— Ну что ж, раз вы в курсе могу лишь добавить, что больше наш человек на связь не выходил. Я смею предполагать, что больше мы его не услышим, скорее всего группа действительно погибла. Наверное, Вы, даже не думали, что всё закончится именно так? — если новости были произнесены нейтрально, то вопрос невысокого роста человек, одетый в белый халат, проговорил с нескрываемой радостью. В полной темноте его лицо освещали только несколько мониторов, в которые он пристально вглядывался, анализируя то, что они показывают. На вид ему было около шестидесяти лет: каштановые волосы с небольшой проседью, казались чёрными, морщинистое лицо, небольшой узкий нос и аккуратные прямоугольные очки, в которых отражались какие-то столбы чисел и кучи таблиц. Его собеседник тоже был облачён в длинный белый халат. Он был высоким плечистым человеком и вообще всем своим видом походил на какого-то заправского коммандос, поэтому ему скорее был нужен не халат, а бронежилет с пулемётом. Сам он был раза в два моложе мужчины в очках. Смерив его недовольным взглядом, он тоже повернулся к мониторам и ответил:
— При всем уважении, профессор, сохраняйте субординацию. Я не желаю терпеть насмешек с вашей стороны, не забывайте, что теперь я руковожу операцией, а от её исхода зависит очень многое. У вас был шанс, и вы его потратили впустую, — твёрдым голосом ответил «коммандос». — Спасибо, что так любезно подготовили мой кабинет, — здоровяк сделал сильный акцент на слове «мой». Сидящий в кресле сразу же понял намёк и поменялся местами со своим собеседником. После этого новоиспечённый хозяин кабинета снова заговорил. — Лучше доложите мне о том, как идут работы и скоро ли мы сможем продолжить?
— Я думаю, что уже через пару часов оборудование будет подключено, мы восстановим связь с отрядами, находящимися в Припяти и на Выжигателе, а ещё через пару часов связь будет восстановлена по всей Зоне, — с этими словами «профессор» развернулся и отправился к двери, ведущей из помещения с мониторами в коридор. — Товарищ Фатеев, а вы не задумывались, что возможно в скором времени она снова нас найдёт?
«Товарищ» обернулся к своему собеседнику, стоящему у него за спиной:
— А вы что боитесь, профессор? Даже если и найдёт, у нас будет около недели. Здесь достаточно людей, оружия и прочих запасов.
— В прошлый раз, прямо перед снятием меня с должности руководителя проекта, вы говорили тоже самое.
— И о чём же вы волнуетесь? — со странной улыбкой на лице спросил Фатеев.
— Никак не могу забыть, что нам пришлось экстренно эвакуироваться с предыдущего объекта в течении часа, оставив там часть приборов и значительную часть персонала.
— Вы насторожены тем, что можете не оказаться в списке эвакуации? Значит мне придётся сделать всё верно и быстро, и больше не допускать таких же ошибок, как и вы. Не хочется терять такого умного собеседника, — договорив, Фатеев снова обернулся к мониторам, скрестив руки на груди. — Придётся делать всё своими руками.
— Правда? — с иронией спросил старик. — Я вернусь, когда будут результаты, — закрывая за собой дверь в узкий, плохо освещённый, коридор с низкими потолками, сказал учёный.
— Повторяю, профессор, всё что вас должно волновать — это тот факт, что мы уже два дня не контролируем отряды на Выжигателе и в Припяти, а исходя из нашего положения, контроль должен быть восстановлен в течении получаса. Это ясно?
— Под моим личным контролем, — быстро ответил профессор и дверь захлопнулась.
Оставшись в одиночестве бугай ещё несколько минут простоял перед светящимися экранами. Резко повернувшись он с силой ударил своим здоровенным кулаком по бетонной стене.
— Старый хрыч! Всё должно было быть по-другому! — выкрикнул он, но немного успокоившись, тоже направился к выходу из комнаты вслед за стариком. — Ничего сами сделать не могут, идиоты. Если нужно я и своими руками выполню это чёртово задание, профессор…
Я спал. Я спал и видел сон. Настолько странный, что не сразу можно понять, что ты действительно видишь сон. В чём же заключается его странность? Это темнота.
Везде вокруг меня была абсолютно непроницаемая, чёрная как тысяча ночей, темнота. Таких снов я не видел ещё никогда. Просто спать и не видеть снов, это заурядное явление, но, когда ты явно осознаешь, что ты видишь перед собой некий сон, и вместо мечтаний, переживаний или мыслей, недавно заполнявших твою голову, ты смотришь в непроглядную пустоту, это пугает посильнее любого кошмара.
Хочется быстрее бежать в никуда в надежде найти спасительный луч света, пробивающийся сквозь нависшую завесу, но тут ты понимаешь, что все твои движения напрасны. Как бы ты ни старался, ты остаёшься на месте, вот так где-то в глубине тебя зарождается чувство клаустрофобии, находясь в сужающейся вокруг тебя бесконечной пустоте.
Однако вдруг что-то начало меняться в окружающем меня видении. Началось это так же неожиданно, как, впрочем, и пришло ко мне понимание, того что я вижу этот странный сон. Я стал различать цвета вокруг. Мир начал движение, но всё ещё не приобрел чёткости. Поэтому я видел только одно мутное пятно с мешаниной разных цветов. Стоп. Или цвета не разные? Картинка становилось понятной не постепенно, понимание увиденного приходило резко, накатывало волнами, и представляло собой воспоминания из собственной же жизни: теперь я понимал, то что сейчас зрительно воспринимаю перед собой, это всё ещё плохо сфокусированная картинка в цветовой гамме от чёрного до различного рода оттенков серого. Также изображение непрерывно движется вниз и из стороны в сторону. Теперь это действительно должен быть сон. Однако не менее странный, но присутствие в нём лучей света, делало его уже не таким пугающим. С такой мыслью я уже и хотел остановить свои размышления и просто ждать следующих изменений, но не тут-то было.
Моё сознание пронзила жгучая боль. Во сне я не чувствовал тела, но от этого мне не было легче. На секунду всё прекратилось, но вот уже снова меня сковало жуткой болью. Так повторилось ещё несколько раз. Во время коротких перерывов между приступами боли, я ощущал, что мои мысли становились снова свободными, я мог думать об этих мучениях, чего не мог делать во время неизвестных приступов. Когда они происходят я совершенно ни о чём не думаю, во мне происходит нечто странное чего я не в состоянии понять.
И вот снова это произошло. Наверное, если бы я мог закричать, я бы уже давно сорвал голос. Но есть что-то, что я упустил, но я уже близок к этому. И снова, и снова…
Я не понимаю сколько это уже длится, но теперь знаю, что упускал: в моменты этих приступов боли я идеально чётко различаю ту серую картинку перед собой. Я ждал нового прилива боли, и он не заставил себя ждать. Но неожиданно я ещё и расслышал где-то вдалеке заглушённый крик:
— Ты меня слышишь ответь? — голос был мне знаком, я слышал его совсем недавно, но не понимаю где и когда. А что было когда-то? Я ничего не помнил, уже было решил откликнуться, но не успел. Теперь я с огромным желанием ждал жуткой обжигающей боли.
— Ты меня слышишь? — более отчётливо и твёрдо прозвучал голос. И я ответил:
