— Товарищ генерал, вы же сами…
— Что я сам? Я предложил высказывать предположения, а не фантазии. Знаешь, в чем между ними разница, капитан? Фантазии — они в воздухе витают. — Левченко покрутил пальцем возле головы. — А предположения, они же версии, на фактах базируются. — Он уперся растопыренной пятерней в стол. — И где твои факты, капитан? Есть они у тебя?
Лицо Орешкина передернулось от решимости, как будто рябью пошло.
— Разрешите все же высказать свою мысль до конца, товарищ генерал. Группировка Вальтера проявляет необычайную для бандитов организованность, сплоченность и конспирацию. Все это свидетельствует о наличии боевого опыта либо…
Левченко жестом велел Орешкину умолкнуть.
— Достаточно, капитан, — сказал он. — Я тебя услышал. Теперь изложи все письменно. Отдашь мне, рассмотрим, изучим.
Поднятая генеральская рука с размаху упала на стол. Присутствующие невольно вздрогнули.
— Совещание закончено, — объявил Левченко. — Все, кроме Уварова, свободны. Задержись, Иван Кузьмич.
Уваров кивнул и остался сидеть, настороженный и вместе с тем гордый, что его выделили из общего коллектива. Он возглавлял отдел кадров и помаленьку готовился к уходу на пенсию. В управлении шутили над страстью Уварова к рыбалке и утверждали, что он забрасывает удочку даже в унитаз, в надежде, что клюнет. Письменный стол начальника отдела кадров был подобран с таким расчетом, чтобы посетителям не были видны ноги хозяина кабинета. Как правило, сидя за столом, Уваров переобувался в домашние тапочки, что тоже было притчей во языцех. Тем не менее временами он приносил определенную пользу, и сегодня был как раз такой случай.
— Как жизнь, Иван Кузьмич? — спросил Левченко.
Тон его был отеческий, хотя сам он по возрасту годился Уварову в сыновья. Однако же калибр их офицерских звезд был разный, и именно это определяло выстраивание взаимоотношений. Оба не усматривали в этом ничего странного.
— Не жалуюсь, Лев Николаевич, спасибо, — степенно ответил Уваров, прекрасно понимая, что начальству нет дела до его жизни, а главный разговор впереди.
— О пенсии, наверное, подумываешь? — продолжал расспрашивать Левченко. — Небось, снасти уже заготовил? — Он подмигнул. — Предвкушаешь вольную жизнь?
— Не то чтобы, Лев Николаевич. Я еще послужить могу.
Уваров весь подобрался, решив упираться до последнего, если ему будет предложено подать рапорт об отставке по возрасту и состоянию здоровья. Рыбалку он любил, однако рыбой не проживешь, а какие теперь пенсии? Кот наплакал.
Его мысли так явственно проступили на лице, что Левченко улыбнулся.
— Служить с пользой нужно, Иван Кузьмич, — сказал он.
— Так я ее приношу, пользу-то.
«Как муравей», — подумал Левченко и улыбнулся шире.
— Это правильно, — одобрил он. — Это по-нашему. Всегда в строю. Но возраст подпирает, а?
— Какие наши годы! — бодро воскликнул Уваров.
Как ни пытался он храбриться, а вид его был жалок. Созрел, значит. Сейчас можно было требовать от него что угодно, он бы на все согласился, лишь бы на нагретом задом стуле усидеть. Но Левченко не стал нажимать. Иногда выгоднее брать ласковым отношением, чем приказным тоном. Мало ли как потом дело обернется. Левченко не хотел давать прямых указаний. Он предпочитал сделать все так, чтобы это выглядело инициативой кадровика.
— Пообедаешь со мной? — спросил Левченко неожиданно. — Тут неподалеку ресторанчик есть славный. Готовят по-домашнему, пальчики оближешь. И недорого.
В глазах Уварова читалось: «Кому как». Пресекая колебания, Левченко сказал:
— Угощаю. Соглашайся, Иван Кузьмич. Поедим, поговорим. Приятное с полезным, так сказать.
Водитель отвез их за квартал от управления, и, сопровождаемые двумя неприметными операми, мужчины вошли в ресторан под названием «Место встречи». По обе стороны от двери их встретили скульптурные фигуры бессмертных героев одноименного сериала, Глеба Жеглова и Володи Шарапова. Уваров невольно расправил плечи. Подсознание подсказало ему, что он попал в правильное место и все будет хорошо.
Заказ сделал Левченко. Им принесли картошечку, жаренную с лучком, и по сочному лаптю отбивной на сабельной косточке. Угощение дополнял салат из помидоров и огурцов под сметаной. Хлеб был свежий и душистый, пиво — холодное и пенистое. После такого угощения Уваров подумал, что теперь его точно уволят. Должно быть, генерал просто решил подсластить пилюлю. Сейчас опять заведет разговор про пенсию и рыбалку.
Уваров ошибся. Насытившись, Левченко действительно заговорил, но на тему несколько неожиданную.
— Сомнения у меня возникли, Иван Кузьмич, — начал он. — Насчет Орешкина. Каждой бочке затычка. Ты с его личным делом знаком?
— Конечно знаком, — подтвердил Уваров. — Ночью спросите, я биографию каждого сотрудника перескажу.
— Пересказывать не надо. Нужно к Орешкину присмотреться.
— Что конкретно волнует вас, Лев Николаевич?
Генерал посмотрел Уварову в глаза и ответил:
— Связи, Иван Кузьмич. Порочащие. Говорю же тебе, сомнения у меня насчет Орешкина. С виду парень хороший, правильный. Но в последнее время что-то уж много совпадений разных. Сдается мне, что информатор у нас завелся. Крот-осведомитель. Стучит бандитам, что и как.
— Проверить надо, — обеспокоенно произнес Уваров.
— Проверять некогда, — отрезал Левченко. — Действовать надо быстро. Пока внутреннее расследование начнем, пока накопаем что-то, знаешь, сколько воды утечет? — Он понизил голос. — А у нас операция против Вальтера готовится. Все старания насмарку пойдут. Не могу я рисковать, понимаешь? Повод нужен.
— Под какую статью подвести? — деловито поинтересовался Уваров, промокая губы салфеткой, как это делали артисты в кино.
— Я не кровожадный, — сказал Левченко. — Не будем парню жизнь ломать. А вдруг ошибка у нас с тобой вышла, смекаешь? Достаточно будет Орешкина из органов уволить по несоответствию. Инициатива от тебя должна исходить. Как обычно.
— Будет сделано.
— Ты не тяни с этим, Иван Кузьмич.
— Как можно! — воскликнул Уваров. — В любой биографии есть за что зацепиться. Кум сидел, или сифилитики в роду были, или от армии кто косил в дурке… Гм, извините, товарищ генерал. В психиатрической лечебнице.
— Вот и займись, — кивнул Левченко, бросив на стол несколько купюр. — Я отсюда прямо в администрацию, так что сам доберешься. Не заблудишься, хе-хе?
— Не заблужусь, хо-хо!
Не успел Уваров досмеяться шутке, как Левченко уже встал и пошел к выходу, сильный, большой, квадратный.
Вернувшись из городской администрации, он раскрыл еженедельник, чтобы занести туда новые пункты. Распитый с мэром коньячок настроил генерала на сентиментальный лад. Хотел было он заодно и пометку насчет Корчака сделать. Не в ту степь старого друга занесло. Пока он о других заботился, его самого вполне могли «вальтеровцы» прессануть. Чтобы этого не произошло, присмотреть за Корчаком следовало. Но ручка, уже занесенная над страницей, так ее и не коснулась, не оставив ни черточки.
