— Я не думаю, а уверена, что тебя это не касается.
— Ошибаешься!
Я пробую вырваться, но у нашей борьбы всегда предсказуемый финал, и Ник легко прижимает мои руки к стене. Дышит зло в лицо, опустив подбородок.
Он не собирается меня отпускать, и на этот раз я стараюсь сказать спокойно.
— Отпусти, Николас, у меня от твоих пальцев синяки. Мне нужно заниматься. Ты мой старший брат, или забыл? Стоило тогда столько раз повторять.
— Нет, не забыл. К твоему счастью, я это хорошо помню!
— Тогда что ты хочешь? Какая тебе разница в чем я хожу, и как хожу? Я вообще не думаю о тебе, чтобы специально сделать что-то назло. Это глупо! У меня есть своя жизнь.
— Ты в кого-то влюбилась? К тебе кто-то подкатывает? Не смей ни с кем связываться, поняла?
— А ты не смей мне приказывать! У тебя хватает девчонок, вот и командуй ими!
— Лена… — Николас отрывает пальцы от моей руки и обхватывает мой подбородок, вовсе не ласково задирая его вверх. Напряженно смотрит в глаза и чувства, которые владеют им, далеки от нежности. Я не понимаю их, но знаю, что они готовы нести боль. — Если ты вдруг сохнешь по Райту… — натужно сглатывает, обкусывая губы. — Если обманываешь меня…. Ты пожалеешь об этом, запомни! Я не прощу ни тебе, ни ему! Я обещал, что до восемнадцати лет тебя не трону, но это не значит, что я буду терпеть, как ты вертишь хвостом с этим ублюдком под моим носом!
— Тебя… обманываю? — я изумляюсь логике сводного брата и ходу его мыслей. — Ты с ума сошел, Николас!
— Ты все понимаешь!
— Нет, — я качаю головой, пытаясь вырваться из его захвата, — не понимаю! Тебя не понимаю! Ты был пьян, когда закрыл меня в своей комнате и наплел мне все те гадости. О том, что ненавидишь меня, но терпишь рядом, поэтому я тебе должна. Должна быть с тобой и любить. После стольких оскорблений?! Да как ты себе это представляешь?.. Тебе было шестнадцать, и я очень надеялась, что ты когда-нибудь повзрослеешь и выздоровеешь. Но, похоже, твой бред не лечится!
— З-замолчи!
Если бы это было так легко. Сейчас меня не пугает ни страх перед ним, ни его сила. Если я и должна что-то, то лишь своей матери и его отцу, но точно не Нику.
Я устала от этого дня и от парней, причиняющих мне боль, не важно какой природы — физической или моральной. Оказывается, не так уж и прочен мой запас терпения. От злости, плещущейся в душе, я смелею настолько, что впервые говорю от имени женщины, живущей во мне:
— Да с чего ты взял, что я буду с тобой? Что у тебя есть право на меня и мне необходимо твое прощение? — Я понижаю голос до хлесткого шепота и смотрю прямо в серые глаза сводного брата. — Почему ты решил, Ник, что я когда-нибудь… тебя захочу?!
Пощечина обжигает щеку, как огненное прикосновение, бросив волнистые пряди на лицо. Жалит кожу горячим дыханием ярости неожиданно для нас обоих.
Нет, мне не больно. Я просто не успеваю понять, что произошло, как Ник уже отступает назад, сжимая в воздухе руку, которой меня ударил, в кулак.
— Ты сама виновата! — бросает сквозь зубы. — Я просил тебя замолчать!
Но ему не удается убедить даже себя. Слова лжи легко рассеиваются между нами мелкой пылью, оставляя след от его пальцев алеть на щеке, и Николас снова делает ко мне шаг.
— Лена…
— Если ты меня еще раз тронешь, я молчать не стану! — твердо предупреждаю парня, прижимая плечи к стене и поднимая голову. — И будь, что будет! Слышишь?
Он останавливается, словно наткнувшись на преграду, и тяжело выдыхает.
— Не бойся. Не трону… пока еще! У твоей матери хватит ума сбежать с тобой.
Николас смотрит на меня, а потом усмехается:
— А вот спрятаться от отца — вряд ли. На этот раз он ее не отпустит, не сомневайся, он предпринял меры.
— Что ты знаешь?
— Гораздо больше, чем ты — Принцесса Бродяжка! Мой отец простил ей тебя, но если Адели уедет из этого дома, где имеет все, по твоей вине… То я тебе не завидую!
Я тоже себе не завидую, потому что знаю — он прав. Пока я не стану совершеннолетней и не окончу школу, нам всем предстоит жить под одной крышей. Но я не могу оставить слова Ника без ответа.
— По крайней мере, Марк любит мою мать, — пробую возразить, — тогда как для тебя это все игра.
— Я просто не привык прощать долги.
— Бред! Нельзя задолжать человеку чувства! Можешь меня еще хоть десять раз ударить, все равно не убедишь!
Он напрягает желваки и смотрит мимо меня — мне очень хочется думать, что ему хоть немного стыдно. Но испытывать подобные чувства Нику совсем не свойственно.
Он говорит серьезно, хотя все происходящее между нами похоже на чью-то злую шутку:
— А ты попробуй быть поласковее, Трескунок, не заставляй меня нервничать и тогда, возможно, я позволю тебе играть по твоим правилам.
Он позволит?
— Не ставь мне условия, Николас. Я не твоя девушка и никогда ею не буду!
Серые глаза мгновенно находят мои, и Ник надвигается.
— Снова начинаешь, Лена?
На этот раз в моем голосе больше не гнева, а требования.
— Оставь меня в покое!
Но Николас не слышит. Он поднимает руку и проводит ладонью по моей щеке.
— Я не хотел этого, ты знаешь. Не хотел кричать на тебя. Не бойся, тебе будет хорошо со мной, но ты должна меня слушать… — Склонив голову к моему виску, он шепчет в ухо, касаясь носом моих волос: — И оставлять дверь открытой. Трескунок… Наша игра будет называться «Никто о нас не узнает», и она тебе понравится, обещаю…
— Чокнутый! — я отрываю плечи от стены и с силой отталкиваю Ника от себя. — Никогда!
— Ничего. Ты сама меня захочешь, я не оставлю тебе выбора. Никто не будет лучше меня!
— Выбор есть всегда!
— Что ж, придется тебя разочаровать, Утка. Однажды ты будешь во мне нуждаться так же сильно, как я в тебе!
Глава 23
Я захожу в свою спальню на нетвердых ногах и захлопываю дверь. Стою так какое-то время, закрыв глаза, желая забыть последние слова сводного брата и весь разговор. Внизу, за окном, раздается шум двигателя мотоцикла… и через минуту затихает, удаляясь в сторону берега.
Николас уехал, а я осталась. Но все бы отдала, чтобы случилось наоборот. Чтобы это я оказалась там, где нет чужих рук и вымышленных, навязываемых долгов.
Ничего, однажды обязательно так и будет! Иначе воздух, влажный от близости океана, станет для меня настолько вязким и удушливым, что сам вдох потеряет смысл.
Я подхожу к окну и отодвигаю жалюзи. Со злостью поднимаю створку настежь, желая уже сейчас сделать грудью полный вдох и вернуть себе уверенность в том, что я сама способна строить свою жизнь и решать, кто мне нравится, а кто нет! И кто будет у меня первым!
