Каждая новая байка из их жизни, только сильнее подтверждала абсолютную везучесть Шустрого и хорошо отточенную сталкерскую интуицию Витона, которые стали авторитетами среди своих товарищей по несчастью. Уходя из дома, Шустрый всегда оставлял какую-нибудь свою вещицу, чтобы все патрули сектантов прошли стороной от секретного жилища сталкеров.
Так промышляя охотой, воровством «монолитовского» добра и используя особенности найденных артефактов, сталкеры целый год выживали, а остальные два уже привычно жили и обитали, начиная совсем забывать о своей прошлой жизни. Припять приняла их, и как верили сами сталкеры Зона их хранила.
Но два дня назад, появились первые изменения в устоявшейся жизни. Дальше я получил описание сложившейся картины лично от Комбата.
Как выяснилось всё пошло наперекосяк не только у меня. Вся операция по проникновению в лабораторию, получилась по словам, того же Комбата: «Полным фуфлом». Лысый и Стрелок напрасно трубили, что месяц совместно продумывали свои планы. Ни одной детали не было оговорено, план об отступлении отсутствовал, а об альтернативных решениях не было и речи. Все три группы участвовавших в выполнении миссии, не имели и простейших способов связи друг с другом. Комбат диву давался как это только Лысый так легко уговорил всех нас подписаться на это?
В моих мыслях проскользнуло сразу два ответа: во-первых, я давно хотел получить стоящее задание. Этому лысому воротиле зоновских делишек ничего не стоило посеять во мне зерно энтузиазма, который как известно, если не заслуга твоих собственных идей и мыслей, ведёт тебя по минному полю с завязанными глазами и улыбкой на пол лица. Во-вторых, Лысый всё же был элитным наёмником, каких мало. Комбат считает его опасным, даже теперь, когда у него нет ног. Опасность в таких местах как Зона, один из решающих факторов создания авторитета, коим Лысый для многих, включая Комбата и является. Мыслей Эйнштейна по поводу авторитетов здесь, наверное, никто не слышал, вот и выходит: чуть ли не абсолютное доверие в принимаемых решениях и рутинность выполняемой наёмничьей работы превращают такую вещь как собственное мнение в формальность, что и постигло Комбата. Всё это не является обвинением, это лишь цепочка совершенно опоздавших рассуждений, которая и вскрывает слабые места, в которые нас ударили слова Лысого. Так наши собственные мысли были подменены на желания торгаша и сразу же припудрены какими-то «дрожжами» выдаваемым за факты, а дальше только жди, когда вся эта смесь забродит окончательно ассоциируясь в головах как оригинальная идея. Так вот уже смотришь, а Хакер и Комбат, не задавая лишних вопросов, поднимают своих парней и лихо рвутся в Зону.
Лысый… Да уж. В такие моменты можно обмануться своей хитростью, расшифровав ход хитреца, что затянет тебя в его ловушку только глубже. В своих, на деле мимолётных, мысленных блужданиях я лишь признаю, что моя показавшая нос дедукция никому не нужна, ведь всё, что я разгадал на деле уже совершено и я на эту мыслительную битву даже не был приглашён, потерпев техническое поражение. Поэтому прямо сейчас и нужно не позволять себе как школьный мальчишка кричать, что так и думал, когда ответ уже показан.
Признание того, что ты раб — первый шаг к свободе. Свобода мысли — это то, что поможет выбраться из любой тяжёлой ситуации, которой наша теперешняя и представлялась.
Вот за такими внутренними суждениями, я и прослушал половину речи Комбата, уловив лишь несколько ключевых аспектов. Дальше наёмник ушёл от собственных недовольных рассуждений, по поводу махинаций Лысого над доверившимися ему умами и сердцами, прямо к описанию.
