– Я хочу стать королевским артефактором! Или боевым магом!
– Но, Эми… Тебе нельзя…
– Я знаю, что па… Ларан учит магисс боевой магии! Почему мне нельзя в Институт?
Похоже, у Ларана Ориша не хватило моральных сил открыть малышке Эмбер всю правду об Институте. Та пребывала в счастливом неведении. Вертрана вздохнула. Пока и она была не готова выложить все начистоту. Сначала надо обсудить все с Конором.
– Эмбер, если не хочешь читать, давай займемся вышивкой.
– Я не хочу вышивать! – взвилась Эми. – Я хочу заниматься магией! Какая ты зануда, Верта! Ларан все время меня учил, а ты… Ты, наверное, просто слабачка!
Вертрана вскочила на ноги, закусив губу:
– Слабачка? Твой Ларан, между прочим, говорил, что я его лучшая ученица!
Эмбер демонстративно скрестила руки на груди: «Ну-ну, заливай!»
Верта сузила глаза, выглянула в коридор – пусто, и решилась:
– Ладно. Одному ма-аленькому заклятию я тебя, так и быть, научу! А потом ты продолжишь читать.
Эми захлопала в ладоши от радости:
– Да-да, договорились! А что за заклятие?
Вертрана выбрала заклятие мгновенного сна, то самое, которое свалило мастера Широ с ног. Эмбер это показалось забавным.
– Тоже вырублю папочку… – сболтнула и зажала рот ладошкой.
Вертрана молча привлекла ее к себе, без слов давая понять, что все понимает: Эми нелегко перестроиться, иногда «папочка» так и будет проскальзывать в речи, когда она станет говорить о Ларане. А увидит она его еще ой как нескоро. Если увидит когда-нибудь.
– Пальцы надо сложить вот так… – мягко направила магисса.
Конор застал их в самый разгар занятия, когда Вертрана и Эмбер бегали друг за другом по кабинету и выкрикивали «Аттарио» так громко, что дрожали оконные стекла. Он молчал, встав на пороге, пока раскрасневшаяся и счастливая Эми первая не заметила его.
– О, па! Привет!
– Здравствуй, – холодно произнес он.
Затем перевел сумрачный взгляд на Вертрану. Она и забыла, когда видела лорда Ространа таким отстраненным и далеким. Сразу даже не сообразила, что случилось.
– Я ведь ясно дал понять, что занятия магией не для девочек, – отчеканил он. – Моя дочь не уличная девка!..
Вертрана отпрянула. Конор мертвенно побледнел, мгновением позже сообразив, что он только что сказал.
– Вертрана!.. – Он протянул к ней руки.
– Отойди! Не трогай меня!
Вертрана оттолкнула его, бросилась прочь по коридору. На глазах вскипали злые, отчаянные слезы. «Уличная девка… Я всегда буду для него уличной девкой… Какая же я идиотка! На что я только надеялась!»
В своей спальне она ненадолго оперлась о стену, переводя дыхание. Теснило грудь. Ей вдруг показалось, что стены сжимаются, вот-вот раздавят. Она – птица в клетке. Пусть золотой, но клетке…
«Прочь… – решила она. – Сегодня же. Сейчас же!»
66
Вертрана заметалась по спальне, не зная, за что схватиться. Распахнула створки шкафа, скинула платья на пол, сверху свалила груду белья и застыла над горой одежды. Нет времени на сборы! Деньги – вот что ей понадобится!
На столе в шкатулке хранилась небольшая сумма на повседневные расходы. Конор настоял на том, чтобы Вертрана располагала собственными деньгами. «Вдруг тебе захочется отправить кухарку за сладостями!» – объяснил он. Какая ирония – сейчас сбережения ей пригодятся. Вертрана не знала, сколько накопила, просто складывала монеты, теперь же вытрясла их на постель и пересчитала. Пять золотых, больше десятка серебряных, россыпь меди. Если снять недорогую комнатушку на окраине города, должно хватить на несколько месяцев.
Верта сгребла монеты в кожаный кошелек, повесила его на шею и спрятала в лиф платья. Теперь накидка, обувь, и она готова к бегству! Слезы высохли, Вертрана лихорадочно шнуровала ботинки, запрещая себе вспоминать. Слова били наотмашь, лишая сил. Как она только поверила? Обманулась вежливым обращением и внешним благородством манер. Лорды! Высокомерные снобы! Их ничто не исправит!
Дверь отворяла с колотящимся сердцем. Пусто! Отлично, теперь бы еще незамеченной выскользнуть на улицу. Вертрана прокралась по коридору, но едва завернула за угол, как услышала стук в дверь, а следом голос, который заставил ее покрыться мурашками с ног до головы.
– Вертрана, открой! – Он не приказывал – просил.
«Убегай немедленно!» – велела себе Верта. Но все же, совершенно не желая этого, сделала шаг не в сторону лестницы, а в сторону спальни. Осторожно выглянула из-за поворота. Конор стоял у двери, ожидая ответа. Вот он взъерошил волосы. Вот уперся головой в косяк, так и застыл.
– Вертрана, я не уйду, пока не поговорю с тобой.
Голос теперь звучал приглушенно, но Верта все равно услышала.
Если она сейчас не уйдет, то не уйдет уже никогда, даст себя уговорить. Позволит себе поверить, что мужчины не всегда эгоистичные и самовлюбленные. Снова разрешит себя обмануть.
«Уходи, переверни эту страницу. Ты навсегда останешься для него уличной девкой!»
«Уличная девка… Уличная девка…» – эхом прозвучало в голове.
Вертрана, буквально за шкирку оторвав себя от стены, заставила повернуться в сторону лестницы. Каждая клеточка ее тела противилась этому, собственные ноги не слушались. Но когда Верта преодолела несколько ступеней, идти стало легче, хотя грудь точно стягивали железные обручи, не давая вздохнуть.
У крыльца топтался Барт в неизменной медвежьей шубе. Увидел Вертрану и удивленно пошевелил косматыми бровями.
– Экипаж, что ль, готовить?
– Нет-нет. Я просто вышла прогуляться. Я ненадолго…
У ворот остановилась и в последний раз оглянулась на дом: «Прости, Эми, придется тебе справляться без меня…»
Путь до окраины занял пару часов, но Вертрана радовалась возможности бездумно двигаться, заботясь только о том, чтобы одну за другой поднимать и опускать ноги, отворачивать лицо от влажного ветра и дышать.
В детстве с ватагой друзей она исходила вдоль и поперек городские улочки, заглядывала и в беднейшие кварталы. Себя-то она причисляла чуть ли не к зажиточным горожанам. Отец был хозяином мастерской, у них всегда была еда, одежда и крыша над головой. Но после того, как некогда сильного мужчину постепенно свела в могилу грудная болезнь, мама, Тим и Верта перебрались в один из облезлых домов, где за комнату в полуподвальном помещении можно было расплатиться парой медных монет, а еще за монету купить дров и овощей для похлебки. Вот только у семьи Анелли не было и этих денег.
«Я не уличная девка! Я не сделала ничего плохого! Я всего лишь хотела защитить свою семью…»
Перед Вертраной вырос облупившийся дом, с него слоями слезала голубая краска, из-под внешнего слоя, как кости, проступали белые камни. Во дворе между чахлыми деревьями были натянуты веревки, где сушились детские вещи, а малыши под присмотром старших братьев и сестер копошились здесь же, в истоптанном снегу, строили из щепочек дома и дороги.
