— Вы красивая девушка, Верити, и останетесь красивой девушкой, но красота ваша станет немного другой. Это не пластическая операция, при необходимости всё можно вернуть назад. А года через три грим начнёт сходить сам, тогда потребуется его подновить. Прошу, садитесь. Для начала изменим цвет глаз. Не пугайтесь, это минутное дело. По капельке специального красителя в каждый глазик... Будет немного щипать, но вы потерпите, правда? На остроту зрения это не влияет. Дайте-ка я сниму вашу шляпку.
Фосэр поставил на стол плоскую деревянную коробку. Внутренность её делилась на мелкие отсеки. Из одних торчали пузырьки, в других лежали брикеты, похожие на куски мыла, но завёрнутые в толстую фольгу. Рядом с коробкой выстроились ванночки и мисочки, на белой салфетке расположились кисточки, ложечки и ещё какие-то приспособления, стопкой легли ватные тампоны. Фосэр надел белый фартук, вымыл руки.
— Откиньте голову назад и пошире откройте глаза. Не моргайте!
Двумя пальцам он раздвинул мне веки на правом глазу.
Слизистую оболочку защипало, будто от перца.
— Глаз не закрывать! Терпите!
Секунд через десять жжение пошло на спад, ещё через пять почти прекратилось. Фосэр промокнул мне слёзы. И проделал то же самое с левым глазом.
— Теперь закройте глаза и позвольте красителю делать свою работу. А я пока займусь вашими волосами. На этот раз неприятных ощущений не будет совсем. Разве что в духовном, так сказать, аспекте. Мне придётся остричь ваши чудесные локоны. Поймите, мы создаём совершенно новый образ. Длина волос это простой признак и изменчивый, но именно он привлекает внимание в первую очередь. И если мы оставим всё, как есть...
Он говорил так настойчиво, что я не выдержала:
— Стригите. Мне всё равно.
— А вот это вы напрасно, дорогая Верити, — упрекнул Фосэр, сбрызгивая мне голову водой. — В столь юном возрасте нельзя придаваться унынию и отворачиваться от будущего. У вас впереди долгая жизнь, и в ней будет много прекрасного. Вы должны полюбить свой новый облик, заботиться о нём, ведь это теперь часть вас. А себя следует холить и беречь...
— Сьер Фосэр, пожалуйста, не надо меня ни в чём убеждать.
— Хорошо-хорошо! Умолкаю!
Он разобрал на пряди мои волосы и бодро защёлкал ножницами.
— Умолкать не надо. Я рада, что вы всё объясняете. Это успокаивает.
Если бы кое-кто другой брал с Фосэра пример. Глаза опять защипало, и вовсе не от капель. Впрочем, это уже неважно. Новой облик, сказал Фосэр. Кое-кто другой встретит меня на улице — и не узнает.
Но разве это возможно?
Фосэр закончил со стрижкой и принялся что-то втирать мне в голову.
— Красящий пигмент проникает в кожу и откладывается в корнях волос. Этого запаса хватит на три-четыре месяца. Потом вам придётся повторить процедуру самостоятельно. Я дам вам с собой мазь. И капли для глаз. Их надо будет капать каждые полгода. Так, хорошо. Теперь наденем вам шапочку, подберём волосы. Немного подправим линию бровей, это необходимо... И приступим к главному. Нет, глаза не открывайте! Я скажу, когда можно. Отдохните немного, я пока всё подготовлю.
Он умолк и, судя по всему, отошёл к столу. Слышались шорохи, постукивания, шуршание фольги, плеск воды.
— Сейчас займёмся лицом. Вам когда-нибудь делали косметическую маску? По ощущениями это примерно то же самое. Я нанесу прозрачный гигроскопичный гель. Подсохнув, он приобретёт цвет вашей кожи и будет выглядеть абсолютно естественно. Итак, начнём.
