— Мы получили сообщение от нашего человека из группы.
— Что? — Фатеев чуть не подскочил на месте услышав эту новость. Он начал срываться на крик. А от его усталости ничего не осталось, как рукой сняло. — Ты же сказал мне, что экспедиция погибла!
Старик выслушал все крики спокойно, а после взглядом попросил вскочившего с места собеседника, опирающегося руками на стол и уставившегося на него, сесть на место. «Коммандос», сам того не понимая, повиновался: он сел на место, уставил взгляд в пол и уперев локти в колени, сложил ладони на затылке. Дождавшись пока Фатеев немного успокоится, профессор Попов продолжил:
— Насчёт всей экспедиции я вам не говорил точно, наш агент всё ещё на связи, собственно от него и пошли первые сигналы, он сообщил нам, что группа взяли курс к одной точке на берегу реки, а через несколько часов, мы получили сообщение и от нашего шпиона и подтверждение от агента, что группа жива и теперь они продолжают путь. Через несколько часов, а точнее приблизительно к ночи, учитывая их скорость передвижения, они будут проплывать мимо города.
— Вы уже… — хотел что-то сказать успокоившийся Фатеев, но старик его перебил.
— Да, мы восстановили связь со всей группировкой, командиры говорили, что боялись снова потерять меня… — профессор на секунду замялся, а Фатеев, нахмурив брови, исподлобья взглянул на старика. — То есть они боялись потерять «Монолит», как это случилось в 2012, ну я думаю мы все знаем, что тогда произошло…
— Вы тогда, помню, смогли восстановить контроль над этими сектантами. Что ж под вашим руководством эти безмозглые пустышки смогли отбить Выжигатель, сделав наше присутствие здесь снова безопасным, ещё на два года, — последние слова Фатеев произнёс с гневом. Два года проект «О-Сознание» зализывал раны, нанесённые Стрелком, из-за самоуверенности кучки жалких стариков в больших зелёных инкубаторах, но потом снова был нанесён удар, не такой мощный как раньше, но и противник был не самым обычным. Фатеев успокоился и продолжил. — Мы скоро начнём действовать, поэтому я должен быть уверен, что нашим планам ничто не может угрожать. У вас замечательно выходит быть голосом этого «Монолита», и фанатики вам верят, но в нашем плане уже появились некоторые обстоятельства с непредвиденными последствиями. Поэтому считаю нашим приоритетом — скорость. Возможно это наш последний шанс наладить ситуацию, к тому же она нас ищет, это будет непросто, но…
— Не беспокойтесь, я уже отдал все необходимые приказы и инструкции. Сталкеры не пройдут незамеченными. К тому же не стоит недооценивать силы, как вы выражаетесь «сектантов». Я для них «Монолит», а для выполнения его воли они пойдут на всё. К тому же мы проделали огромное количество работы, у нас свои люди повсюду… — Фатеев с усталым видом, сморщил лоб, сощурил глаза и протянул:
— Попов, не стоит рассказывать, мне чем и для чего мы занимаемся. Мне нужна только обстановка. Что у нас на Радаре?
— Есть предположения… — профессор не успел договорить, Фатеев снова стал выходить из себя.
— Меня больше не интересуют ваши догадки. Я чётко выразился, что мне нужна обстановка. Возвращайтесь, когда будете владеть точной информацией. А теперь оставьте меня, всё это ещё предстоит обдумать. Если вы понадобитесь раньше, я сам вас вызову.
— Что ж я прослежу как ведутся работы. До встречи, — профессор быстро поднялся с места, вышел из комнаты. — Если вы куда-нибудь пойдёте, сообщите мне, пожалуйста. Не хотелось бы снова вас разыскивать, — после старик закрыл за собой дверь, и эхо от его туфель снова зазвенело по коридору.
Фатеев недовольно шикнул. «Я ещё должен отчитываться, — подумал он.» Оставшись в одиночестве, он стал думать над новостями от профессора. Начало крупномасштабной операции было всё ближе, а вместе с ним и возникали новые проблемы.
