— Посторонись-ка, милочка, мы домой пришли, — с каким-то злорадством сказала Вера Игнатьевна.
— Домой? — удивилась женщина, не спеша освобождать проход, — И почему вы с этой?
Женщина кивнула в сторону Филис, которая опиралась на подставленную руку Володеньки.
— Домой-домой, — кивнула матушка, — ты ведь понимаешь, что это дом моего сына, а значит, мой и его вдовы?
— Но здесь же мы с Егором живём…
— Нет, вы видели, а, — обернулась Вера Игнатьевна к сопровождающим, — какая нахалка! Егор в могиле лежит, а эта забралась в чужой дом, сама нам — никто, и ещё права тут качает! Володенька, Степаныч, помогите-ка отодвинуть эту гражданочку…
— В самом деле, — пробубнил пожилой Степаныч, — вы бы посторонились, гражданка. Скока знаю, вы ведь с хозяином-то не расписанные жили.
— Как вы быстро переметнулись, Вера Игнатьевна! — обиженно воскликнула женщина, — Ещё вчера Ольгу грязью поливали, а теперь её в этот дом привезли!
— Ошиблась я, — назидательно ответила пожилая дама, — Думала, она нам не родная, а она очень даже родная. Правда, Оля?
— Правда, матушка, — ответила Филис, которая понимала только одно — ей хочется туда, где тепло и можно будет прилечь. А ещё — что к матушке мужа, пусть и умершего, надо относиться с почтением. Хоть она и занимается, судя по словам молодой жещины, каким-то странным грязевым поливом, как простолюдинка на чёрной работе.
Под нажимом обстоятельств и мужских тел женщина с нарисованными бровями была вынуждена всё-таки освободить проход в дом. Филис помогли снять верхнюю одежду с обувью и провели в большую комнату с горящим камином.
— Вот, ложись на диван, Оля, — суетилась Вера Игнатьевна, — Ты только что из больницы, так переживала, что сознание потеряла, и никто ведь тебе не помог, только я одна.
Молодая женщина продолжала что-то истерически кричать, но Филис уже не вслушивалась, ей хотелось только спать. А спать мешал этот визгливый голос рядом.
— Матушка, гоните эту женщину, она себя ведёт, как простолюдинка на рынке. Путь уходит из нашего с вами дома сейчас же! — попросила она.
— Вот, все слышали, что вдова моего сына сказала? Степаныч, Володя, помогите этой простолюдинке покинуть наш с Олей дом! За своими вещичками пусть завтра приезжает. Я сама их и соберу, нам чужого не надо, мы не как некоторые.
Утром Филис почувствовала себя намного лучше. Всё получилось, она перенесена в чужое тело, и это безвозвратно. И, судя по всему, "Оля" — это её имя, а не просто ласковое слово. Что ж, придётся осваиваться в этой жизни и в этой странной незнакомой стране. Похоже, свекровь поможет ей в этом — такая заботливая и добрая женщина. Дом тут красивый, и, судя по всему, богатый, раз на него явно была ещё одна претендентка. Интересно, кто она такая?
Филис поднялась с дивана, на котором лежала до сих пор, заботливо укрытая одеялом. Надетая на ней одежда была удобной, но не очень, по её мнению, приличной — юбка из немнущейся ткани вишнёвого цвета едва закрывала колени. Ну, может, здесь такая мода. Филис стала обходить дом. Обнаружила уборную и долго рассматривала своё новое лицо в зеркало. Красивая женщина, хоть и старше её, Филис. Глаза карие, а волосы русые. Фигура тоже хорошая. Такие ухоженные женщины могут быть только аристократками. Надо принять соответствующее выражение лица. Более серьёзное, а то она выпучилась и рот открыла, как маленький ребёнок. Филис умылась и причесалась с помощью лежащих рядом с зеркалом вещей. Попробовала вызвать у себя магию, но ничего не почувствовала. Ни магии, ни сожаления от её отсутствия у себя.
Вернувшись в большую комнату, она с интересом рассматривала разные штуки, стоявшие на полках и столиках. О назначении многих вещей она могла только догадываться, что-то ей и вовсе было не понятно. Например, что это за большой прямоугольник из чёрного стекла? Подобные есть почти во всех комнатах, которые она обошла. Понятно, что это, скорей всего, какие-то артефакты, но почему тогда на них не видно никаких камней?
— Желаете посмотреть телевизор, Ольга Сергеевна? — спросил женский голос за её спиной, — Пульт там, на журнальном столике.
Филис подпрыгнула от неожиданности. В дверном проёме стояла крупная женщина средних лет с неприлично короткими волосами.
— Я не слышала, как вы вошли, простите, — объяснилась она, — А вы кто? Наша родственница или служанка? Дело в том, что я вчера упала и потеряла сознание, а вместе с ним и память. Я всё вспомню, но мне, наверное, понадобится время.
— Я тут прибираюсь и готовлю, меня зовут Нина Петровна, — не понятно отчего обиженно поджала губы женщина, — Что вам приготовить на завтрак?
— А… что я обычно ем?
— Когда вы тут жили, вы предпочитали на завтрак яичницу и грейпфрут. Но сейчас грейпфрутов у нас нет. Инга Львовна предпочитает груши.
— А матушка?
— Какая матушка? — удивилась женщина, — Вера Игнатьевна? Она тут никогда не жила, поэтому я не знаю.
— А теперь буду жить! — сказала упомянутая особа, входя в комнату, — Приготовьте нам, пожалуйста, овсяную кашу и заварите зелёный чай. Будем есть здоровую пищу, да, Оля?
— Как скажете, маменька, — покорно склонилась Филис.
— А ещё налейте нам по бокалу красного вина. Помянем Егорушку, — женщина вытерла слёзы и трубно высморкалась в платок.
— Ну как ты себя чувствуешь? Вспомнила что-нибудь? — заботливо спросила свекровь после этого.
— Нет, — развела руками Филис, поймав себя на том же детском выражении лица, от которого хотела избавиться, когда рассматривала себя в зеркало, — Может, вы мне поможете вспомнить? Расскажите всё, что необходимо на первое время, пожалуйста.
Вера Игнатьевна показала Филис несколько альбомов с фотографиями, сообщив при этом, что многие другие снимки хранятся у сына "в компьютере". Показ фотографий она сопровождала разъяснением их семейной обстановки. Рассматривая картинки и слушая пояснения свекрови, Филис поражалась многому из того, что видит и слышит. Иногда она задавала вопросы.
— Матушка, а скажите, как называется наша страна? Россия… Красивое название! А Россия далеко от Плиссандрии?
— Что за Плиссандрия? Это в Африке, что ли? Там вечно названия стран меняются. Да, мы далеко, на другом материке.
Про другой материк Филис слышала только, что там живут полудикие люди. А оказывается, это совсем не так.
— Какой у нас статус? Мы аристократы? А, обеспеченные… Купцы или промышленники, значит… Жаль, я надеялась, что я — аристократка. Как — нет аристократов? Вообще-вообще? Как странно…
— Как зовут нашего короля? И короля нет? Как же тогда жить, если нет короля, кому народ служит? О! Вон оно что…
И, наконец, вопросы, которые заставил Веру Игнатьевну смотреть на Филис крайне подозрительно.
— А у нас есть родовые артефакты? Магией среди родных кто-нибудь владеет?
