Кулинар пошёл помогать Комбату подготовить к бою «Утёс», все прятались по углам, стараясь передвигаться как можно тише и вообще не шуметь. Я увидел стоящего без дела Стропилу, которому беспардонно вручили автомат. С оружием бывший доцент явно неособо дружил и к реальным боевым действиям готов не был. Он поймал на себе мой взгляд и не постеснялся спросить нужно ли мне что-нибудь.
— Это мы их привели? — спросил я у Стропилы о вероятности моей вины в случившемся.
— Не могу точно сказать, Хакер. Когда-нибудь это должно было случиться, вот день и настал. Три года — наверное это самый долгий раунд игры в прятки в моей жизни, — Стропила пытался шутить. Это всегда происходило, когда человек сильно волновался. Думаю, это неплохой вариант поддерживать себя уж лучше, чем поддаваться панике. — К тому же у меня на этот счёт есть другое мнение.
— И какое? — поинтересовался я.
— Мы действовали не по расписанию, — я вспомнил, что вчера он уже говорил о расписании. — В то время, когда Кулинар готовил кабана, мы должны были сидеть тише воды, ниже травы.
— Почему?
— Смена патрулей и дозоров у монолитовцев на нашей стороне дома культуры. Нас заметили, Шустрый решил пренебречь техникой безопасности нашей же собственной разработки. Как я понимаю, причиной тому стала не только встреча со старыми друзьями из-за Выжигателя. Наверное, он решил, что больше не останется здесь дольше чем на ночь.
— Понятно. А как по ситуации?
— Мы от окон убрались, будем с пулемёта срубать тех, кто поднимется.
— А они поднимутся?
— Это же монолитовцы. Их отличительная черта — отсутствие рациональных решений. Разбомбить нас им труднее, чем просто обыскать подъезд этаж за этажом.
— Притихли живо, — скомандовал полуприсядью подошедший Витон. — Уже поднимаются. Держите дверь на прицеле и у окон не светитесь ни в коем случае.
— Угу, — ответил я, достал «Грозу» и прижал приклад к плечу.
Из подъезда послышался топот десятка человек, которые осматривали квартиру за квартирой в поисках сталкеров.
— А почему они сразу к нам не поднимутся? — шёпотом спросил я у Витона.
— Да хер их разберёт, этих чудиков. Ты их хоть одного в лицо видел? — я отрицательно покачал головой. — Такие рожи каменные, взгляд как у обколотых. Марсиане одним словом, иди их разбери чё по чём. Я тебе только одно скажу, это хорошо, что они не уверены в какой квартире мы сидим. Меня Чёрный Сталкер бережёт, чувствую я, что он в городе сейчас. А раз за мной приглядывает, то и друзей моих в обиду не даст. Прорвёмся, дружище, это я тебе обещаю.
Я слышал, как сектанты врываются в квартиры в одну за другой и, не найдя сталкеров, переходят в следующую. Вскоре они остановились и на нашей площадке. Настало бесконечно долгое мгновение перед битвой. Один из бойцов Комбата встал за пулемёт, Хирург расположился рядом на полу поставив ПКМ на сошку. Все остальные подобрали такой ракурс, чтобы тоже открыть огонь по прихожей и не задеть своих.
Витон закрыл глаза и что-то тихо нашёптывал. В тот же миг, когда, выбив дверь в квартире, появился первый монолитовец, Витон открыл глаза, молниеносным движением вскинул «Вал» и прострелил сектанту голову, раньше, чем успели среагировать пулемётчики. Как только первая жертва начала падать на пол, в разнобой заговорили «Утёс» и ПКМ, превращая вражескую пехоту в кровавый фарш.
Ни один из монолитовцев не испугался и не издал ни звука, когда их начали обстреливать из пулемётов. Пули разных калибров начиная от 5,56 в винтовке M16A2 в руках Маузера, заканчивая 12,7 «Утёса» и 18,5 миллиметровыми патронами к дробовику SPAS-12 в руках Любы.