— Всё своими руками…
Глава шестая
Круиз в никуда
Когда я снова проснулся, чувствовал себя как огурчик. В голове только немного шумело, но это так, почти и не заметно. Вот когда просыпаешься глубже в Зоне, на Складах Армейских, или если в Рыжем лесу где, там бывает плющит ого-го.
Я лежал на спине и смотрел в небо. Туч было не очень много, да и не были они обычные, как здесь обычно бывает: чёрные, что вот-вот дождь пойдёт, а простые для Большой Земли белые. В небе появились алые отливы, скоро будет закат и Зона погрузится во тьму. А ночь в Зоне время, опасное. Порой настолько, что до самого полудня некоторые боятся из укрытий носа высунуть.
Я сел, встряхнул головой, размял шею, так что сразу захрустели позвонки, а после и спиной хрустнул, оставляя приятное ощущение. Вытер пальцами глаза, осмотрелся. Рядом лежал мой шлем, рюкзак с оружием, которые контролёр заставил нас сложить по пути. Я находился на палубе небольшой самоходной баржи. Она медленно плыла, разрывая водную гладь. Был слышен звук двигателя, доносящийся из трюма. Вход туда был впереди меня. Сюда, до кормы, долетали возгласы, смех и всякая прочая болтовня с носа корабля, скрытого от глаз капитанским мостиком.
Через минуту из люка, ведущего в трюм поднялся солдат с ящиком в руках, а за ним в руках нёс пять буханок хлеба Кулинар. Увидев меня, пришедшего в сознание, он остановил солдата, положил на ящик хлеб и попросил донести всё это самому, тот не отпирался и пошёл туда, откуда доносился гомон.
— Ну, что очухался? — Кулинар присел рядом со мной, вид у него был, наверное, получше чем у меня, но взгляд и правда был немного отрешённым, таким будто он смотрел не на меня, а куда-то сквозь. А что тут можно сказать, никогда ещё нам не приходилось быть игрушками контролёра несколько часов. Да и ни у кого не выпадал шанс, быть спасённым до того, как мозги совсем не потекли. Сталкер, сидел и ждал моего ответа.
— Вроде да, очухался. А ты уже давно на ногах?
— Да, я в отличие от тебя, соня, можно сказать и не прикладывался. Так моргнул, можно сказать.
— Понятно, — протянул я.
— Так, можешь в низу у солдатиков спросить где умыться, а потом подваливай к нам. Поешь, жажду утолишь и по старой русской традиции после сна следует отдохнуть от него в культурном кругу. Так что не задерживайся, там один человек тебя видеть хочет. Ну я пошёл, — и Кулинар оставил меня.
Я ещё немного посидел. Подниматься на ноги ужас как не хотелось, и не зря. Когда я всё же поднялся, ноги тряслись, подгибались в коленях, а палуба казалась мне очень неустойчивой поверхностью, которая так и норовила выскочить из-под меня. Но сделав пару неуверенных шагов, мозги после длительного промывания, начинали работать. Казалось, что, спустившись вниз, я стал лучше себя контролировать: и говорить проще, координация вернулась в норму, в голове шум пропал, в целом организм вспоминал, что раньше работал по-другому и старался в эту норму вернуться.
Внизу трюм оказался заполнен: по стенкам бортов были расставлены ящики разных размеров, некоторые накрыты брезентом, некоторые нет. Переборка в трюме разделила баржу на две части. Вдоль переборки стояли четыре одноярусных кровати. На одной из них лежал молодой боец, кавказской наружности. Он был ранен его торс был перемотан бинтами, на шею был одет корсет. Около него дежурил солдат. Я решил не раздражать дежурного любопытным взглядом и стал дальше осматривать внутренности корабля: машинное отделение и грузовой отсек, где я собственно находился. Вход в машинный отсек был открыт, и я увидел там двух солдат, которые по-видимому, следили за работой двигателя и других важных систем корабля.
