В глубине зала на кресле с высокой спинкой сидел величественный старик с глазами мудреца, полуприкрытыми тяжёлыми веками. У него был такой пронизывающий взгляд, что он пригвоздил Ану-син к месту. Бритая наголо удлинённая голова, тонкий прямой нос, жёстко сжатый рот, выступающие скулы. Портрет этого сурового человека дополняли крупные уши, которые, казалось, были способны уловить любой шорох. На нём была длинная, до самого пола, льняная одежда, украшенная голубыми, золотыми и красными звёздами. Грудь украшали золотые бляхи ожерелья, в ушах — серьги с изумрудными шариками.
Толчок стражника заставил Ану-син растянуться на полу. Не успела девушка возмутиться, как он наклонился к ней со словами:
— Преклонись перед эном Владычицы Иштар, Дарующей воду!
Эном?! Ану-син уже знала, что значит это слово: «en» — таким был титул верховного жреца того или иного культа; женщины-первосвященницы звались «entu» — энту. По древней традиции, верховные жрецы служили какой-либо богине, а верховные жрицы — если это был бог.
Ану-син чувствовала, что волнуется всё сильнее. Встреча с верховным жрецом храма вполне могла стать решающей в её судьбе. Как будто ища помощи, девушка нащупала висевший на груди амулет со знаком богини Иштар.
— Мне сказали, ты владеешь искусством письма, — первым, глядя на застывшую перед ним в неловкой позе девушку, заговорил жрец. — Только, видишь ли, здесь писцы не требуются. Однако нам нужны рабочие руки в храмовых мастерских.
— Я надеялась, я… — Ану-син запиналась от волнения, потом вдруг сказала твёрдым голосом: — Боюсь, что там я не принесу большой пользы!
В ответ на её заявление жрец сначала равнодушно пожал плечами, а потом долго смотрел на неё в задумчивом молчании.
— Что ж, — приняв какое-то решение, снова заговорил он, — тогда выбирай: или ты переждёшь песчаную бурю в нашем храме и затем продолжишь свой путь, или останешься здесь и будешь выполнять ту работу, которую тебе дадут. Но прежде, чем пригреть тебя и облагодетельствовать, я требую, чтобы ты рассказала мне всю правду. Кто ты на самом деле и кто указал тебе путь к храму — ведь ты пришла издалека?
— Я уже давно искала пути к Владычице Иштар, — призналась Ану-син, сверкнув глазами. — Но разве я дерзнула бы без помощи свыше?
— О чём ты говоришь? — не понял жрец.
— В мои руки самой богиней была вложена путеводная звезда, мой амулет-хранитель — символ могущественной вездесущей Иштар, — после этих слов Ану-син извлекла из складок своей покрытой дорожной пылью одежды золотую подвеску с изображением нагой богини.
— Что это? — изумился жрец, приподнимаясь в кресле.
Драгоценное украшение в руках девушки сверкало, залитое солнечными лучами.
— Мой амулет — знак богини! — с гордостью и тайным восторгом ответила Ану-син.
— Знак богини! — воскликнул жрец с таким видом, будто всё ещё не верил своим глазам. — Покажи мне его! Ближе, ближе!
И они пошли навстречу друг другу.
Верховный жрец шёл к Ану-син в своём широком облачении, длинные полы которого тянулись за ним по полу; его блестящие глаза были прикованы к зажатой в руке девушки подвеске. Внезапно он остановился, точно споткнувшись, и они взглянули друг на друга широко раскрытыми глазами.
Ану-син не понимала, чего старик хотел от неё, и оттого испытывала перед ним смятение и робость. Её чёрные изогнутые брови поднялись, губы раскрылись; она вся дрожала точно в преддверии какого-то волнующего события.
— Символ великой Иштар — символ права на жизнь и на смерть! — сдавленным голосом воскликнул жрец. — О, я не могу ошибиться!
Ану-син заметила, как дрожали его руки.
— Золотое украшение, которое носить имеют право лишь… — Жрец осёкся, не договорил. Пристально взглянув в лицо стоявшей перед ним девушки, пробормотал: — И если это так, то кто же ты, обладающая символом Иштар? Откуда он в твоих руках? Кто дал его тебе?
— Я обладаю им со дня моего рождения, — ответила Ану-син. В тот же миг она подумала о Баштум: отчего мать не показывала ей подвеску прежде, до того дня, как речь зашла о предстоящем замужестве? Неужели в этом кроется какая-то тайна? Отчего так встревожился этот старик?
— Ты говоришь: с самого рождения? — переспросил жрец и тут же знаком велел удалиться стражнику, который всё это время стоял за спиной Ану-син.
Как только тот вышел, жрец приблизился к Ану-син вплотную и тихим голосом проговорил:
— Кто-нибудь рассказывал тебе о том, что значит обладание этим символом?
Получив отрицательный ответ, жрец ещё раз глубоко заглянул в глаза девушки, которая по-прежнему пребывала в смятении от всего происходящего, и только после этого успокоился.
— Я приношу тебе, милое дитя, свои извинения, — снова заговорил он, немного смущённый. — Откуда мне было знать, что тебе покровительствует Владычица Иштар? Я больше не стану томить тебя расспросами, кто ты и какой рок вынудил тебя оставить родной кров. То, что ради неизвестного и зыбкого, как пески в пустыне, будущего ты сама пошла ему навстречу без оглядки, возвеличивает тебя в моих глазах. И если ты согласишься остаться здесь, в земной обители той, которая оберегала тебя в твоём нелёгком пути, той, которая живёт в твоём сердце со дня твоего появления на свет, я почту это за честь!
Ану-син, радуясь в душе, что не только нечаянно-негаданно достигла цели своего путешествия, но и нашла наконец надёжное убежище, с горячей признательностью приняла предложение жреца. На мгновение у неё промелькнула мысль о том, что встреча с прокажённой в степи не была случайной и что странница указала ей путь, который она уже отчаялась когда-нибудь найти. Ей было немного страшно и волнующе-привлекательно остаться в храме Иштар на всю жизнь, стать одной из её служительниц. Всё это было ещё так неясно, туманно, но сладко-заманчиво. Ану-син ощущала себя уже не маленькой девчушкой из забитого селения, а взрослым человеком, который осознал своё предназначение…
Тот же стражник, который привёл Ану-син к верховному жрецу, отвёл её к боковому крылу храмовой постройки. Над плоской крышей отведённого для Ану-син жилья шумели могучими кронами сосны-великаны; под ними сидели, распустив пёстрые хвосты, горделивые павлины, чьи отрывистые крики время от времени нарушали царившую во дворе храма тишину.
Ану-син вошла в свои новые покои, и дверь за ней закрылась. Чистый холодный воздух ворвался в узкое прямоугольное окно и обдал лицо девушки насыщенным запахом хвои воздухом. Ану-син глубоко и с наслаждением вдохнула его и, объятая усталостью, повалилась на ложе среди подушек и покрывал. Заснула она мгновенно.
Глава 14. Божественный голос
По повелению Илшу — так звали верховного жреца в храме Иштар, Дарующей воду, — Ану-син начали готовить к посвящению в служительницы богини. Для неё началась новая удивительная жизнь, полная невероятных открытий. В храмовой школе вместе с другими девушками из бедных семей Ану-син получала уроки танца, пения и игры на струнных инструментах. Когда в первый день уроков хора она запела вместе со всеми, её нежный и сильный голос вдруг взвился вверх, всё выше и выше, пока не стало слышно только его. Должно быть, Ану-син пела долго, а, когда закончила, то с удивлением увидела, что все, затаив дыхание, слушали её песню.
