— Что, детка, настолько противно? — наконец, спросил Руслан, приподнял мое лицо и вынудил посмотреть на него.
6
Я даже не сразу поняла, о чем речь. Что противно? Распахнула глаза и уставилась на мучителя.
— Что?
— Смотреть на меня противно, — пояснил тот.
— На насильника? А сам как думаешь? — горько усмехнулась я. Волков недовольно прищурился и чуть наклонил голову. — Тебе не все равно разве? Раз я вещь, так бери! Чего ждешь? Или, может, ты любишь бить, чтобы кричали? Так вперед! — Я расходилась все больше и больше. Страх превратился в настоящую истерику. Мне бы заткнуться и минимизировать ущерб, а я лишь сильнее дразнила того, кто мог легко задушить меня прямо здесь.
Я собиралась много всего высказать, но не смогла — потому что рот мне заткнули поцелуем.
Грубым, жадным, подавляющим. Я замерла, стараясь не шевелиться. И в тот же момент действия мужчины стали куда более… мягкими, что ли. Напор перестал быть настолько бескомпромиссным, а сам он положил ладонь мне на затылок, при этом зарываясь пальцами в волосы.
— Вкусная, — выдохнул он, оторвавшись, наконец. Я затравленно смотрела на него, ожидая продолжения. Его алчный взгляд, в котором практически все было заполнено желанием, пугал меня до чертиков. — Не понравилось?
— Не знаю, — честно ответила я.
— Не знаешь? Так много опыта, что уже не можешь определиться?
— Скорее мало. — Сама не знала, зачем призналась. Наверное, все дело было в шоке.
— И насколько мало? — спросил он низким голосом, снова склоняясь ко мне. Его лицо было настолько близко, что единственное, на чем я могла сосредоточиться — его глаза. Темные, практически черные.
— О-очень мало… — ответила, заикаясь.
— Неужели никто не целовал тебя по-настоящему, воровка?
Шумно выдохнула. Вообще-то он был прав. Нет, конечно, попытки были. С тем же Костиком. В детдоме дети взрослели быстро. Когда Костян впервые заступился за меня, я попыталась его отблагодарить, чмокнув в щеку. А он попросил настоящий поцелуй.
Вышло слюняво и невкусно. Мне не понравилось. Друг еще пару раз заикался, но я четко дала понять, что больше не хочу. Конечно, пацаны пытались зажать меня по углам. Но я почти все время ходила с Костей, и благодаря подачкам дяди Валеры нам удавалось откупаться. Тем более что главным заводилам было кого трахать и без меня.
— Нет? — удивился он, верно истолковав мое молчание. — А здесь? — и его рука неожиданно легла мне между ног. Я дернулась и попыталась отстраниться. — Нет? — уже совсем другим тоном протянул он. — Надо же… Так ты нетронутая конфета, да?
Мне совсем не понравилось то предвкушение, что я уловила в его голосе.
— Это имеет значение?
Волков отстранился и снова усмехнулся, а затем окинул задумчивым взглядом.
— Возможно.
— Вы меня не отпустите, да? — тихо спросила я, переводя дыхание.
— У меня к тебе будет предложение.
— Какое?
— Ты ведь ловкая девочка. Вот и притаришь для меня кое-что… — многозначительно произнес он.
— Но я не… не работаю по заказу.
— Что так, воровка? — издевательски оскалился Руслан, продолжая удерживать руки по обеим сторонам от меня. — Я ведь могу и вспомнить, что ты посмела забрать мое.
Отвела взгляд, не выдержав его напора. Почему-то прозвище из его уст звучало так обидно, что на глаза невольно наворачивались слезы. Так он это произносил…
— Не называйте меня так… Пожалуйста.
— Хорошо, — неожиданно согласился Волков. — Как тебя зовут?
— Алиса.
— Просто Алиса?
— Просто Алиса, — повторила я, давая понять, что большего не скажу.
— Ладно, просто Алиса, — усмехнулся мужчина и отстранился, давая, наконец, свободно вздохнуть. — Иди, выбирай комнату. Пока останешься здесь.
— Пока? Мне вообще-то домой надо, меня ждут…
— Кто? — оскалился Волков. — Тот недоумок, что терся рядом и тут же свалил, стоило только тебе вляпаться в неприятности?
— Не вам его судить, — огрызнулась я. — Костя — мой друг!
— Друг? Или, может быть, трахарь? — вкрадчиво поинтересовался Руслан, снова делая шаг ко мне. А я быстро дернулась в сторону и по стеночке стала отходить от него подальше. — Так, может, ты просто строишь из себя недотрогу, а? Может, ты уже взрослая девочка, и мы проведем время с пользой?
— Нет! — испугалась я, что Волков решит воплотить в жизнь свою угрозу, и вжалась в стену так, что, кажется, срослась с ней. — Он просто мой друг…
— Друг, — скривился тот. — Подальше надо держаться от таких друзей. Иди, — кивнул он в сторону комнат. И когда я быстро выполнила указание, бросил мне в спину: — Решишь попробовать сбежать — пожалеешь.
Словно припечатал. Так что даже если и были у меня такие мысли, они, как минимум, затаились… Хотя бы ненадолго…
* * *
Руслан
Было глубоко за полночь, а я все не спал. Сидел в кабинете и цедил виски. Открытие сезона оказалось безвкусным. К сожалению, все эти гонки недолго помогали справиться с тем, что все еще билось в груди. Даже бешеная скорость начала приедаться, и я перестал чувствовать ту свободу, что буквально переполняла несколько дней после.
Арес оказался прав — это наркотик. И, как любой наркотик, требует увеличения дозы. Но я и так гонял на пределе. Дальше — только в черный ящик. А на тот свет я еще не собирался. Не для того выгрызал себе путь наверх.
А ведь мог бы воспользоваться фамилией — и получить все и сразу.
Но нет. Это не мой выбор. Хотя, конечно, соблазн был.
Кто не знал Волкова?
Когда шесть лет назад Маша попросила о помощи, я сорвался тут же. Наивный пацан. Да, я узнал правду про отца, но удержаться вдали от нее… не смог.
Глупая надежда переполняла сердце ровно до того момента, пока не оказалось, что помочь она просила не ей. Какой-то левой девчонке.
Я мог бы психануть и свалить в закат. Но нет.
Потому что это ОНА попросила. Вообразил себя крутым спецом. Даже подумал — вот не провалю задание, и она увидит, что я не хуже отца, что я смогу ее защитить.
Так я думал, пока суровая реальность не врезала с разворота в челюсть. Пришлось подтереть сопли и признать, что я мало что представлял собой.
А еще — что Маша никогда не посмотрит на меня так, как я хочу.
Никогда.
Блядское слово, выжигавшее нутро не один год. Это сейчас уже стало легче. Отболело настолько, что приходилось изматывать себя тренировками. Не от хорошей же жизни я окончил спецподготовку у Воронцова — полковника, который на личном полигоне ваял живых церберов из простых смертных.
