— Говори же быстрей, — поторопила его Мурли.
— Эллемейт говорит: «Договорились, Биллем, можешь выходить на работу. Прямо сейчас и приступай». А Биллем шаркает в ответ ножкой: «Спасибо, менеер, как я счастлив, менеер, рад стараться, менеер».
— На этом всё и кончилось? — спросила Мурли.
— Сперва я тоже так подумал и даже, сдается мне, слегка вздремнул... солнышко грело и всякое такое... сама знаешь, когда сидишь на подоконнике...
— Знаю, знаю. — Мурли потеряла терпение. — Продолжай же.
— Задремал я было, но тут сквозь сон слышу, как Эллемейт и говорит ему у двери: «А если тебя спросят, видел ли ты что сегодня на Грунмаркт, отвечай, что ничего не видел, ничего не знаешь. Понял? Абсолютно ничего». — «Понял, менеер!» — ответил ему Биллем и вышел из конторы. Вот, собственно, об этом я и намеревался тебе поведать.
— Ага! — обрадовалась Мурли. — Биллем видел, как произошло несчастье.
— Я тоже так думаю, — важно кивнул Парфюм.
* * *
— Теперь наконец мы нашли человека, который это видел, — сказала Мурли. — Настоящего свидетеля. А не кошачьего.
— Я сейчас же пойду к Виллему, — решил Тиббе. — А вдруг он признается, что был там. Когда я неожиданно спрошу его про водителя машины.
Пока Тиббе ходил к Виллему, Мурли на крыше вела тайные переговоры с котом из отеля «Монополь» Люксом.
— Послушай, — сказала она ему, — по слухам, Эллемейт часто обедает у вас в отеле. Правда?
— Так оно и есть, — подтвердил Люкс. — Раз в неделю он с женой заказывает у нас обед. По пятницам. Как раз сегодня.
— Не мог бы ты посидеть у них под столом и послушать, о чём они говорят? — попросила его Мурли.
— Премного благодарен! — Люкс чихнул от возмущения. — Как-то раз он уже дал мне пинка под столом.
— Ну, пожалуйста, — взмолилась Мурли. — Нам позарез нужно узнать, что он сам говорит. Но никто из нас не рискует близко подойти к его дому. Потому что там живёт этот мерзкий Марс. Может, у тебя получится незаметно нырнуть под стол?
— Посмотрим, — неуверенно пообещал Люкс.
* * *
Тиббе вернулся домой поздно, совершенно измученный и расстроенный.
— Я был у Виллема, — сообщил он. — Биллем клянется, что ничего не видел и не слышал.
Уверяет, что его не было на Грунмаркт, когда это произошло. Мне кажется, он лжет, но вполне естественно, что он боится признаться. А ещё я был у селёдочника в больнице.
— Ну как он там? — с волнением спросила Мурли. — Он так же хорошо пахнет?
— Он пахнет больницей.
— Какая жалость!
— Я спросил, могла ли на его палатку наехать машина господина Эллемейта? Селёдочник рассердился, закричал: «Что за дурацкая идея! Эллемейт — мой лучший клиент, как вам такое пришло в голову!» А потом я был в полиции, — продолжил Тиббе. — Там я тоже спросил, могла ли это быть машина Эллемейта?
— И что они ответили?
— Они рассмеялись мне в лицо. Решили, что я спятил.
КОТ БЕНЗИН И КОТ ЛЮКС
— Неужели твой хозяин до сих пор ничего не написал про Эллемейта? — удивилась Помоечница.
— Пока не написал, — вздохнула Мурли. — Он говорит, что у него нет доказательств.
— Да он просто трус! Кишка тонка! Какие же странные звери эти люди. Такие же бесхарактерные, как собаки! — воскликнула Помоечница. Её возмущение было столь велико, что она на миг даже отвлеклась от своего потомства.
Тем временем один самый шустрый котенок доковылял до двери фургона. Увидев это, старая кошка довольно хмыкнула:
— Ишь ты, смотри! И этому подавай свободу! А ну-ка, иди сюда, голь перекатная.
Она взяла котенка за шкирку и притащила назад на одеяло.
— Замучили меня, паршивцы этакие, — нежно мурлыкнула она.
У котят уже открылись глазки. Они стали чрезвычайно резвыми и ловили друг друга за хвостики. А также играли длинным драным хвостом их мамаши.
— Как твоя лапа? — спросила Мурли.
— Немного лучше. Но всё ещё хромаю. Похоже, такой хромоногой и останусь на всю жизнь. Каждый день хожу пить воду из лужицы возле крана и трачу на это времени — прорву.
— А ты не боишься надолго оставлять детей? — испуганно спросила Мурли. — Здесь не опасно?
— Сюда же никто не ходит, — зевнула Помоечница. — Кроме тебя и Биби. Она тоже каждый день приносит мне еду. А сегодня фотографировала моих обормотов. Представляешь? Щелкнула всех моих уродиков! Вот так-то!.. Ах да, чуть не забыла. Их папаша, кот Бензин, просил тебя обязательно заглянуть к нему на бензоколонку. Он хочет тебе что-то рассказать. Понятия не имею о чём , вроде бы это касается селёдочника.
Распрощавшись со старой кошкой, Мурли отправилась прямиком на бензоколонку. Кот Бензин приветливо поздоровался с ней.
— Говори же, — поторопила его Мурли.
— Здесь был этот Эллемейт. У его автомобиля сильно повреждено крыло. И фара разбита.
— Ах! — воскликнула Мурли.
— У него две машины, — со знанием дела продолжал Бензин. — Это был голубой «шевроле». Ты наверняка слышала, что у нас тут и ремонтная мастерская. Приехал он и говорит моему хозяину, механику: «Я наехал на свой собственный забор. Можете починить машину прямо сегодня?» А мой хозяин отвечает: «Не так-то просто это сделать».
— И что же? — Мурли сгорала от любопытства.
— Тут Эллемейт дал ему деньги. Я не разглядел сколько. Наверное, очень много, потому что мой хозяин прямо просиял от радости. А Эллемейт ему говорит: «И ещё у меня к вам маленькая просьба: если кто вас станет расспрашивать, ну, о том, была ли разбита моя машина... вы ничего не знаете».
— Ага! — торжествующе воскликнула Мурли. — Большое тебе спасибо, и счастливо оставаться.
Уходя, она оглянулась и крикнула Бензину:
— У тебя симпатичные дети!
— У кого? — Кот изобразил удивление.
— У тебя!
— Ах, у меня? Кто тебе сказал?
— Помоечница.
— Вечно она болтает, — пробурчал нерадивый папаша.
* * *
Люкс был гладкий, черный как смоль кот с белой манишкой. От сытой жизни при отеле он стал толстым и круглым, словно шар. В часы, когда в ресторане собирались посетители, Люкс медленно курсировал между столами и умоляюще заглядывал всем в глаза, будто хотел сказать: «Люди добрые, неужели вы не видите, что я голодаю?» И добрые люди подкармливали голодающего объедками, отчего тот становился всё толще и толще. При ходьбе он переваливался с боку на бок.
В пятницу, в половине седьмого вечера, зал был, по обыкновению, полон. От столика к столику сновали официанты, отовсюду доносилось звяканье ножей и тарелок, гости беседовали за едой, из кухни тянуло запахами горячего ростбифа и жареной картошки.
