Вертрана старательно представляла красный сапожок. Из гладкой блестящей кожи, с серебряной пряжкой. Точно такой был у нее в детстве. Папа расстарался для любимой дочки, а Верта потом ходила в чудесных сапожках в любую погоду. Она бы и спать в них ложилась, да мама ругалась.
– Вижу… Вижу… Какое-то синее пятно! – Эйлин приоткрыла глаз. – Да?
– Нет! – устало огрызнулась Верта. – Сегодня явно не твой день. Давай уже меняться.
Она, зевая, растянулась на постели.
– Только не спи! – пробурчала Эйлин, раздосадованная неудачей. – Выспишься, а потом будешь сказки рассказывать, что побывала в прошлом.
Была у Вертраны такая мыслишка, но, пойманная Эйлин с поличным, она сделала честные глаза.
– Ну что ты! Вот смотри какое задание. Мне надо четко, детально представить любой момент из недавнего прошлого – запахи, звуки, все-все. А ты поможешь мне вспомнить!
– М-м-м… Бал?
– Не-ет!
Верта содрогнулась. Только не бал! Ужасные воспоминания!
– Вчерашняя прогулка по саду?
– Да, давай.
– Холодно. Еще не рассвело, лишь на востоке небо окрасилось в алый цвет. Ты сошла с тропинки и по щиколотку провалилась в снег… Колючая веточка зацепилась за капюшон и стащила его с головы…
Плавный голос Эйлин тек, словно вода в реке. Вертрана чувствовала, как тяжелеют веки. Но против воли представляла вовсе не утреннюю прогулку по саду, а спальню. Она видела все ясно и четко. Спящую Эйлин… Рукав ночной рубашки задрался, обнажая белую кожу. На шее у Элли маленькая родинка… Место Мей пустует. Одеяло брошено, будто она уходила впопыхах.
В эту секунду открывается дверь, и рыжуля крадется к своей постели, зябко ступает по полу босыми ногами. Она прижимает к груди правую руку. Вертрана знает, что у Мей в руке флакон, который она скоро выронит и разобьет.
Это сон? Воспоминание? Если воспоминание, то почему такое яркое? Вертрана даже не помнила всех деталей. Она остается в постели и продолжает наблюдать за Мей.
Та садится на краешек кровати. Растерянная, раскрасневшаяся. Закрывает пылающее лицо ладонями, на колени выкатывается пузырек. Вертрана легко может дотянуться и подхватить его, но продолжает наблюдать.
Это просто сон. Она все-таки уснула. Вот Эйлин разозлится!
Мей дергает себя за пряди. Флакончик падает и со стеклянным звоном разбивается.
– Ой, нет! Нет, нет…
Верта медленно, будто преодолевая вязкую субстанцию, садится, а потом опускается рядом с подругой на колени. Смотрит, как та собирает осколки. Сейчас она скажет: «Мей, где ты была?»
– Мей… – хрипло произносит Вертрана, губы не слушаются, едва повинуются ей. – Мей, ты пыталась отравиться?
Мей вздрагивает от неожиданности. Удивленно моргает. И Вертрана вдруг понимает, что вопрос неправильный. Но комната начинает терять очертания, удаляться. У нее совсем мало времени.
– Ты была у него, Мей? У мастера Ройма?
– Да… – шепчет Мей.
20
Подруги спрятались в самом дальнем уголке крытой галереи, в зимнем саду. Нашли скамейку, надежно спрятанную от глаз кустами таволги. За узкими окнами, забранными решетками, разгулялась метель – ветер бросал в стекла пригоршни снега, и казалось, будто какая-то неприкаянная душа стремится попасть туда, где тепло и светло.
Мей сидела, съежившись, обхватив себя руками. Эйлин застыла подобно каменной скульптуре, Вертрана, как маятник, ходила туда-сюда по узкой дорожке.
– Да, мы были вместе, – сообщила Мей для начала, а потом умолкла, собираясь с мыслями.
Вертрана едва по губам себя не била, чтобы удержать гневную тираду по отношению к мастеру Ройму. Нет, нельзя, тогда Мей снова замкнется и слова из нее будет не вытянуть. Поэтому Верта нервно вышагивала перед скамейкой и грызла губу.
– У меня из-за тебя голова кружится, – прошептала Мей.
– Из-за меня?! Больше не из-за чего?!
Верта поймала озабоченный взгляд Эйлин. Выдохнула. Села рядом с подругой и взяла ее за руку.
– Меюша. Этот… человек… Против воли, да?
Мей выдернула руку и разозлилась, кажется, впервые за всю жизнь:
– Нет! Как ты могла подумать! Он лучший!
Но вспомнила, видно, что мастер Ройм покинул Институт следующим утром, и плечи ее поникли.
– Я не осуждаю его. Он не мог оставаться нашим преподавателем после всего… Но я ни о чем не жалею!
«Глупая, что будет, если Сухарь обо всем узнает! Мастеру Ройму ничего не грозит, а вот тебе…»
– Как это произошло, Мей? – спокойно спросила Эйлин, и Вертрана позавидовала выдержке подруги. – Нам нужно знать все, чтобы, в случае чего, придумать, как тебя прикрыть.
Рыжуля посмотрела на Элли, посмотрела на Верту, кивнула:
– Вы уснули, а у меня никак не получалось. Мысли одолели… Я думала о своем будущем без него, о том, что пройдет совсем немного времени, и я его больше никогда не увижу. Жизнь с нелюбимым до самой смерти… Это слишком долгий срок… Я просто хотела попрощаться.
– Ты отправилась в крыло преподавателей? Как? Оно ведь закрыто!
Мей мимолетно улыбнулась:
– Магичить в Институте без разрешения запрещено, но… Там стояло совсем простенькое запирающее заклинание. На пятерочку, а у меня все-таки семерка!
– Лучше бы оно тебе не поддалось, – проворчала Вертрана.
– Девочки, если бы вы знали, как приятно нарушать правила. Я чувствовала себя такой свободной, сильной. У меня будто выросли крылья. Я ничего-ничего не боялась!
– Бесстрашная наша… – никак не могла успокоиться Верта.
– Комнату мастера Ройма нашла, создав путеводную нить. Она очень легко мне далась. И неудивительно, ведь я так сблизилась с ним за последний месяц…
– Сблизилась она!
– Вертрана, – тихо сказала Эйлин. – Заткнись.
Мей с благодарностью посмотрела на подругу, а Верта снова подскочила на ноги и стала наворачивать круги вокруг скамейки, кусая себя изнутри за щеку, чтобы не сорваться и не наговорить колкостей.
– Он удивился, открыв дверь. Разволновался…
Мей замолчала, глядя вдаль. Наверное, сейчас она снова видела мастера Ройма, стоящего на пороге.
– Такой забавный. Взъерошенный. Я ведь из постели его выдернула. Он только брюки успел натянуть. На занятиях он всегда такой серьезный, а тут растерялся, как мальчишка. Потом увидел, что я босая и трясусь от холода. «Немедленно горячий чай! Согреешься, и я тебя провожу!» – сказал он.
Мей усмехнулась, будто вспомнив забавное.
– А в комнате у него беспорядок! Книги повсюду, реактивы, скляночки всякие… Я хотела сесть в кресло, а там кипа наших контрольных работ, только тронь – и разлетятся во все стороны. Он мне чай на спиртовке грел, представляете?
