Значит, ночью, когда лорд Конор спас Мей, он отправлял записку в тот дом, где хранится коллекция.
– Мне запретили когда-либо возвращаться в столицу, – продолжал между тем Конор. – Любая должность при дворе закрыта для меня. Но в тот день, когда Арлиса согласилась стать моей женой, я подумал, что все это неважно. Что я буду счастлив без магии, цели в жизни, друзей, всего остального. И какое-то время я действительно был счастлив.
Конор опрокинул в себя чашку чая так, будто это был бокал вина.
– Несколько раз я пытался встретиться с Лараном. Я отправлял ему письма. Я просил общих знакомых убедить его поговорить со мной. В итоге он согласился встретиться только с Арлисой. Она пришла расстроенная и передала слова Лара о том, что он прощает меня ради нее, но больше никогда не желает меня видеть. Позже к границе подступили орды кочевников, случилось десятидневное противостояние, закончившееся битвой у Звенящей реки. Многие маги не вернулись. Отец впервые за долгие месяцы написал мне письмо, состоящее всего из нескольких строк, где сообщал, что Ларан участвовал в битве и, по-видимому, погиб. Домой он не возвратился, среди живых не найден, а среди тысячи искалеченных тел обнаружить его не смогли. Лиса должна была вот-вот родить нашу дочь, у меня не хватило духа сообщить ей эту трагическую новость. Она умерла, так и не узнав о печальной участи Ларана…
Конор изо всех сил старался сохранять бесстрастность, но Вертрана все равно видела юного Корна, оставшегося с маленькой дочерью на руках. Все от него отвернулись, даже отец. Любимая умерла. Он жил только ради Эмбер. А Ларан забрал самое дорогое, что у него было. Отобрал смысл жизни.
Конор вдруг сжал подлокотники: выдержка ему изменила.
– А еще я понял, каким образом он всегда находит меня и знает обо мне все. Сначала, признаюсь, я подозревал слуг, думал, что мой враг… Ларан… буду теперь звать его по имени. Думал, что он подкупил кого-то.
– Ты узнал кто? – встрепенулась Вертрана. – Кто этот негодяй?
Губы Конора исказила горькая усмешка:
– Этот негодяй – моя родная дочь…
– Что?
– В ее жилах течет моя кровь. Уверен, она унаследовала и мой дар. Я обсидиан. Тот же камень, из которого выточен самый ценный артефакт Института – «Небесный алтарь». Ты ведь видела его в действии? Он найдет любого, чью кровь однажды впитал. Так и маги-обсидианы – идеальные поисковики. Достаточно одной капли крови. Ларану не нужна моя кровь, ведь у него Эмбер.
Последние слова Конор проговорил с усилием:
– И она действует добровольно. Моя дочь. Указывает на меня. Моя девочка меня ненавидит.
Столько боли было в его голосе, что Вертрана не выдержала, вскочила с кресла и обняла Конора.
– Я знаю, кто он! Это мастер Широ – преподаватель нашего Института. Ты много раз его видел. Темная ткань закрывает его лицо. Вот где твой Ларан. А скоро отыщем и Эмбер!
58
Конор растерянно моргнул, прищурил глаза, прокручивая в памяти все встречи с мастером Широ. Вертрана и сама пыталась припомнить каждую деталь, чтобы серьезные обвинения не выглядели голословными. Ведь у нее были только косвенные доказательства.
– Вот что я знаю, – спокойно произнесла она. – Во-первых, имя. «Широ» – «Ориш» наоборот. Не слишком он утруждался с выбором псевдонима. Во-вторых, обожженное лицо. Я сама не видела, но Дженни описала его так: «Оно будто оплавилось. Сгорело, как свечка». В-третьих… Вспомни испытание боевой магии! Иллюзию колдуна и его слова. Ты решил, что мастеру Лоту что-то известно, а про преподавателя ты даже не подумал.
Конор сжал губы. Конечно, он отлично все помнил.
– «Возмездие!» – продолжила Верта. – Он это специально, чтобы не давать тебе ни секунды покоя. Он хочет, чтобы ты постоянно чувствовал себя в опасности. А все эти покушения – изощренная пытка. Ему нравится, что ты страдаешь. Он еще долго тебя не убьет, ведь тогда некому станет мстить… И в-четвертых, мастер Широ участвовал в битве у Звенящей реки, говорил, что именно там получил увечье, а на самом деле…
– А на самом деле, – медленно сказал Конор, – он действительно мог покалечиться в бою. Ни один суд не примет во внимание эти доказательства. Я изучал юриспруденцию на спецфакультете, недолго, всего семестр, но прекрасно понимаю, что ответит любой дознаватель: домыслы и подтасовка.
– Ты мне не веришь?! – воскликнула Вертрана.
Ей стало обидно едва ли не до слез.
Конор мягко притянул ее к себе, усадил на колени, заправил за ухо выбившуюся прядь.
– Верю. Более того, знаю, что ты права. И, признаюсь, удивлен, как я раньше не замечал такого явного сходства. Но надо действовать очень осторожно. У него моя дочь, а закон не на нашей стороне.
– Зато мы знаем, где он и кто он, – для начала неплохо!
– И Эмбер где-то неподалеку.
– Почему ты так думаешь?
– Судя по всему, он всегда связывается с ней достаточно быстро, чтобы обнаружить меня. Когда мы отправились в сквер, он узнал об этом в течение часа. Она не в Институте, но поблизости.
Вертрана воспрянула духом от таких новостей, но Конор хмурился и напряженно о чем-то размышлял.
– Ты можешь использовать свой дар обсидиана, чтобы отыскать ее? – неуверенно спросила Верта, догадываясь, что ответ ее не обрадует.
– Нет, я его утратил, остались пустые отголоски.
Вертрана вздохнула, положила голову на плечо Конора. Они какое-то время молчали, мысленно перебирая возможности. Как несправедливо все! Казалось бы, вот он, Ларан, – бери голыми руками, а нет, все не так просто.
Верта укусила себя за костяшку пальцев, пытаясь удержать мысль, которая мелькнула и тут же пропала.
– Мы заставим его привести тебя к Эмбер! – решительно сказала она. – Возьмем его в плен!
– Любопытно, – Конор дернул уголком рта. – Боевого мага с десяткой по шкале Фергюсона? Напомню, что у меня тройка.
Последние слова он буквально выплюнул. Сказал: «Напомню, что у меня тройка», а слышалось: «Как я жалок и слаб…»
– У меня восьмерка!
– Семерка, Верта. Восьмерка в перспективе… Вдвоем мы с ним не сладим, а больше нам рассчитывать не на кого.
Вертрана вдруг встрепенулась, ее глаза загорелись.
– Как это не на кого? – воскликнула она. – Я знаю по крайней мере одного мага и одну магиссу, которые обязаны тебе своим счастьем. И точно помогут, скажи только слово.
– Я не стану просить беременную женщину рисковать своим ребенком ради моего! – отрезал Конор, во взгляде горело негодование: «За кого ты меня принимаешь?»
– Но к Тео ты можешь обратиться! Он будет только рад оказать тебе услугу!
Вертрана почти кричала, пытаясь убедить этого гордеца отбросить ненужную щепетильность. На лице Конора отразилась вся его внутренняя борьба. Он был из тех людей, которые охотно помогают сами, но не ждут ответных благодеяний.
