Лживый лис! В его списках имена только охотников и мое. Из послушников в горы пойдут лишь те, кто сам вызовется. Пойдут и, скорее всего, навсегда останутся на перевале. В Ордене едва ли найдутся охотники, способные дать отпор Рроаку. Что уж говорить о послушниках? Но в каждой битве есть те, кто наносит урон, и те, кто его принимает. Сейчас, в эту самую минуту, Мадек набирает отряды, которые пустит первыми – принять удар дракона. Отвлечь врага на себя, пока настоящие воины подкрадываются к нему с тыла.
Интересно, понимают ли это охотники? А послушники?
Я обвела взглядом толпу и вздохнула. Нет, не понимают. Смотрят на Мадека с трепетом, как на бога, и явно шагнут в огонь, если он их попросит.
– Вы защитите невинных?
Я качнула головой. А вот и просьба.
Тут же в воздух взмыли десятки кулаков, по залу прокатилась волна утвердительных криков.
– Да хранят вас боги, дети мои! Кинара! – Мадек повернулся ко мне. – Праведная мать, поведешь ли ты своих детей в битву?
На секунду мелькнула шальная мысль сказать «нет». Интересно, как бы он отреагировал? Однако, чтобы все прошло гладко, пока следует играть по его правилам.
– Да, отец.
Сухие губы дрогнули в улыбке.
– Что ж, дети мои, я счастлив…
– Отец. – Голос Айкира прозвучал тихо. Только стоящие рядом его и услышали. – Прошу.
Мадек зыркнул на него с раздражением. Попытался жестом заставить молчать, но Айкир обратился к толпе:
– Я тоже буду рад отправиться в горы и сражаться вместе с вами плечом к плечу!
Охотники возликовали. Заголосили воинственно, заулюлюкали. Айкир улыбнулся им, вскинул кулак – и десятки кулаков вновь рассекли воздух. Я же смотрела не на Айкира, а на Мадека, почти покрасневшего от плохо сдерживаемой ярости.
Он не хотел отпускать Айкира в горы? Почему?
Однако выяснять я не стала. Дождалась окончания собрания, улучила момент, когда все начали расходиться, и улизнула.
Айкир сказал, отряды выступят в сумерках. Видимо, чтобы к рассвету добраться до перевала. А это значит, у меня всего полдня форы. Медлить нельзя.
В комнате Арилы я переоделась, переплела волосы из одной косы в две. Достала из тайника подвеску с ящером, надела и спрятала под рубаху. Скинула ненавистную тунику, облачилась в кожаную броню, теплую куртку, взяла дайгенор, мешок со всем необходимым и выскользнула на улицу.
Орден многолюден. С одной стороны, это неудобно – тебя всегда может кто-нибудь заметить. С другой – именно это может помочь, если есть сторонники.
Арила уже ждала меня в условленном месте. Вместе с Шаритой и Лорки, проверяющими путь, она вывела меня к северным воротам. Гарвен, несущий вахту, отвлек второго охотника. А Дармир выпустил за стену. Не сбавляя шага, я вытащила из мешка белый плащ, укуталась в него с головой, стараясь слиться со снегом, и поспешила в горы.
Глава 26
Дракон Рроака огромен. Есть всего два ущелья, куда его можно заманить. Находятся они далеко друг от друга, и, если попытаться выбрать одно, легко ошибиться. Но гадать мне и не нужно. В отличие от Мадека, я знаю тайное убежище Рроака.
Да, Рроак перенес меня туда, пока я была без сознания. Но когда мы вышли, чтобы отправиться в Северные Гнезда, я увидела Сестринские хребты. Такие огромные, с чуть скругленными верхушками – будто две склоненные головы. Ну точно шушукающиеся сестры! Их ни с чем не спутать! И солнце вставало прямо за ними. А значит, убежище Рроака на востоке.
Дайгенор почти не мешал – за годы тренировок охотники приучаются не обращать внимания на его вес. Серые облака нависли над предгорьями сизой ватой. Низкие, тяжелые – почти такие же, как в мою первую охоту. И совсем как в тот день, ветер поднимал с земли снежную крошку. Будет метель.
На секунду в мыслях поселилась надежда, что Мадек отменит охоту из-за непогоды. Но нет. Уверена, он погнал бы молодняк даже в самый страшный буран, лишь бы заполучить трофеи. Его время тает, он слабеет с каждым днем, и помочь ему может только адонилен из алого дракона.
Не знаю, как это работает. Видимо, с годами, с десятилетиями тело Мадека перестало черпать силы из органов темных драконов. Сначала перестали помогать серые, как пепел. Потом синие. Потом желтые. Он словно попал в зависимость и сам не замечал этого.
Но тогда выходит, сотни охотников уходили в горы умирать и убивать ради… чего? Чужой одержимости? Чужого страха перед смертью? Желания обмануть богов?
Трусливый, подлый лис! Даже ритуалы – осознанно или нет – Мадек создал как у драконов! Огонь в чаше накануне праздника. Огонь, в который ступает избранный. Мадек подражает тем, кого сам же и уничтожает!
Я миновала теснину, вскарабкалась на отрог, обернулась. Налетевший порыв ветра содрал с головы капюшон, качнул тяжелые косы. Я прищурилась.
Показалось или?..
Не раздумывая, прыгнула вперед, кувыркнулась и уткнула острие дайгенора в спину, укрытую белым плащом.
– Следил за мной? – прошипела зло.
Чужой дайгенор упал на снег. Преследователь поднял руки и медленно, чтобы не спровоцировать, обернулся.
– Зачем? – Я прожгла Айкира взбешенным взглядом.
– Потому что обещал защитить.
– Мне не нужна твоя защита!
– Ошибаешься! Тебе не одолеть алого зверя в одиночку. Позволь помочь!
Я замерла, все так же держа дайгенор на вытянутой руке.
Айкир не понял, почему я сбежала? Решил, что ищу славы? Проклятье!
Отталкивать того, кто раз за разом подставляет плечо, тяжело. Еще тяжелее, когда понимаешь чужие чувства, но все равно вынужден поступать так, как поступаешь. Я не могу принять помощь Айкира. Даже теперь. Что бы он ко мне ни испытывал, он убивал драконов. Много, без сожалений или мук совести. Когда я найду Рроака и расскажу ему правду, нельзя, чтобы Айкир был рядом. Иначе гнев кахррара падет на него.
– Ты прав, одной мне не убить дракона. Даже с отрядами охотников я не смогу одолеть его. И я… я не хочу выяснять, выживу ли при этом.
Айкир криво усмехнулся. Медленно коснулся острия дайгенора, отвел его в сторону.
– Хочешь уверить, будто бежишь из-за трусости?
– Я слабая. Воин из меня тоже слабый.
– Да, – легко согласился Айкир. И словно этого мало, повторил: – Ты слабая. Но не трусливая. И не отступница. Этим ты и цепляешь, Кинара. Легко быть смелым, зная, что победишь. А вот знать, что шансов нет, но не отступать – сложно. Ты же, несмотря на физическую слабость, никогда не сдавалась. Ввязывалась в драки с противником, который тебе не по зубам; не боялась идти против отцов, пусть и в мелочах. Так что не лги мне, Кинара.
Голос, поначалу звучавший мягко, вдруг заледенел. Взгляд серых глаз стал колючим, как мелкий снег, царапающий сейчас наши лица.