Он дотронулся до моего лба, провёл пальцами по щекам, носу и подбородку — словно нарисовал некую схему. Его прикосновения были неожиданно деликатными и в то же время деловитыми. Фосэр аккуратно ощупал мои губы, скользнул пальцем по векам, и в этих движениях не ощущалось и намёка на мужской интерес. Не остались без внимания мочки ушей и тыльные стороны ладоней.
— Не стоит забывать о руках. Руки могут выдать человека, так сказать, с головой! — Фосэр хохотнул, радуясь своему каламбуру. — Что ж, приступим. Сейчас я увлажню вашу кожу...
Щеки коснулся холодный тампон, и я невольно вздрогнула. Совсем чуть-чуть, но Фосэр остановился.
— Сейчас ещё можно, но когда я начну наносить гель, вы должны сидеть неподвижно. Никакой мимики. Ни малейшего движения мышц. Будто у вас не лицо, а маска. Я настаиваю, дорогая Верити. Это очень важно.
Маска? Фосэр размазывал гель по моим щекам, как слёзы, а мне вспоминался сумрак вагона, трепет свечного пламени и тёплые блики в глазах Фалько, глубоких, будто ночное море. Только не плакать! Не то получится бородавка на лбу или нос картошкой.
Я ведь даже не злюсь на него за то, что бросил меня так внезапно и грубо. Мне просто больно.
— Вот и всё, — объявил Фосэр. — Вы умница, Верити. Сейчас я накрою ваше лицо светонепроницаемой салфеткой и включу специальную лампу, чтобы гель скорее просох. Можете подремать полчасика. Только умоляю, не двигайтесь.
На веки опустилась мягкая тьма, вслед за ней пришло тепло. Прозвучали и стихли в отдалении шаги…
Должно быть, Фалько велели оставить меня у дверей, и он побоялся, что от страха я вцеплюсь в него, как клещ, отказавшись идти в подвал в одиночку. Он не желала мне зла. Он заботился обо мне. По приказу, да. Но разве кто-то заставлял его утюжить моё платье, которое потом всё равно пришлось выбросить — и он наверняка понимал, что придётся — или баюкать сказкой о солнечных морях, чтобы разогнать мрак в душе…
Зачем он делал это, если ему всё равно?
Глава 20. Рити Ловьи
Жутко смотреть в зеркало на себя, а видеть незнакомку. Глаза мои из серо-голубых стали карими, светло-русые волосы приобрели цвет шоколада и завились мелкими кудряшками. Щёки округлились, губы сделались чересчур пухлыми, лоб и подбородок приобрели непривычную округлость, нос стал шире. Брови Фосэр не выщипывал, только провёл чем-то шершавым, но этого оказалось довольно, чтобы избавиться от лишних волосков. Теперь две узкие дуги карабкались вверх, придавая лицу удивлённо-глупое выражение. Даже уши, и те пополнели!
Видя мою недовольную мину, Фосэр развёл руками.
— Я не могу отнять — только прибавить. А теперь извольте в примерочную.
Он заставил меня снять жакет, надеть, прямо поверх платья, зелёную блузу с глухим воротом — и сделал фотографию на паспорт.
— Пока я готовлю документы, вы сможете переодеться. Да, ваше новое "я" не обладает изысканным вкусом и любит яркие тона, — он заново открыл дверцы гардероба, демонстрируя жёлтое платье с чёрными цветами и чёрный жакет с жёлтой отделкой. — Но с этим придётся смириться. Смена стиля одежды — принципиальный момент. Ничего в вас не должно напоминать прежнюю Верити Войль. Прошу обратить внимание вот на эту вещицу.
Он снял с вешалки предмет одежды, фасоном похожий на старинный длинный корсет, каким его знали до того, как Сара Гош разделила это орудие пытки на бюстгальтер и корсетный пояс. Но "вещица" явно не предназначалась для того, чтобы стягивать талию и придавать фигуре изящество. Скорее, это был жилет, сделанный из толстого и дряблого полупрозрачного материала — и в то же время явно элемент нижнего белья.
