За спиной послышалось тихое шуршание. Обернувшись, успела заметить, как гибкие стебли поползли навстречу друг другу, сплелись и закрыли проход, и спустя пару секунд передо мной была совершенно обычная стена.
Я с трудом перевела дух и без сил опустилась в кресло. Да уж, поиски оказались гораздо рискованнее, чем предполагалось. Для чего Абьери тайная комната? Сердце стучало так, будто я пробежала стометровку. Внутри все сжималось от страха. Во что я ввязалась? Что за алтарь устроил герцог? И откуда появился тот странный шепот?
Я попыталась успокоиться и взять себя в руки. Ничего страшного не произошло. Как бы там ни было, мне удалось обыскать покои Абьери и понять, что камня перемен здесь нет, а это значит, что искать его нужно во дворце. Как говорил дядя Миша? Отрицательный результат тоже результат?
Я замотала палец платком и взялась за уборку, стараясь больше не смотреть на переплетения розовых стеблей. Правда, это оказалось сложно. Меня словно магнитом тянуло к нарисованным цветам. А в ушах все еще звучал разноголосый шепот: «Выпусти… Выпусти…»
– Я не буду думать об этом сейчас. Подумаю об этом завтра!
Мне пришлось сказать вслух любимое выражение, не раз выручавшее в трудную минуту, чтобы перебить надоедливый шепот. Но тот не унимался.
«Алессия! – шелестела в воздухе настойчивая мольба. – Выпусти… Открой…»
– Святая Лючия, да что же это такое?
Не сказать, чтобы я верила в местных святых, но к Лючии – жене ветерийского военачальника, пострадавшей за веру во время гонений, у меня было особое отношение. В ее храме крестили Беттину. И это был единственный счастливый день за многие месяцы скитаний. Помню, стояла тогда перед статуей святой, держала сладко спящую после таинства Бетти и безмолвно плакала. Эти слезы были первыми с той ночи, как я попала в Саритию, они вымывали из души всю боль и страх, что накопились внутри, всю неуверенность и боязнь будущего, все отчаяние и безнадежность. Каменный лик святой был неподвижен, но в какой-то миг мне показалось, что по белым мраморным щекам тоже текут слезы. И в душе, вопреки всему, появилась надежда.
«Алессия… – вклинились в мои воспоминания еле слышные голоса. – Заверши… Выпусти…»
– Отстаньте от меня! – рявкнула в ответ и собиралась добавить, что не буду никого выпускать, но не успела. Во дворе послышался стук колес, а вслед за ним – громкие голоса. Ноэлья с Винченцо вернулись.
Я быстро оглядела спальню, поправила шторы и выскользнула в коридор, торопясь встретить смотрителя и его жену на кухне.
Глава 5
Алессандро Абьери
Он смотрел вслед исчезающему вдали всаднику и думал о том, ради чего приезжал Марко. По словам друга, император готов сменить гнев на милость и вернуть Абьери ко двору. Многолетняя опала, последовавшая после смерти Филиппа, могла быть забыта, вот только условие… Как всегда, есть условие, с которым нужно смириться. Брак. Точнее, сделка.
Абьери усмехнулся. Император хотел быть уверен в его верности и намекнул Форнезе, что если герцог Абьери женится на одной из фрейлин императрицы, то все былые обиды будут забыты и его с радостью примут при дворе.
Казалось бы, не самое сложное условие. Если бы не одно «но». Он не хотел жениться. Трудно сказать, откуда взялось это отвращение. Абьери понимал, что рано или поздно ему придется вступить в брак, чтобы продолжить род, но стоило представить жеманных, похожих на разряженных индюшек придворных красавиц, как внутри поднималась волна гадливой брезгливости. Не такой он видел супругу и мать своих будущих детей. Ему нужна была та, кто будет равной по духу. Та, кого он сможет уважать. Та, кто выдержит силу его тьмы.
«Ах, герцог, вы не находите, что сегодня прекрасная погода?» – словно наяву услышал он писклявый голосок контессы Канкредо и скривился. Какое наказание слышать этот голос изо дня в день всю свою жизнь! Ложиться в одну постель, обнимать благочестиво закутанную с головы до пят супругу и пытаться добиться от нее хоть какого-то отклика, не запрещенного правилами веры.
Абьери любил женщин. Ему нравилось, когда они испытывали удовольствие от близости с ним, и он знал, как подарить им наслаждение. Вот только благородные дамы были слишком подвержены влиянию своих духовников и, в отличие от простолюдинок, считали грехом любое проявление страсти. И какой-нибудь фра Джакомо или фра Витто с утра до ночи торчали рядом, зная все, что происходит за дверями спальни, и не уставали лезть со своими советами и поучениями.
Абьери хмыкнул. В его дворце не было священника. Нет, наверейский кардинал пытался время от времени посылать к нему очередного «фра», но он тут же отправлял благочестивого шпиона обратно. Не хватало еще терпеть в своем доме соглядатаев!
А вот если он женится, то придется жить по правилам и вместе с супругой разместить во дворце и ее духовника.
Отвратительная перспектива. Стоит ли поступаться свободой ради мнимого счастья присутствовать в свете? Да даже двойной налог, который он платит со времен смерти отца, по сравнению с женитьбой на фрейлине, не такая уж тяжкая ноша.
«Подумай, Сандро, – вспомнились ему уговоры Марко. – Рано или поздно тебе все равно придется жениться, так почему не сейчас? Так ты сможешь поймать двух голубей на одно зерно – и императору угодишь, и обзаведешься прекрасной супругой».
Прекрасной? Вот это вряд ли…
Абьери попытался вспомнить нынешних фрейлин императрицы. Хотя что там вспоминать? Все на одно лицо – двенадцать разряженных пустышек, не отличающихся ни особым умом, ни яркой красотой, ни душевными качествами. Кармелла предпочитала выбирать в свою свиту не слишком привлекательных девушек, чтобы те не затмевали ее неброскую внешность, и все фрейлины императрицы, как одна, были довольно непривлекательны.
Нет, не такую жену он себе хотел. Может, не так уж и плоха опала?
Он развернул коня, направляя его к дому. Перед внутренним взором вдруг мелькнуло необычное, дышащее силой и одновременно нежностью лицо, и он пришпорил Ворона, торопясь поскорее увидеть свою служанку и окунуться в мягкий свет ее глаз.
Нет, не нужна ему никакая жена. А вот Алессия… С каждым днем его тянет к ней все сильнее. Влечет так, что он готов нарушить собственное правило никогда не спать с женщинами, работающими в доме. Мадонна… Оказывается, и у его выдержки есть предел.
Деревья расступились, открывая вид на белые стены, и он почувствовал, как быстро забилось сердце. Одним махом перелетел через низкую ограду и направил коня к дому.
Алессия Пьезе
Со стороны подъездной аллеи послышался стук копыт, и сердце неизвестно почему дернулось и забилось быстрее.
– Винченцо, беги во двор, хозяин вернулся! – всполошилась Ноэлья и, резко одернув фартук, посмотрела на мужа. – Да скорей же ты!
– Не суетись, Нонни, – хмыкнул старик, медленно поднимаясь из-за стола. – И так успею.
