А если попытаться зацепить механизм снизу? Или Свенко говорил, так делать бесполезно?
Двадцать секунд.
Вытащить спицы, начать все заново. Нащупать острым кончиком рычаг. Осторожно, не дыша, приподнять его. Чуть-чуть, всего на миллиметр.
Десять секунд.
Подсунуть спицу глубже, чтобы рычаг не сорвался. Шансов на ошибку не осталось. Еще медленнее, плавно и нежно, повести ее вверх… Вот так. Да. Давай, мой хороший, давай.
Пять секунд.
Последнее движение и…
Широкая мужская ладонь зажала мне рот. Я дернулась, не удержала спицу. Рычаг щелкнул. Попыталась вырваться, но меня подняли и с силой прижали грудью к двери.
– Молчи, – низкий шепот обжег ухо. – Закричишь, попадемся мы оба.
Глава 21
Все еще прижатая к двери, я не увидела – лишь услышала, как Айкир вставил в замок ключ, с щелчком провернул. Ощутила толчок, с которым он впихнул меня в лабораторию. Влетел следом сам, закрыл дверь и снова щелкнул замком.
Тихо.
Так тихо, что, кажется, можно различить биение наших сердец: частое – моего и размеренное – Айкира.
Мы оба не шевелились. Ждали. Ловили каждый звук, доносящийся с той стороны двери. Что мы услышим? Шаги смотрителя? Или топот охотников, поднятых по тревоге?
Время будто застыло. Ожидание выматывало, рождая в душе опасное желание выглянуть в коридор и проверить – где же смотритель? Но вот, спустя вечность, с лестницы донесся приглушенный шорох. Еще через несколько секунд мы различили тяжелое дыхание, ворчание на сырость и холод. Потом смотритель ушел.
Мы с Айкиром выдохнули.
Будто очнувшись, я поняла, что он стоит совсем близко. Ощутила его запах, тепло его тела… И поспешила отойти. Недалеко – чтобы ни во что не врезаться в окружающей темноте, но достаточно, чтобы не чувствовать его дыхания на своей коже. Сняла с пояса маленькую лампу, зажгла ее. Однако не успела толком оглядеться, как Айкир выхватил ее у меня из рук. Отставил на край стола и развернул меня к себе.
– Какого проклятья, Кинара?! – зло прошипел он. – Совсем обезумела?
– Тебя не касается, что и почему я делаю!
– Ошибаешься! Я ведь говорил, что хочу защитить! Почему в это так сложно поверить?
Я вытаращилась на него, как на ненормального. Он что, правда не понимает? Или забыл, как сам же меня изводил?
Язык обожгли ругательства. Захотелось высказаться, напомнить о каждой пережитой подлянке, но я смолчала. Только до скрипа стиснула зубы. В прошлый раз я сказала достаточно, и если Айкир не в силах понять, что нет значит нет, – это не мои проблемы.
Фыркнув, схватила лампу и зашагала вдоль стеллажей.
Приглушенный свет выхватывал из темноты очертания коробов, пузырьков и банок с привязанными к горлышку этикетками. Возле одной такой банки я остановилась. Поднесла лампу ближе, нахмурилась. В темно-бурой жидкости застыли спинные шипы дракона. Боги, и что Кадер с ними делает?
– Кинара, подожди! – Айкир схватил меня за руку.
Я скривилась, недовольная его настойчивостью, но повернулась.
В свете лампы тени под глазами стали глубже, морщинки у носа и губ – заметнее, будто Айкир враз постарел на пять лет. Но даже сейчас никто не сказал бы, что он некрасив. Красив, собака. И знает об этом. Как и о том, что он лучший из молодых охотников.
Для одних это повод завидовать, для других – как правило, сестер – проклинать правила Ордена, по которым охотники не могут быть вместе. Да, нам не возбраняется следовать желаниям тела, и потому нас отпускают в город. Но даже там мы не имеем права быть друг с другом. Нельзя позволить случайной связи перерасти в нечто большее. Наши сердца и души принадлежат Ордену. И только ради его идеалов мы умираем.
– Ты никогда не сможешь мне верить, верно?
– А должна? – ответила я резче, чем следовало. – Вот скажи, зачем ты пришел сюда? Как вообще понял, где я буду? Когда, зачем?
Айкир едва заметно улыбнулся. Посмотрел на меня иначе, будто я сказала что-то милое, и ответил:
– Все просто. Мадек послал меня к Кадеру узнать насчет приготовлений. Он не говорил, какой именно ритуал собирается провести, но догадаться было нетрудно. Кадер ворчал, что остатки хладовой травы ушли на лечение раненых после той стычки с алым драконом. И что пока не съездит в город, Мадеку придется поумерить пыл.
Айкир говорил спокойно, будто делился прописными истинами: подул ветер с гор? – жди метели; в ночь божественного равноденствия чистое небо? – зима скоро пойдет на убыль. Он казался невозмутимым и сдержанным – таким, каким и должен быть охотник. И в то же время что-то выбивалось из привычного облика.
Я всматривалась в его глаза, пытаясь заметить в их глубине хоть тень истинных эмоций, вслушивалась в интонации. Но нет. Айкир умеет прятать чувства гораздо лучше, чем кто-либо в Ордене.
– Хладовая трава очень полезна. Корни, листья, стебли – все в ней подходит для приготовления настоек и мазей. Вот только ритуалы с ней почти не проводят – слишком ядовита при прямом воздействии. Есть лишь один ритуал, в котором ее используют, – очищение травами. И есть лишь один человек, которого Мадек мог не просто приговорить к очищению, но с нетерпением ждать, когда приговор приведут в исполнение. Это ты, Кинара.
Я прищурилась.
Вот так просто? Взял и догадался?
Сомнения точили душу, как ржа железо. Да, Айкир на хорошем счету у Мадека. Пожалуй, мало кого старик жалует так, как его. Не удивлюсь, если уже совсем скоро Айкиру разрешат пройти испытание веры, а после назовут новым праведным отцом. Самым молодым за историю Ордена. Одно только не вяжется: зачем бы Айкиру при таком раскладе помогать мне?
Однако спросить я не успела. Он заговорил первым:
– Ты ищешь противоядие, верно?
– Что? – Я моргнула. – Оно есть?
* * *
Ночь почти истаяла. Мы с Арилой сидели в комнате и с одинаковой опаской смотрели на маленький пузырек, полный темно-зеленой жидкости.
Противоядие…
Мой шанс пройти очищение травами без риска для жизни. Шанс сохранить контроль над телом и памятью, не остаться беззащитной перед Мадеком. Слишком желанный шанс, чтобы его упустить.
– А вдруг Айкир соврал? – засомневалась я в пятый раз за утро.
– Зачем? Хотел бы навредить, мог бы просто сдать тебя Мадеку, а не соваться в лабораторию. За такое даже его по головке не погладят.
– Но и не заклеймят.
– Тоже верно. – Арила вздохнула. – В любом случае выбора нет. Как только Кадер закончит приготовления, то отнесет настойку Мадеку. Мы не успеем ее выкрасть. Особенно незаметно. Прости, Кинар, но, боюсь, придется рискнуть. Ну, или оставить все как есть и понадеяться на лучшее.
