— Знаешь… — медленно сказала Филис, — я думаю, что ты солгала о том, что мы подруги. Подруга бы не оставила меня одной пожилой женщине, чтобы та заботилась обо мне тогда, когда сама похоронила сына. И подруга сама связалась бы со мной, чтобы справиться о моём самочувствии.
— Ольга, по правде говоря, я уже поговорила сегодня с Ингой…
— Передавайте ей мой поклон, незнакомая госпожа, и спросите, как там пальма с зарытой собакой, не замёрзли ли они обе? А то, скажите, я очень переживаю за их сохранность.
Больше Филис звонить никому не стала. Что-то ей подсказало, что не такая уж Ольга была и счастливая, раз о ней теперь заботится только бывшая свекровь. Да и та явно к своей выгоде. Но ничего, вот она освоится в этом мире, и заведёт по-настоящему близких друзей. Ведь она что-то очень важное поняла, пока её душа летела сюда. Поэтому не повторит прежних ошибок и не опустит руки даже в самый трудный час.
Всю следующую неделю Филис училась — брала уроки приготовления пищи и даже навыков уборки у домработницы, училась читать под руководством матушки, а также нет-нет, да и поглядывала урывками сериал про Марианну и жестокосердного Луиса-Альберто, но уже без фанатизма.
А в выходной день Вера Игнатьевна торжественно предложила невестке одеться покрасивее. Им предстояло явиться на собрание "луча" пред очи могущественного мага, самой Евдокии Свами-Дель-Мондо.
ГЛАВА 3
Арендованный организацией луча актовый зал средней школы номер тридцать четыре блестел отмытыми радиаторами отопления под окнами, оставшимися с прошедшего празднования Нового года на занавесках ниточками "дождика" из фольги, но главное — улыбками всех присутствующих. Филис и Веру Игнатьевну встретили у дверей парень и девушка, одетые в белые рубахи навыпуск, которые приветствовали их словами:
— Мира и Света!
— Вера и Оля, — возразила им Филис.
— Мира и Света, — согласилась её свекровь, и Филис решила, что тут, видимо, все общаются под псевдонимами.
Сначала они походили кругом, здороваясь с присутствующими, а потом в центр зала вышел какой-то господин с козлиной бородкой и скомандовал всем встать в круг. Филис не понимала, что происходит — если это праздник с танцами — то где музыка? Если готовится какой-то ритуал — то разве все присутствующие — маги? Она-то ведь точно не маг. Между тем, все окружающие подняли вверх руки, задрали головы к потолку, кое-где расчерченному трещинами в штукатурке, и вслед за ведущим начали повторять:
— Мы — дети света! Мы — дети света!
Этот хор звучал всё громче, отдаваясь эхом от покрытых краской стен, и Филис заметила, как лица стоящих в круге людей наливаются счастьем и восторгом. В какой-то момент господин из центра круга исчез, а вместо него туда вошла очень полная женщина, одетая в длинное сияюще белое платье и закреплённую на плечах синюю плюшевую накидку, которая тянулась за ней небольшим шлейфом. Окружающие радостно взревели и зааплодировали.
— Евдокия-наставница! — счастливо выдохнула стоявшая рядом свекровь.
— Приветствую всех членов луча, — пропела толстая женщина в белом, распахивая руки, — придите ко мне, кто страждет и болен!
Первой к женщине подошла сухонькая старушка в платочке. Она склонила голову и Евдокия возложила на эту голову свою ладонь.
— У этой женщины рак, она по всем городам ездит за наставницей, и та её лечит, — вполголоса пояснила Вера Игнатьевна.
— Так Евдокия что — целитель? — разочарованно спросила Филис, — Я-то думала…
— О, Евдокия может очень многое! Если будешь ходить со мной на эти собрания, то сможешь научить свою душу летать в астрале!
Филис не хотелось летать душой. Она это уже делала и ей не понравилось. Между тем наставница вылечила ещё несколько человек наложением своей ладони. Потом она начала певуче наставлять собравшихся.
— Чистый свет осеняет всех нас, он омывает наши тела и души. Тела наполняются абсолютным здоровьем, а души очищаются от загрязнения злом и тяжёлых воспоминаний.
"Разве ожирение — это показатель абсолютного здоровья?" — подумала Филис, но вслух сказать это постеснялась.
— Там, в тех высоких сферах, где бываю я, очень холодно, и мне нужно дополнительное тепло, — словно услышав мысли Филис, пояснила наставница, — но вам, дети света, абсолютное здоровье будет даровано только за то, что вы все являетесь членами луча и соблюдаете его традиции. Отриньте же злобу, зависть и алчность! Будьте добрыми, милосердными и щедрыми. Заботьтесь о больных и сирых, и свет пребудет с вами вечно!
Тот козлобородый господин, который в самом начале формировал круг, начал ходить по залу с ящиком, похожим на почтовый, и люди стали бросать в него деньги. Вера Игнатьевна тоже бросила несколько крупных купюр, а Филис, воспитанная в практичности и ограниченности трат, пожалела. Она пока не получила того, зачем пришла — за что же платить?
— Пусть ко мне подойдут новые члены луча! — провозгласила наставница, и к ней подошла женщина с крупным парнем, на детском лице которого отчётливо были видны черты генетической болезни.
— Пойдём, — угадав момент, сказала Вера Игнатьевна, — и потащила Филис за руку к магистру.
— А тебя как зовут? — повернулась к ней Евдокия.
— Мира или Света, — неуверенно ответила Филис.
— Наши имена, отчества и фамилии влияют на наши судьбы, — объявила нашедшая новую тему наставница, и к ней прислушались все члены собрания, — Сочетания звуков должны быть мелодичными, тогда для света не будет препятствий, чтобы омывать вашу судьбу. Если у вас неблагозвучные имена и фамилии — отриньте их! Возьмите новые! И увидите, как ваша жизнь наладится, а проблемы отпадут сами собой. Через две недели в Уфе состоится слёт детей света, желающих получить вторую ступень просветления. Те, кто хочет поехать на слёт, подойдите к Василию, он вас запишет и расскажет об условиях участия.
— Магистр Свами-Дель-Мондо, — засуетилась Филис, подозревая, что аудиенция заканчивается, — пожалуйста, зарядите эти амулеты. Я заплачу, сколько скажете.
Она вытащила из сумочки припасённый прозрачный пакетик с батарейками, надёрганными ею из разных бытовых приборов в доме.
— Детка, — подозрительно посмотрев на Филис, сказала наставница, — Я, конечно, могу их зарядить, но ты же не хочешь, чтобы я потратила на это свою энергию?
По правде говоря, Филис хотела именно этого.
— Простите мою невестку, наставница, у неё амнезия, — матушка с извиняющейся улыбкой отобрала у Филис пакетик.
Евдокия снисходительно возложила свою ладонь на голову девушки и так подержала некоторое время. Филис при этом чувствовала себя совершенно по-дурацки, стоя в полусогнутом состоянии и при полном отсутствии ощущений какого-либо целительного воздействия.
Когда они возвращались домой, Вера Игнатьевна, уверенно поворачивая руль, сказала:
