— Понимаю, — хмыкнул он. — Не такого ты ожидала, верно? Что молчишь? Ты же должна говорить правду.
— Или не говорить ничего, — выдавила я. — Если сказать нечего.
— Можно и так, — заметил он снисходительно. Дёрнул плечами, представляя своих спутников. — Это Отсо, мой брат по крови и телохранитель. А это Соргин, медицинская сестра. Я могу обходиться без них, но моя жизнь мне не принадлежит, так что приходится терпеть.
Соргин осталась безучастной к этим словам. А краснокожий Отсо улыбнулся уголками губ и взглянул на мальчика сверху вниз, с одобрением и любовью. Так мог бы смотреть отец на сына. Или старший брат на младшего, если на то пошло.
Кожа его не быль сплошь красной, как казалось издали. Её покрывала густая вязь причудливых узоров, и эти узоры двигались, извивались, переползали с места на место, как живые. Я старалась не смотреть, но танец огненных линий сам собой притягивал взгляд. Отсо это видел и поглядывал на меня с насмешливым превосходством.
Они все смотрели на меня свысока, даже маленькая невзрачная медсестра неопределённого возраста. Должно быть, у меня был чертовски глупый вид. Ну и пусть.
— Хочешь о чём-то спросить? — проговорил Марти.
— Может быть, сядем?
— Ты устала?
— Нет, — сказала я.
— Я тоже, — тон его звучал почти издевательски, но лицо было напряжено, мышцы вокруг глаз и рта подрагивали, голова всё больше клонилась к плечу.
Мальчишка дерзил, храбрился, а мне хотелось плакать. К бесам все предупреждения!
— Почему мажисьеры тебя не лечат? Магнетическая медицина может почти всё.
Мажисьеры стояли рядом со мной — Евгения, Хельга и Дитмар, но ни один не подал голоса. Подозреваю, сейчас они наблюдали за нами с Марти, как за подопытными мышами.
Отсо нахмурил брови, а Батера Доан дёрнулся, будто хотел зажать мне рот. Марти остался спокоен.
— Они лечат. Но источник против. Я нужен ему не здоровым, а сильным.
Медсестра Соргин пояснила:
— Эффект лечения очень быстро сходит на нет. Неестественно быстро.
— Почему вы не поселите его внизу? — спросила я. — Зачем ему каждый раз карабкаться по этой безумной лестнице?
— Потому что я так хочу! — Марти повысил голос. — Ключ живёт у источника. Так было всегда. И будет всегда. Я такой же, как все, для меня не надо делать исключений.
Сейчас он казался совсем ребёнком.
Я хотела спросить, зачем ему телохранитель, но решила, что знаю ответ: Отсо был руками и ногами мальчика везде, где требовалась мускульная сила, но именовался охранником, чтобы не ранить чувствительную гордость юного ключа.
Марти заметил, что я кошусь на Отсо.
— Хочешь знать, что у него с кожей?
Я кивнула. Спросить бы постеснялась, но раз он сам завёл речь...
— Это работа встроенного механизма контроля. Не понимаешь? — Марти улыбнулся. — Отсо — оборотень.
27.2
Ночь я провела в тесной спальне, где помещались лишь жёсткая койка, крохотный столик и табурет. Ни шифоньера, ни комода, на стене вешалка с четырьмя крючками. Душ и прочие удобства — в блоке на четыре комнаты. И похоже, мажисьеров поселили в тех же условиях.
Столовая на полигоне тоже оказалась прескверной. Крупяной суп, перловая каша с пережаренной свининой, чёрный хлеб и чай, безвкусный, как сено — вот всё, что довелось попробовать за два дня.
После завтрака Батера Доан проводил меня к источнику. Марти уже ждал внизу, у запруды. Утреннее солнце золотило воду у его ног, поблёскивал бледный металл костылей, прислонённых к плоской каменной глыбе, на котором сидел юный ключ.
Вчера разговор у нас вышел недолгим и больше походил на поединок. Марти наносил удары, я оборонялась. Закончилось всё странным утверждением, будто оборотни хотят его убить. А кто защитит от этих тварей лучше, чем другой оборотень? Я заподозрила дурную шутку — мальчик и его телохранитель переглядывались, усмехались и вообще держали себя вызывающе. Совершенно не хотелось видеть их снова. Но кто меня спрашивал?
Чего я не ожидала, так это встречи без свидетелей. У мажисьеров нашлись какие-то дела, а мой провожатый даже спускаться не стал. Пробормотал что-то вроде "Я зайду за вами к полудню" и повернулся уходить. За плечом Марти, скрестив руки на груди, стоял Отсо и смотрел на меня. Больше рядом не было никого, даже Соргин. Как я с ними одна?..
Но делать нечего — двинулась по откосу вниз. В груди плескался мутный страх. В этот момент меня обрадовала бы даже компания Дитмара.
— Я пришла, — сказала, спустившись.
Выдавить из себя "Доброе утро" было выше моих сил, но и молчать казалось неправильным. Молчание могли расценить как… оскорбление? Или, наоборот, как слабость?
— Вижу, — отозвался Марти.
А вот Отсо молчать не стеснялся, бесцеремонно разглядывая меня светло-карими глазами.
— Не стой, сестра, — качнул головой юный ключ. — Садись. Будем говорить.
Напоминать мальчику о манерах не имело смысла. Любопытно, он не осознавал, что костыли не позволяют мне сесть, или не видел в этом затруднения: дескать, мешают — убери? Но было что-то такое в его чёрных глазах и в наглой ухмылке Отсо... Меня провоцировали, желая посмотреть, как я выйду из положения.
Какая глупость.
Я взяла костыли, удивительно лёгкие, пристроила к торцу глыбы и села рядом с Марти. Теперь он не сможет сам дотянуться до них, должен будет просить меня или Отсо. Говорить больше ничего не буду. Хочет, пусть начинает сам. А я посижу, полюбуюсь водой и уйду. В конце концов, я не за разговорами сюда приехала. Ещё бы краснокожий не маячил за спиной...
— Ты не веришь, что Отсо — оборотень, — произнёс Марти. — Думаешь, все оборотни на фермах.
— Не все, — отозвалась я. — Некоторые гуляют на свободе.
— Верно, — Марти усмехнулся. — Но Отсо не из тех оборотней, что прячутся от мажи, потому что боятся их. Мажи сами боятся Отсо. Иначе не стали бы вводить в его тело стой-пыльцу.
— Стой-пыльцу? — невольно переспросила я.
— Эта красная дрянь у него под кожей. Как только он заходит за вешки, пыльца даёт цвет, чтобы каждый видел, кто перед ним. А главное, она блокирует способность к обороту. И вызывает сильную боль. Чтобы её заглушить, Отсо приходится каждый день ставить укол.
Я ощутила, как телохранитель за спиной Марти шевельнулся. И вдруг подал голос:
— Ни один экстр, кроме меня, не способен находиться на территории полигона. Про перевертеней и говорить нечего.
Надо же, какой у него музыкальный баритон.
— Что такое экстр? — спросила я. — А перевертени… разве это не оборотни?
— Обыкновенные оборотни, — уточнил Марти. — А экстры — особые, как Отсо. Улучшенные, понятно?
