— После отдохнем, друг мой ситный! Скоро вечер, а по темному в «зону» даже дебилы не ходят! Сейчас мы с тобой шустренько, бодренько, в темпе вальса…
Гляжу на него искоса — не нравятся мне внезапные приступы веселья.
— А эта «зона» типа бульвара, что ли? Любой желающий забрел и топает?
— Размечтался! Прокачка влегкую не дается, Олежек!
Громила вышел уже вперед, к тропе, начинающейся у него под ногами. Отсыпал что-то в горсть из мешочка и ждет команды.
— И где этот ваш… умножатель?
— Повышатель. Впереди он и будет, друг мой, где дорожка кончается. Прямо-прямо-прямо, а там большая яма! Шучу! Сам увидишь скоро!
Первая штуковина из горсти Леонарда летит на десяток метров вперед, катится по тропе. Камушек — самый обычный, с виду, но громила его подбирает и пускает в новый полет. Еще на десяток. Классика, в общем, советская научная фантастика. Бомжик за своим ботом идет без опаски, я замыкаю колонну. Десять бросков, двадцать, тридцать. Начинаю уже зевать, когда очередная галька зависает, вдруг, прилипнув к незримому препятствию. Висит, превращаясь медленно в струйку песка. Второй камушек разделяет судьбу собрата, а вот третий пролетает, как ни в чем не бывало. От Бомжика комментариев нет, да и так всё ясно. Продолжаем путь.
Заветный финиш видим издали. Равнина здесь сплошь черного цвета, и невысокая пирамида на этом фоне сияет начищенным серебром.
— «Сковородка» всё шире делается! Этак скоро придется караваном сюда ходить!
— В смысле?
— Не бери в голову, Олежек, присядь лучше, отдохни, да поклажу скинь. А ты, Леонардушка, готов ли?
— Да, разумеется, — громила убирает полегчавший мешочек с галькой, в руках появляется карабин. — Прямо сейчас?
— А чего тянуть, как говорит наш друг ситный! Ты, кстати, Олег, ружьишко тоже оставь, да и тесак. Это всё тебе лишним будет.
— С какой стати?
— Да с такой, что первым пойдешь. Думал, зря мы твою тушку охраняли, пока ты в реале пузо чесал? За всё платить надо! — сейчас Бомжик не улыбается, и тон из шутовского сделался ледяным. За револьвером пока не лезет, а вот карабин Леонарда уставился мне в упомянутое пузо.
— Ребята, вы чего?!
— Прости, Олежек, такие тут говённые правила. До Повышателя без «отмычки» не добраться, а бот для этого не канает, человек нужен.
— Поясни.
— Да всё ж понятно! На последнем отрезке пути стоят самые крутые ловушки. Кто-то должен идти вперед и собой пожертвовать.
— Зашибись. И с чего ты решил, что я пойду?
— Ну, ты же игрок, — ухмылка Бомжика становится шире, а меня будто током дергает. Вот так, значит?!
— Я игрок, а тебе стыдно должно быть. Обещал уравнять шансы хоть приблизительно, а тут и бугай, и ствол нацеленный! Я вот честно ходил с повязкой и не жульничал… — замолкаю, увидев глаза Бомжика. Полнейшее изумление, насколько способна его передать компьютерная графика.
— Ты чего болтаешь, Олежка? Когда я тебе обещания раздавал?
Пожалуй, никогда. Не стал бы Паук гнать меня на убой ради прокачки — он свой кайф не в этом находит!
— Ладно, забудь. Ты ведь меня так и не убедил, — говорю беззаботно, поворачиваясь к ним полубоком. Карабин с трех метров не промахнется, зато правую руку теперь не видят. Можно сунуть ее сзади под куртку.
— Ты не объяснил, нафига мне идти на смерть ради тебя? Проще ведь кинуться на этого большого дурня и сразу всё закончить. Быстрее вернусь на старт, быстрее начну заново. Как тот Санёк, да? Ты ведь его тоже кинул?!
