— Мы остаёмся, — неожиданно произнёс Комбат.
— Что значит остаёмся? — в изумлении спросил я.
— Не ты, Хакер. Вы со сталкерами должны быстрее сваливать. Берите нашу пси-защиту и уезжайте отсюда. Косила, выдай сталкерам этой защиты сколько нужно, — Комбат достал свои «наушники», которые носил в кармане. Подбежавший Косила дал ещё три протектора.
— Ещё Шустрый, — напомнил Левша. Косила снял свою защиту и отдал Левше.
— Комбат, так нельзя, — у меня не было слов, я не знал, что сказать в противовес его решению, чем переубедить наёмника, знакомого мне уже столько лет. Но разум подсказывал мне, что Комбат прав, и сколько я не буду уговаривать наёмника, я и сам не найду другого выхода. Просто всем остаться в Припяти и ждать, когда закончатся патроны и монолитовцы насадят наши головы на штыки вокруг костра, а тела преподнесут как дар Монолиту? — Так, же… Комбат, — моё уставшее, измученное сознание уже почти не могло сдержать чувств или уже не могло их даже показывать. Я сам не понимал, что именно сейчас происходит.
— Так решила Зона, Хакер, — эти слова были громом среди ясного неба. Ничто лучше не возвращает к чувствам как страх или ненависть, так вот первым тут даже и не пахло. — Зона решила, что это последний поход для моей группы. Мы ещё с той войны были не разлей вода, а сейчас стало быть должны и вместе уходить, — я ещё никогда не слышал от тёртого наёмника, таких проницательных речей, но я видел в лицах его напарников непоколебимость и чувство долга друг перед другом. Никто из них даже не собирался возразить, такое чувство что это было их общим решением, принятым ещё задолго до всех этих событий. Мне ничего не оставалось только как принять решение наёмника и прибавить ещё сразу несколько пунктов к списку причин ненависти и неутолённому чувству мести по отношению к Зоне.
Мои мысли прервал непонятный, плохо узнаваемый для меня звук, но Комбату, побывавшему на войне в Афганистане, был знаком, и он сразу его вычислил.
— Опа! Вертолёт, — поднял палец вверх, прислушиваясь Комбат. — Сейчас здесь что-то будет. Подкрепление что ли?
— А чьё? — спросил Стропила.
— Точно не наше, — ответил за всех хмурый Витон.
Подтверждением словам сталкера, стал вновь усилившийся обстрел нашего дома, сектантами.
— Быстро собрались и по одному спускаемся, остальные помогают нам тут разгребать, — командовал Комбат. Я решил идти как можно позднее, чтобы дольше остаться в компании Комбата. «Мне больше не суждено было с ним встретиться, — подумал я. — И так решила проклятая Зона.»
В то время как сталкеры один за одним покидали квартиру, перед нами предстал источник того самого рокота вертолётных лопастей. Он опустился на крышу ДК, из него быстро вышли две фигуры: одна была большой, другая что-то несла и была значительно меньше. Люба быстро прицелился и выстрелил, но пуля прошла выше головы здоровяка, высадившегося на крыше.
— Бля, херова гауссовка, — Люба стал винить в неудачном выстреле электромагнитную винтовку и пока он отвлёкся его настигла вражеская очередь. Сталкеру прострелило плечо, он выронил из рук винтовку и осел на пол прижав ладонь к плечу, при этом постоянно выкрикивая литературное название собачей самки, предложения отправиться в самые необычные и труднодоступные места.
— Я помогу. Продолжайте спускаться, — к раненному кинулся младший Могила, который после смерти своего отца стал очень неразговорчивым и замкнутым, что я уже порядком забыл про него.
Высадив пассажиров, вертолёт снова поднялся в воздух и приблизившись к дому поравнялся с окнами пятого этажа. Секунды спустя он начал обстрел из установленных на него пулемётов. Все попрятались, за стенами, которые крошились как батон, не выдерживая крупнокалиберного огня. Эти пули в любой момент могли пробить стену и убить каждого, оставшегося в квартире.
— Бегите, — закричал Комбат.
— Мы щас догоним, — крикнул Люба, вжавшись вместе с лейтенантом в стену у подоконника, даже не пытаясь пошевелиться в какую-либо сторону.
