Мэр сглотнул. Даже я, проникшись моментом, сделала шаг назад, не желая попадать в поле зрения обозленного лорда. На меньшее он не тянул. Светлая кожа без намека на веснушки. Гладковыбритое, едва ли ранее, чем пару часов назад, овальное лицо с четко очерченными скулами. Тонкий шрам, пересекавший правую бровь. Белые, как падающий снег, волосы, собранные в хвост на затылке. Сильный маг, чистая кровь, как любили говорить люди, но мне обладателей таких светлых волос еще видеть не доводилось. Везло, не иначе.
– Пощадите, – прохрипел Берт, падая на колени. Вряд ли он ушибся, высокий ворс дорогого парского ковра смягчил удар. – Что угодно сделаю! – голос мэра сорвался на визг, отчего на высоком лбу его собеседника обозначились недовольные морщины.
– Сделаете, – согласился мужчина и позвал: – Саер, убери пока его.
Проявившийся за спиной у мэра мужчина в темной форме без знаков отличия стал для меня сюрпризом. Положив руку на плечо господину Берту, ежесекундно вздрагивавшему от безудержных рыданий, Саер вздернул его на ноги и вывел из кабинета.
Проследив за их уходом, нынешний вершитель судеб всего народонаселения Триера сосредоточил все внимание на мне. Признаться, под его пристальным взглядом становилось не по себе. Наверное, так и холод пробирал до самых костей, заставляя ежиться, терять последние остатки самообладания. Ноги сами подогнулись, роняя меня в кресло. Хорошо еще – дойти успела. Видимой мягкостью ковра я не обольщалась: мэру же не помогло.
– Валиар, разве это необходимо? – голос Эрвина буквально разрезал тишину. Он говорил негромко, но каждое его слово набатом отдавалось в моей голове. – Тебе еще местных жрецов стращать.
– Я помню, – спокойно заверил блондин, вставая на ноги и разминаясь.
Я облегченно выдохнула, отчего удостоилась снисходительной улыбки.
– Нашел свое чучело. Хотя отмытая, она не производит столь жалкого впечатления.
Я кивнула, полностью согласная с наблюдением лорда. Заметив мое одобрение, тот хмыкнул.
– Итак, радость наша разговорчивая, на что еще пожалуешься? Как видишь, и на господина Берта управа нашлась.
Он вновь уселся в начальственное кресло. Провел тонкими пальцами по краю столешницы, повторяя рисунок золотой вязи. Я промолчала: эра Берта и без того уходила в прошлое. С первого этажа донеслось сдавленное «ой» и звук падающего тела. Понятно, зрителей уже успели собрать, ожидают лишь высокое начальство с объявлением.
– Молчишь? Неужели и узнать ничего не хочется?
– Хочется, – согласилась я и, подталкиваемая поощрительной улыбкой лорда, добавила: – Но вы и так все расскажете. Сказали же, всех жрецов собираете внизу. А всех – значит, и меня тоже. Учетный номер восемьдесят три.
Валиар глянул куда-то поверх моей головы. Поморщился, видно, увиденное ему не понравилось, и распорядился:
– Эрвин, выйди.
– Валиар, я бы тебя просил…
– Я учту, – пообещал тот, откидываясь на спинку. – Если девчонка – простая обманщица, как большинство этих проходимцев, заберешь и меру ответственности сам установишь. Хоть медяк, хоть каторга, на твое усмотрение. И делай с ней, что пожелаешь, никто и слова не скажет. Об одном прошу – не таскай ее к матери, она не оценит.
– Что? – чего в моем голосе было больше негодования или праведного гнева, я не знала. – Это нечестно!
Я попыталась вскочить с места, но блондин и бровью не повел, а меня швырнуло обратно.
– Это…
Договорить я не смогла. Язык попросту отнялся. Вот, значит, как?
– Валиар…
Осуждения в голосе Эрвина было хоть отбавляй, но меня все равно переполняли гнев и обида. Что они себе такого придумали! Да, обманывать – нехорошо. Но за подлог штраф положен, я же никого своими зельями не травила. Даже банального расстройства желудка – и того не случалось. Какая каторга?! За что?!
– Иди, – сухо распорядился маг. – Подготовь все. Спущусь, как здесь закончу. И не трясись ты так. Чучело не пострадает, разве что сама дурить начнет.
Блондин покосился на застывшую в ожидании меня. Я отрицательно покачала головой: вот еще, не в моих силах сейчас в открытую против мага идти. Этих травить надо тихо, а лучше – проклинать. И ограничивающее условие такое ставить, чтоб казалось реальным.
На моих губах непроизвольно проступила предвкушающая улыбка. Впрочем, тут же померкла, стоило поймать задумчивый взгляд мага. Он что-то подозревал.
С тихим шорохом закрылась дверь, оставляя нас наедине. Блондин молчал. Я тоже не нарушала тишину: язык еще не полностью вернул былую силу и ворочался слабо. Не для бурных речей.
– Что ж, давайте начистоту, – предложил Валиар. Поднялся и, пользуясь своим нестесненным положением, обогнул стол, а после и мое кресло. Я вся обратилась в слух, чтобы не пропустить его внезапное появление. Впрочем, это было излишне. Маг не таился.
Оказавшись за моей спиной, он коснулся кончиками пальцев моей макушки и, взлохматив мне и без того взъерошенную гриву, остановился на висках. Только зря голову мыла. Едва ли он бы с такой охотой болотную тину выгребал и ил месил.
– Последняя проверка показала, что больше половины столичных служителей не прошло посвящения. На пути сюда мы не нашли ни одного истинного жреца ни в одном из придорожных поселений. – Пальцы мага сместились мне на лоб, что-то там поглаживая. И до меня наконец дошло, чем это он занят: да он же ауру напрямую щупает! Не поверхностный слой смотрит – это даже ученики видеть умеют, – а глубинные слои проверяет. Их так легко не исказишь, да и нелегко – тоже не выход. Для глобальных изменений такие затраты энергии нужны, что либо деревни резать, воруя чужую силу, либо… у богов одалживать. В любом случае часть ауры разомкнутая останется, готовая в любой момент принять еще дармовой силы либо поделиться, послужив проводником божественной благодати в мир и явив чудо. А тут уже в любом случае в столицу ехать придется: или на дознание, где деревушки обезлюдил, либо чудо являть, раз уж у них надобность в нем имеется. И поскольку трясли конкретно жрецов, а не всех наделенных силой, верно последнее. Вот только чудес они от меня могут до Третьего Передела ждать: пантеон в благотворительности замечен не был.
– Сомневаюсь, что и здесь найдется кто-нибудь подходящий. Только время зря тратим, – зло произнес маг и, по ощущениям, вбил кол мне прямо в голову.
– Вы совсем, поглоти вас болото?! – вырвалось у меня прежде, чем я успела остановить свой болтливый язык. Руки непроизвольно дернулись к голове, прикрывая лоб и стряхивая чужие пальцы. – Да чтоб вас вся лесная нечисть!..
Договорить мне не дали, заткнув рот прямо так, ладонью.
– Приношу свои искренние извинения, – сухо сказали мне и, не убирая руки, попросили: – Давайте обойдемся без проклятий.
Зло прищурившись, я мстительно сжала зубы, давая понять, что затыкать рот негодующим девушкам не стоит, ибо обида легко может перевесить любовь к гигиене. Особенно ради восстановления справедливости.