— Ну, не горячись, Олежка, не надо! — взгляд Бомжика начинает метаться. — Во-первых, тут может и без ловушки обойтись, так что шанс у тебя есть, по любому! Во-вторых, даже если накроешься, то одним моментом, а пуля в живот — это очень больная штука! Фильтры у тебя не включены, так что…
— Неубедительно, — улыбаюсь, делая первый шаг. Людям трудно стрелять в тех, кто идет к ним раслабленно и с доброй улыбкой, это я по себе знаю.
— Врете вы всё, господа хорошие, а вранье вас не красит. Уберите свои бандуры, а уж после мы с вами…
Людям стрелять трудно, да только Леонард — не человек. Первый выстрел гремит с пары метров, удар заставляет меня пошатнуться, но ускоряюсь еще. Ловлю вторую пулю, хватаюсь за ствол, правая рука вылетает вперед и долбит громилу в грудь коротеньким ножиком. Болевых ощущений у ботов нет, зато в жизнестойкости им с людьми не сравниться — иначе выбили бы нас давно. Зеленая полоса на бицепсе Леонарда вмиг становится желтой, краснеет и тончает, Бомжик сзади вопит что-то, но выстрелов больше нет. Патроны кончились?
— Экономнее надо быть, — говорю, оборачиваясь. — Железку-то брось, порежешься.
Тинейджер с лицом хитрюги-пьяницы замирает в десятке шагов, тесачина в отведенной руке готов к удару, но у меня ведь уже трофейный карабин. Сразу пальнуть, или поэкспериментируем?
— Экий ты шустряга! — обезьянья мордочка расплывается в улыбке. — С виду вылитый нуб, а на деле вон чего! Мы с тобой, Олежка, такие дела замутить можем!
— Я подумаю. Для начала, бросай оружие и толкуй мне про Пизанскую башню, подробно.
Дальше Бомжик ошибается еще раз. Опять принимает меня за лоха, только удачливого. Тесак падает под ноги, взамен расчехляется красноречие. Описание нужной мне дороги насыщено заверениями в дружбе и братской любви, картины совместного будущего ярки и выпуклы. Взгляд только выдает — на недвижимого Леонарда и на его рюкзак. Это затем мы столько сюда тащились, чтобы Бомжику топать сейчас обратно?! Еще и неведомый «ключ» оставить?! Да щас! На ствол бросаться не рискнет, но уж если сам ненароком спину подставлю…
— Ну, чё, Олежек, квиты мы с тобой?
— А как же! — отступаю чуть в сторону, не снимая палец со спуска. — Ты хотел попасть к этому своему… Повышателю? Топай, брат, не держу!
* * *
С чувством юмора у Бомжика не очень. Первых пару минут пробует глупо шутить, после проникается.
— Ну, ты чего, Олежка? — спрашивает удивленно, как у брата родного, решившего предать. — Я ж тебе все местные приколы рассказал! Чё тебе еще надо?!
— Да так, по мелочи. Живот у меня болит после ваших пуль, а еще хочу прокачаться. Всё, как ты учил, ничего личного.
— Нахрена тебе прокачка!? Ты ж первоуровень, нубяка голимый, а у меня уже шестой корячится! Предлагаешь опять всё заново начинать?!
— А ты мне что предлагаешь? Расплакаться от сочувствия? Иди, давай, а то ведь тоже будешь пузом страдать!
Люди всегда верят в лучшее, и этим отличаются от ботов. Леонард бы кинулся на меня, потому что пуля может промахнуться, а от ловушки на тропе не уйдешь. Бомжик решается «на авось». Бормочет что-то недобро, косится через плечо, но идет по полшага в сторону пирамиды. Через несколько метров над его головой врубается незримая паяльная лампа — язык пламени слизывает человеческую фигурку, будто и не было.
