Левченко знал за женой эту слабость. Но он слишком привязался к Оксане, чтобы расстаться с ней из-за этого или любого другого недостатка. Даже ревность ее, порой принимавшая совершенно безобразные формы, не отвращала от нее, и она, прекрасно зная слабости мужа, пользовалась этим. Она принадлежала к тому типу женщин, на облике которых алкоголь не оставляет нездорового отпечатка. Она даже хорошела, расцветая от паров спирта, как некий экзотический цветок. Правда, характер ее от этого становился просто невыносимым. С другой стороны, она могла испортить жизнь любому, даже будучи абсолютно трезвой. В чем в очередной раз убедился Левченко.
Оксана не стала выяснять с ним отношения, не стала устраивать допросов, как могла бы поступить другая обманутая супруга. Нет, Оксана поступила иначе. Категоричным и жестким тоном она предупредила мужа, что если он немедленно — немедленно, сию же секунду! — не избавится от лупоглазой козы в приемной, то ей придется закатить ему такой скандал, что все управление на уши станет.
— Не доводи меня, — закончила она. — Я не шучу. Ты меня знаешь.
— Оксаночка, — заговорил Левченко тоном, какой обычно используют опытные врачи при общении с психически нездоровыми пациентами, — не знаю, что ты себе придумала, но твои подозрения абсолютно беспочвенны.
— Где вы обычно трахаетесь? — спросила Оксана. — Здесь? — Она уселась на письменный стол. — Теперь моя очередь. Сейчас я разденусь и буду сидеть здесь голой, пока меня все твои сотрудники не увидят. Или вообще в приемную выйду. Буду выполнять обязанности твоей новой секретарши.
У Левченко хватило ума не перечить жене. Только так можно было погасить приступ ее праведного гнева. Но ненадолго. Это было все равно что пытаться бороться с бушующими волнами океана. Вроде бы утихомирившись, они начинают вскипать с новой силой. То же самое происходило с Оксаной. Она избавилась от наглой соперницы, и на какое-то время ее это успокоило, однако теперь до нее начало доходить, что настоящий виновник до сих пор не наказан. Ее муж. Он в очередной раз лишился секретарши, но это означало лишь то, что у него появится другая. Или он вообще заведет себе содержанку, о существовании которой Оксана даже не узнает. При его деньгах он может позволить себе целый эскорт из красоток. А Оксана? У нее даже любовника постоянного нет и никогда не было. Так и молодость пройдет. Мужчинам хорошо, им седина в бороду, бес в ребро. А для женщины седина — приговор.
Оксана, не снимая сапог, промаршировала к домашнему бару и после короткого раздумья налила себе ликера, выпила, взяла виски, чистый стакан и плюхнулась на диван. Ноги в сапогах она положила на стол. Они у Оксаны были красивые, она знала, но сегодня сознание этого не грело. И куда она со своими ногами? От Льва все равно не уйдет, прикипела к нему, да и к богатой жизни привыкла. Значит, остается только проглотить и смириться.
Но она не хотела смиряться. Чем меньше виски оставалось в бутылке, тем четче понимала Оксана, что на самом деле не она зависит от мужа, а он от нее. Кому, как не ей, были известны все его делишки. Например, она помнила, как он секретничал с егерем на базе, после чего Корчаки чуть не угорели. И видела утром, как Лев сунул избитому несколько купюр в виде компенсации. Она все примечала, все хранила в памяти. Знал бы только Игнат Корчак, кем является на самом деле Вальтер и под чьим началом он работает!
А что, неплохая идея…
Оксана стащила с ног сапоги и запустила ими в сторону прихожей. Если Корчак возьмется за Льва, тому мало не покажется. Выгонят его с треском, да еще посадят. Или Корчак ему башку отобьет за все хорошее. Тогда все достанется Оксане. Она знала как минимум о местонахождении двух тайников, где Лев хранил деньги. Там было много, больше, чем нужно для безбедного существования. Почему бы не воспользоваться такой возможностью?
Оксане сделалось жарко. Она выпила и избавилась от шерстяного платья. Подумала — и сняла колготки. Почувствовала себя так, будто освободилась — освободилась от всего лишнего. Муж тоже стал лишним. И его тоже к черту!
Включив музыкальный центр, Оксана принялась танцевать. Получалось не слишком грациозно, потому что давным-давно не практиковалась, но ей казалось, что она сейчас прямо-таки богиня. Последние одежки полетели на пол. Пританцовывая, Оксана сходила к бару и вернулась оттуда с большим бокалом хереса. Она обожала это вино. В привкусе дыма чудилось что-то романтическое, волшебное.
Выпив херес, Оксана позвонила Корчаку.
— Как дела, Игнат? — спросила она. — Чем занимаешься?
— Ничем, — ответил он сухо.
В его голосе не было ни удивления, ни радости. Оксану это задело.
— Я хотела тебе кое-что рассказать, кое-что крайне важное, — сказала она. — Но я вижу, тебе неинтересно. Что ж, пока.
— Мне интересно, — произнес он.
Он говорил, как тяжелобольной. Или смертельно пьяный.
«Конечно, пьяный, — решила Оксана. — Вот и хорошо. Это то, что мне сейчас нужно».
— Тогда приезжай, — сказала она. — Только очень быстро. Пока я не передумала.
— Я еду, — сказал он. — Через десять минут буду у тебя.
Десять минут? Оксана собрала разбросанную одежду и побежала в ванную комнату. Едва она успела выйти оттуда в кимоно на голое тело, как в дверь позвонили. Оксана поправила волосы перед зеркалом, проверила, видна ли в разрезе ложбинка между грудями, и открыла. Корчак поразил ее своим видом. Он походил на зомби и вел себя соответственно.
— Ты болен, Игнат? — спросила Оксана. — Ничего, сейчас я тебя вылечу. Что будешь, коньяк или виски?
— Мне все равно, — ответил Корчак безучастно. — Ты что мне рассказать собиралась?
«Наверное, с Эльзой своей поссорился, — решила она. — Вот и хорошо. Лучше не придумаешь. Посмотри на меня, болван! Не видишь, что женщина хочет?»
— Ты без бизнеса остался, — сказала Оксана, наполняя стаканы виски. — Я знаю, кто это с тобой сделал.
— Да?
Корчак взял из ее руки стакан и выпил, не поморщившись.
— Да, — подтвердила Оксана, когда осушила свой стакан тоже.
— Хочешь сказать, ты знаешь, как добраться до Вальтера?
— Ну… мне известно, кто он такой на самом деле. Но… может, я напрасно этот разговор затеяла?
Корчак внимательно посмотрел на Оксану и сам наполнил стаканы. Она села на диван, постаравшись, чтобы одна нога высунулась из кимоно. Ей казалось, что она смотрится невероятно соблазнительно.
— Я слушаю, — сказал Корчак.
— Знаешь, а я по тебе иногда скучаю, — призналась Оксана.
Он смотрел на нее, как мог бы смотреть филин, который ни черта не видит при дневном свете. Оксане стало не по себе от этого взгляда.
— С тобой что-то случилось, Игнат?
Он медленно покачал головой:
— Нет, Оксана. Со мной ничего не случилось.