Отсюда я выяснил, что, когда долговцы обстреляли нас на блокпосте, Лысый связался с Комбатом и велел ждать особого распоряжения. Торговец, упомянул, что рассматривает вариант, нападения на «Долг». Конечно, это было сказано на эмоциях, но кто знает, как бы всё могло обернуться, если бы Левша с Хирургом не связались бы с торгашом и не отправились на выручку товарищей из лап контролёра.
После этого Лысый снова связался с Комбатом и велел начать штурм Выжигателя. Дальше наёмник всё же налил себе стопку, выпив и закусив продолжил.
— Миновав барьер, мы двинули по дороге к первому блокпосту монолитовцев на пути к установке…
Комбат рассказывал о том, как неожиданно глубоко и резко они вошли в зону действия Выжигателя Мозгов. Их водитель чуть не потерял управление, наёмников встретили плотным огнём десятки обороняющих Выжигатель монолитовцев, но их сопротивление оказалось куда более жёстким, чем ожидалось. Всё было совсем не так как во время разведывательный вылазки, проведённой людьми Комбата: начиная с области и специфики работы Выжигателя, заканчивая количеством и расстановкой сил противника. Один из вражеских снайперов, вооружённых не обычным ожидаемым СВУ, которые практически не могли нанести урона придуманной Кулибиным защиты, а с пушкой Гаусса в руках, одиночным точным выстрелом отправил в сверхзвуковой полёт пулю, которая своей огромной мощью и силой, лишь немного отклонилась, встретившись с двумя бронированными стёклами, однако c получением водителем ранения в горло, а не точно в лоб, ситуация не изменилась. Лишь немного сбросив ход, наёмники оперативно оттащили умирающего товарища из кресла водителя и его место занял дублёр. Под перекрёстным огнём и свистящими рядом с машиной гранатометными ракетами, на бешенной скорости отряд Комбата проскочил блокпост, выехав на прямую километровую дорогу, которая вела к самой установке. В головах каждого бойца, постепенно нарастал гул, от которого нельзя было спрятаться, головная боль мешала сосредоточиться. Ещё один снайпер открыл охоту на водителя, выжимающего из бронемашины все соки. И без того тяжёлый «Урал» мчал почти невозможную для его конструкции сотню километров в час, с надрывом ускоряясь ещё понемногу. Первый выстрел прошёл мимо, и система бронирования лобовых стёкол даже выстояла. В первом стекле появилась дырка, а на втором осталась только царапина, доказывающая эффективность придуманной Кулибиным технологии. Ещё трём выстрелам снайпера не суждено было достать бесстрашного и удачливого водителя. Из кузова сообщили о ранении одного из бойцов, Комбат знал, что проскочить блокпост без потерь не получится. В эту же секунду, когда он задумался, в обоих лобовых стёклах появились дырки. Командир отряда наёмников посмотрел на водителя, которому разворотило грудь от выстрела.
Командир наёмников понял, что потерял последнего водителя. Он схватил его одной рукой, а второй стал держать руль. Комбат собрался оттащить раненного и занять его место, но наёмник, не собиравшийся так быстро умирать, отпихнул его, повернул к нему лицо с застывшим на ней выражением нестерпимой боли, в его взгляде читалась просьба дать последнюю возможность выполнить свой долг перед товарищами, он просил о последнем приказе. Водитель закашлялся, забрызгав торпедо кровью.
— К чёрту всё, поворачивай в Припять, — отдал этот самый приказ Комбат.
Грузовик свернул с прямой дороги и направился в сторону города.
Заехав в город водитель, сжимавший руль с такой силой, что его пальцы побелели, отпустил его. Машина заглохла, в тот же момент умер и наёмник. Оставшиеся в живых попрыгали из машины и воспользовавшись тем, что монолитовцы, не имея транспорта, не проследили за ними, скрылись в глубине города. После они вышли на сигнал бедствия и нашили Шустрого со сталкерами. Остальное время, Комбат дожидался сообщений от меня, чтобы разработать план возвращения. Меня он дождался, принятый мною сигнал о бедствии был отправлен лёгкой рукой Шустрого, и как верили сталкеры только поэтому я его и получил.