Прекратив перемалывать тела мёртвых сектантов, двое из бойцов Комбата, по приказу командира, подбежали к входу в квартиру. Один на ходу выдернул из появившийся в руке гранаты чеку и бросил её на лестницу, второй боец сделал тоже самое и рывком захлопнул дверь. Дом содрогнулся от взрыва. Оба бойца вовремя выбежали из прихожей, потому что дверь, не имевшая замка, испещрённая десятками царапин от осколков, распахнулась вновь. Кулинар с Танцором выскочили осмотреть последствия взрыва. В подъезде возникла настоящая кровавая баня: десятки израненных, разорванных тел и отдельных от них конечностей мёртвых монолитовцев лежали и истекали багровой кровью.
По окнам пятого этажа, где располагалось наше убежище открыли огонь, пули рикошетами засвистели по квартире.
— Ещё поднимаются, — закричал Кулинар.
— Агент, Кузя и Пятак, держите подъезд. Хирург, Витон, Хакер по гранате из окон на улицу и с Танцором на балкон. Выполнять, — Комбат быстро раздавал приказы. Когда-то он ещё совсем молодой парень, немногими годами старше двадцати, руководил той же группой наёмников, что и сейчас, только было это не в Зоне, а в последний год войны Афганистане и тогда эти люди были ни наёмниками, а такими же молодыми парнями — взводом советских десантников.
Я, следуя приказу, вышел на балкон, но вражеские снайперы сразу же заставили всех нас вжаться в пол.
Комбат осторожно выглянул в окно.
— Люба, Обруч, снайперы на ДК и гостинице ваши.
— У меня винтовки нету, — крикнул Люба, чтобы Комбат услышал его.
— Шустрый! У тебя ведь… — Комбат не успел договорить вопрос, как сталкер кинулся рыться в ящиках с награбленными припасами.
Провозившись секунд десять Шустрый подбежал к Любе, стараясь не светиться в окнах.
— Вот подарок, — сталкер протянул Любе новенькую гаусс-пушку и сразу четыре магазина к ней.
— Ну и чё это за? — Любу разрывало от злости, но со скрипящими зубами он схватил винтовку. — Похрен.
— У меня сейчас не магазин, — ответил Шустрый.
— Вечно гавно подсунут, — пробормотал Люба, приставив глаз к оптическому прицелу.
Обручем оказался, тот самый пухлый мужичок, что выпивал этой ночью. Странно, но почему-то в моей и Комбата группах снайперы были весёлыми толстячками.
Первый приказ Комбата пока был временно отложен, нам на балконе не давали высунуться. Однако у Агента, Кузи, Пятака, Кулинара и Танцора утренник был в самом разгаре, сталкеры во всю отбивали попытки сектантов подняться на этаж. Обруч достал из своего рюкзака аккуратный кейс, в котором оказалась разобранная снайперская винтовка. Пока он её быстро собирал, к Комбату обратился последний боец, оставшийся без конкретного задания.
— А я, Комбат?
— Оставайся за пулемётом, Косила, тебя всё равно в окнах не видно. Пока Комбат и Косила перекинулись парой слов, Обруч успел собрать крупнокалиберную снайперскую винтовку, припал к прицелу и уже через пару секунд произвёл первый выстрел:
— У главного входа в ДК готов, — Комбат не заметил расположившихся не на крышах снайперов, поджидающих тех, кто посильнее высунется из окон.
— Эх, бля. Дали жопу и стреляй из неё, — бурчал Люба и, наконец, сделав оглушающий по громкости выстрел, поразил свою первую цель. Гаусс- пушка характерно загудела, набирая заряд для следующего выстрела, а Люба пытался ещё раз нажать застывший на месте курок. — А! Сука! — закричал он, махом убравшись от окна. В тот же миг в окно влетела пуля вражеского снайпера. — Убить меня решила, мразь?! — с бешенным взглядом Люба посмотрел на винтовку в его руках. На его лбу проступили капли холодного пота. Когда в его руках была проверенная и любимая СВД, Люба считал себя неуязвимым, он чувствовал преимущество перед любым противником, находящимся на большом расстоянии, но гаусс-пушки он презирал.