Я не стал спорить и быстро выскочил из квартиры и побежал вниз, за мной выскочил и последний оставшийся из сталкеров Витон. Мы быстро спустились вниз, выбежали из подъезда и запрыгнули в бронебудку «Урала», где нас уже ждали. Кулинар, сидящий за рулём, нервно держал руку на коробке передач и готовился в любой момент сорваться с места.
— Готовы? — торопливо спросил Кулинар.
— Нет ещё.
Но Зона снова решила по-своему. На весь район прогремел мощный взрыв, сверху полетели осколки битого стекла, пыль и куски кладки. Я высунулся из будки и увидел расходящееся огромное облако пыли, судя по нему взрыв произошёл именно на пятом этаже. Невольно вспомнилось вооружение вертолёта, помимо пулемётов, были укомплектованы несколько ракет. Я точно понял, что ни группы Комбата, ни Любы, ни Сергея Могилы больше нет. Все эти люди, оставались зажатыми пулемётным огнём и не выбрались из квартиры, когда пилот вражеского вертолёта решил закончить всё по-быстрому. Но я ждал, что сейчас они выйдут из запылённого, задымлённого подъезда и мы вместе уедем отсюда, но этого не произошло ни через минуту, ни через две. Я просил подождать ещё немного, но вместо своих друзей я дождался выбежавших из-за угла дома монолитовцев.
— Да чего ты в свой ПДА уставился, — крикнул Кулинар рядом сидящему Маузеру. — Толкни его, нечего ждать!
Один из сектантов уже собрался выстрелить в меня, как подскочивший немец захлопнул бронированную дверь, в которую тут же ударилась автоматная очередь.
— Уезжаем, — твёрдо сказал я. Решив даже не сметь задумываться о своём мысленном «списке предъяв» Зоне, который будто бы специально в назидание мне, бессильному что-либо изменить, пополнялся только быстрее.
Три года назад наши взгляды на Зону с Любой стали разными: Люба — веривший в то, что всё здесь происходит под присмотром Зоны и что всё к лучшему, что Чёрный Сталкер приглядывает за нами, а смерть сталкера Семецкого это хороший знак и я — переставший верить Зоне с того дня. Тогда-то я и начал запоминать обвинения в сторону этого места, в котором прожил три года. Я любил Зону, просто-таки обожал. С неиссякаемым энтузиазмом наша группа приступала к всё новым и новым исследованиям, никогда не сидела и прыгала с места на место. Постоянные поручения от Сахарова и Лысого, всегда что-то новое и всегда адреналин в крови. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Три года кипучей сталкерской деятельности закончились. День захвата Выжигателя оставил след и на моей судьбе. Теперь прошло ещё три года в Зоне, но длинная чёрная полоса пока не хотела заканчиваться. Люба как-то сказал мне, что ни за что не хочет попасть в мой список и раз так, то теперь списка просто не будет. Моя жажда мести была ограничена несуществующим списком претензий, теперь без списка я не был ограничен, осталось только начать. Я знал, что должен сделать: добраться до Лысого со Стрелком хорошенько избить их за такой ужасный провал, а потом заставить их закончить эксперименты профессора Попова, который был способен уничтожить Зону. Сверкнула яркая вспышка молнии и сразу же раздался гром. Молния ударила в высокое дерево рядом с грузовиком, Кулинар дернул руль в сторону и, объехав поваленное стихией старое высокое дерево, водитель переключил передачу, и мы помчались дальше. Грузовик выскочил на улицу Дружбы Народов и группа сталкеров стрелой пролетела по дороге свернув к Радару. Внутри машины стояла тишина, только барабанящий дождь напоминал, что мы всё ещё живы. Мы вырвались из сердца Зоны и теперь гнали прочь от него. «Урал» с диким рёвом набирал обороты, машину начало кидать по дороге, но никто бы не согласился ехать медленней. Система дворников, придуманная Кулибиным для обоих лобовых стёкол, усиленно отбрасывала, наверное, целые тонны воды, которые Зона решила излить на нас, утопить, но не отпустить. Но сталкер не тот человек, которого можно остановить на его пути, даже ей это не под силу. Мёртвый город стих без звуков перестрелок и пустыми глазами-окнами домов, с грустью смотрел вслед превращающемуся в точку «Уралу» с двенадцатью людьми на борту.
