— Мы не встречались. Такие девицы, как твоя сестра, не в моем вкусе. И мне не показалось, что вы похожи. Но…не думаю, что она связалась бы с таким делом, как убийство ребенка. Тем более родного ребенка. Скорее попугать, возможно выманить деньги.
Его тело такое горячее, что я понемногу расслабляюсь и вхожу в какой-то транс. И говорю, уже не сдерживаясь. Все, что так мучило меня все это время, сейчас выходит наружу.
Утыкаюсь в его горячее плечо и бездумно вытираю подступающие к глазам слезы о дорогую ткань.
— Она говорила, что встречалась с тобой. А сейчас…недавно приезжала и намекала, что все расскажет тебе. Всю правду о дочке. Хотела увидеть Верочку. Тогда мне пришлось ей сказать, что ты уже все знаешь.
— Все знаю?
— Да. Уже знаешь, что ты Верочкин отец. Я скрывала, потому что боялась, что ты захочешь отнять у меня дочку, а я бы не перенесла. Она это знала. Но я сказала ей, что ты в курсе, а потому ей нет смысла меня шантажировать, если она вдруг задумала.
— Женя, ты уверена?
Его вопрос вызывает новый приступ агрессии, когда хочется бежать куда глаза глядят и крушить все вокруг.
— Конечно я уверена, если кроме тебя и той ночи я никогда не была с мужчиной. Как я могу быть не уверена?
— Женя.
Его пальцы, сжимающие в этот момент мои плечи, напрягаются, а тело замирает. Голос звучит глухо, отрывисто.
А я вдруг понимаю, что именно произнесла только что.
Глава 23
Я потрясена и вижу, что Бергман потрясен не меньше моего.
Он хмурится и пытается взять себя в руки. Скользит неровным тревожным взглядом по моему лицу.
— Мой ребенок, — произносит медленно.
Я киваю.
— Несмотря на то, что мы предохранялись.
Дергаю плечом.
— Мне сказали, так бывает. Один шанс на миллион, но бывает.
Он отступает на шаг и трет лицо ладонями.
— Значит, тогда, в Германии…
Он замолкает, но я итак понимаю, что именно он хочет сказать.
— Да, я сказала тебе правду. Вначале. Посчитала, что ты должен знать. Да и Юлька наседала, чтобы сказала. Но после твоих слов испугалась и решила представить все так, будто я соврала. Я оставила учебу, уехала из города, потом родила. Занялась темой криптовалют, потому что это показалось мне оптимальным вариантом.
На самом деле еще и потому, что эта тема сближала меня с тобой. Но вслух я этого не говорю. Пока нет.
— Возможность работать на дому и хорошо зарабатывать. Я сделала все, чтобы наша дочка была окружена заботой и ни в чем не нуждалась. До сегодняшнего момента.
— Дочь. В это сложно поверить, но, если так…если все так…
Он подходит и берет меня за руку.
— Женя, мы еще поговорим об этом. Об этом и обо всем, через что тебе пришлось пройти. Ты должна рассказать мне все.
— Не сейчас. Я сообщила кто отец только с одной целью, чтобы эта информация помогла твоим людям в поисках.
— Конечно, не сейчас, пойдем.
Он тянет за собой, и мы выходим из квартиры. Поспешно закрываю ее, и мы идем к лифтам.
Бергман до сих пор под впечатлением от услышанного. Он хмурый и задумчивый. При этом не выпускает мою руку из своей.
Мы входим в лифт и пока едем, Бергман стоит очень близко. Скользит взглядом по моему лицу. Мне кажется, он хочет что-то еще сказать, но не находит слов.
В первый раз вижу, чтобы красноречие покинуло этого мужчину, но это действительно так. Похоже, ему сложно собраться с мыслями.
— Женя. Я бы в любом случае сделал для тебя все, что могу в этой ситуации. Мы обязательно найдем…Веру.
— Спасибо.
— Ты дала ей такое символичное имя. А отчество?
— Владимировна, как и у меня.
— Если бы не похищение…ты…вообще не собиралась мне рассказывать?
— Не собиралась, — отвечаю честно.
Бергман замолкает и теперь слышен только равномерный шум работающей кабины лифта.
— Что ж, я… могу тебя понять. Но я рад, что ты все же решилась. Теперь вся ситуация представляется в несколько ином свете. Ведь шантажировать меня гораздо выгоднее, чем тебя.
Согласно киваю.
Двери лифта разъезжаются, и мы выходим в холл.
Пока пересекаем его под испуганным взглядом консьержки-предательницы, Бергман достает телефон и что-то кому-то пишет.
Оказываемся на свежем воздухе и Мерседес Бергмана плавно трогается с места, чтобы подкатить прямо к нам.
— Если об этом знала твоя сестра, — произносит Бергман, — она могла проболтаться кому угодно. С кем она живет?
Постепенно к нему возвращаются его обычный деловой тон и уверенность.
— Я не знаю. Вроде у нее есть какой-то мужчина, и вроде бы даже богатый, но я не в курсе подробностей.
— Насколько не в курсе?
— Совсем.
— Мужчина ее муж? Они живут вместе?
Я начинаю припоминать, что знаю о Юльке, но очень скоро вынуждена признать, что не знаю о ее жизни практически ничего.
— Может вместе, а может и нет.
— Ясно.
Звонит и говорит уже собеседнику.
— Коль, здравствуй. Узнай пожалуйста все, что можно о Митрофановой Юлии Владимировне. Паспортные данные не интересуют. Нужны связи и знакомства за последнее время. Где живет, с кем, чем занимается и где находится прямо сейчас. Да. Не просто срочно, а очень срочно. Все по мере выяснения скидывай мне на телефон.
Мерседес аккуратно тормозит прямо напротив нас.
Бергман распахивает передо мной дверь, и я сажусь на заднее сиденье. Он устраивается рядом со мной.
— Куда едем, Давид Георгиевич? — спрашивает водитель.
— Минуту, Володь.
Бергман снова кому-то звонит.
— Вить, что там?
— Подключил ментов. Дал ориентировку и теперь прочесываем лес, — долетает до меня и вдруг наваливается такая слабость. А может таблетки, наконец-то начинают действовать.
В любом случае я сделала все, что могла и буду делать дальше. Но как же приятно, когда есть кто-то, кто помогает и решает мою проблему вместе со мной. Не кто-то, а сам Давид, Верочкин папа.
— Хорошо, выдвигаемся в вашу сторону, — произносит между тем Бергман.
Сбрасывает вызов и диктует водителю адрес.
Тот начинает выезжать со стоянки, а Бергману приходят новые сообщения. Он просматривает.
— Твоя сестра сейчас живет на Фруктовой, дом сорок, квартира двадцать четыре. Квартира зарегистрирована на некоего Львова Бориса Ефимовича. Не тот ли это Боря, про которого говорила няня?
