– Вы вернулись! – радостный возглас встретил на пороге, а затем Ури буквально повисла на моей шее. Девушка уже успела сменить дворцовую форму на обычное платье с узкими (не в пример дворцовым нарядам) рукавами, немаркого темно-синего оттенка. – Продукты уже доставили. Я приготовила ужин. Прикажете подавать?
– Если голодна, – отмахнулась я. – Меня в городе покормили, – пояснила, желая избежать лишних вопросов.
– Понятно, – чуть приуныла девушка. Тяжело вздохнула, будто и сама решила отказаться от ужина, но была мною остановлена:
– Ешь давай, – подозревая, что иначе Ури попросту спрячет еду в холодильный шкаф, распорядилась я. – Я выйду в сад, посмотрю, что у нас растет. А ты пока поешь. Приду – проверю, – грозно посулила я и вышла через заднюю дверь.
В лицо дохнуло влагой. На цыпочках, чтобы обойтись без жертв среди улиточного населения, выползшего на замшелые плиты двора, я обошла дом и замерла в нерешительности. Гретхен все еще сидела на заборе и печально смотрела на соседский дом, где не горело ни свечи, не говоря уже об осветительных сферах.
Оглядевшись, не слушает ли нас кто, и не обнаружив никого постороннего в пределах двора, я приблизилась к девушке. Деревянный забор доставшегося мне дома не вселял уверенности, а потому я предпочла остаться на ногах.
– Забирайся сюда, – Гретхен махнула на ограждение соседнего дома, на котором устроилась сама. Невысокое, облицованное глиной сооружение, на котором кое-где встречались наросты мха, производило лучшее впечатление, вот только что обо мне подумают, если увидят?
Хмыкнув собственным странным мыслям, я ухватилась за протянутую руку и приземлилась рядом. Гретхен, ни говоря ни слова, сняла перчатку и сжала холодными пальцами мое запястье. Но я была уже готова, а потому уход в тень не заставил ошарашенно выдыхать и пытаться проморгаться.
– О чем ты хотела спросить?
В выцветшем мире, что окружал нас теперь, Гретхен в своем черном одеянии больше не казалась инородным пятном. Возможно, оттого она и носит данный цвет? Да и видит ли она другие, если живет между миром живых и мертвых…
– Я хотела попросить провести меня за ограду. Обещала йаринам силу, но делиться ею во дворце, когда у каждого кактуса есть по несколько ушей…
– Хорошо, я отведу, – меланхолично согласилась Гретхен и так же тихо добавила: – Но я хочу, чтобы ты меня пригласила.
– Зачем?
– Из твоего сада можно увидеть больше, чем отсюда, – девушка кивнула на забор. – А войти внутрь я не могу. Что-то мешает.
Ее лицо исказила гримаса злости. И мне стоило больших усилий не дрогнуть, видя, как меняется хорошенькое личико.
– Если не станешь обижать Ури, приходи, – кивнула я и с видимым облегчением выдохнула, когда Гретхен вновь вернулась к ставшей привычной маске равнодушия.
– Обещаю, – серьезно сказала она и спрыгнула с забора, заставляя края юбки взметнуться вверх, обнажая белый, без единого пятнышка, подъюбник. Чего нельзя было сказать о моей одежде: на подоле уже имелись зеленые пятна от потревоженных растений. – Идем. Я провожу до выхода, но дальше – не проси. Он скоро вернется, а я хочу посмотреть.
– Лорд Анвентар искал тебя. Тогда, на приеме, – отчего-то решила сказать я.
– Да? – Ушки собеседницы странным образом заалели, хотя до сего момента мне казалось, что здесь не может быть ярких цветов.
– Вы знакомы?
– Нет, – Гретхен активно замотала головой. – Я не подхожу близко. Даже когда становлюсь человеком, стараюсь держаться подальше.
– Но не можешь.
– Не могу, – сокрушенно призналась она и потянула меня в сторону выхода. До самой границы Сада с ее губ не сорвалось ни слова. – Позовешь, когда нужно будет тебя забрать. Но не слишком далеко отсюда, – она кивнула на массивную ограду белого особняка, отмечавшего начало района. – Не торопись. Я буду здесь всю ночь.
– Постараюсь вернуться пораньше, – тем не менее сообщила я и, дождавшись, пока Гретхен исчезнет из виду, направилась к Императорскому тракту.
* * *
Ночь вступила в свои права, окрашивая город в темные тона. Вспыхнувшие фонари порождали тени, а вышедшие на охоту ночные птицы заставляли вздрагивать. Мне даже пришлось пару раз резко уворачиваться от летевших прямо в лицо сов. Но я справлялась и провожала их завистливыми взглядами. Где-то глубоко внутри росло желание взлететь и промчаться ветром по этим узким улочкам, сорвать шляпки с дам, вырвать из рук прохожего газетный лист… Моя улыбка померкла, скованная страхом. А смогу ли я вернуться? Вспомню ли, что было до, если вновь стану ветром? Что останется от меня нынешней, если возобладают инстинкты?
Я не знала ответов, а спросить было не у кого. Кардалис и Сам-Яр? Великий, возможно, и знал, какая судьба ждет развоплотившегося духа, но скажет ли… Да и хочу ли я знать правду? Пока есть надежда – я могу мечтать. С другой стороны, – меня затопила горечь, – будет ли это иметь значение, если все человеческое во мне исчезнет? Не станет ли это выходом?
Шум вокруг становился все громче, знаменуя близость к Императорскому тракту, но долг был еще не оплачен и вместо того, чтобы свернуть в сторону криков, я, напротив, развернулась и начала отдаляться от людей. Уходить в Южное предместье не стала: слишком далеко, да и вряд ли там не осталось никого, кто бы следил за порядком. Сжала проступившее на пальце кольцо. Еще немного – и долг будет оплачен.
Удачным местом для выполнения обязательств я посчитала тихий двор. Ни одно из двух выходящих сюда окон не светилось. Зато паутина, занавесью скрывавшая их, лишний раз подтверждала заброшенность выбранного мной места. Как и высокий слой песка, устилавшего плиты. Казалось, его никто не убирал уже пару недель.
Присела, запустив пальцы в песок. Холодный, если не сказать ледяной.
– Во имя уплаты долга. Услышь и приди, – шепотом проговорила я, зная, что не имеет значения, кричишь ты или шепчешь. Кольцо сжалось и осыпалось. Но там, куда падали частицы его праха, начала собираться фигура пса. Истощенного, с торчащими ребрами. Он щерил зубы в оскале, готовый дорого продать свое существование.
– Что случилось?
Я бросилась к низшему духу, без страха сунула ему в пасть руку и даже не поморщилась, когда он ее прокусил. Да, так быстрее: кровь – лучший проводник силы, легче покидает дарителя или жертву, скорее приживается у нового носителя. Оттого низшие духи и воплощались в хищников.
– Кто вас так? – повторила я вопрос, свободной рукой перебирая песчинки, составлявшие шкуру животного. – Маги?
Йарин резко мотнул хвостом.
– Тогда кто?
Ответом стал раздраженный рык. Дух выпил уже больше половины имевшегося у меня резерва, но не останавливался. А я… не хотела отказывать. Пусть и могла запретить ему, перекрыть доступ – сейчас я была сильнее, – но продолжала делиться, понимая, что дух берет не для себя – для всех тех, кому не хватило сил прийти и воплотиться.
