Меня вдруг озарило догадка о происхождении антуража, и, поразившись неприкрытому цинизму организаторов Битвы, я посмотрел на мастера Аренберга. Тот мой взгляд почувствовал и едва заметно кивнул, демонстрируя превосходство. Он абсолютно четко дал понять, что понимает все то, о чем я думаю, действуя с позиции сильного.
– Итак, господа, – бесстрастно продолжил мастер, – битва начинается для вас уже сейчас. Ваши противники появились здесь, – показал магистр на поселок «Глѣбовка». – Но покинуть место высадки смогут только через… тридцать три минуты, – заглянул в свой скрытый интерфейс мастер.
– Каково расстояние? – спросил я в напряженной задумчивости, – Господин мастер, – добавил, только встретившись взглядом с представителем Аренберга.
– Вам до центра Белой Церкви чуть больше пяти километров, – палец его коснулся на карте станции Александрия, где находились мы, и скользнул в сторону белой Церкви. – Здесь чуть больше семи, – провел он черту от города до Глебовки.
– Отсчет девяти часов, отведенных на испытание, начинается ровно в одиннадцать ноль-ноль – в момент вступления в соревнование второй команды, ваших противников. Желаю вам удачи, дамы и господа, – улыбнулся мастер Ордена и поднял руку. На ладони у него появился крупный горящий камень – ярко вспыхнув, рядом с представителем Аренберга образовался портал. Мастер шагнул в светящийся овал, за ним последовали двое подручных, один из которых, перед тем как уйти, протянул карту Приску.
Когда портал схлопнулся, повисла тягущая тишина, нарушаемая лишь скрежетом камешков под ногами.
– Это просто… – начал было Бургундец, но осекся после резкого взгляда Приска.
– Технополис. Что это? – напряженно спросил Сиверс.
– Изолированный ото всех Новых Миров земной план после ядерной катастрофы – полный фаллаут. Здесь нет ничего – населения, жизни, энергии… – полуорк выглядел подавленным.
– И чем это плохо? – спросил напряженный Приск. У меня в этот момент пошел холодок по коже – я понял причину дискомфорта, испытываемого с самого момента появления из портала.
– Это мертвый мир. Мир без магии, – посмотрел Сиверсу в глаза Бургундец.
Необходимое примечание:
Статуи Ленина в г. Белая Церковь уже нет, но создатели мира Технополис не учли отсутствие памятника.
Глава 21. Белая Церковь
Я в очередной раз безуспешно попробовал вытянуть энергию. Но по ладони лишь веяло морозным холодком — несмотря на жаркий и тяжелый воздух даже в тени развалин. Испугавшись – вдруг потерял способности, быстро сформировал небольшой огненный мячик и тут же сжал ладонь, втягивая энергию. Подобным образом, используя лишь свою силу — получится сформировать лишь несколько хороших файерболов, а после можно рухнуть иссушенным скелетом.
Вот к чему было занятие с оружием русской армии в Первой мировой – кольнуло меня догадкой сквозь облегчение от осознания того, что способностей я не утратил. Выходит, Ребекка была в курсе происходящего и знала, что площадка Битвы выбрана для нас без шансов? Но она же ясно дала мне понять в разговоре, что настроена на победу в Битве… А как может сохраняться подобная вера при понимании, что Битва будет происходить в мире без магии? Пока мысли неслись галопом, в развалинах между тем поднялся нестройный и неуверенный гомон — кадеты Эмеральда растерянно толпились, испуганно переглядываясь.
Тридцать два человека – это очень много. Если они связаны одной целью, дисциплиной и умением. Сейчас же, в тесном помещении, осознающие перспективы грядущего соревнования кадеты Эмеральда выглядели группой растерянных подростков.
Неожиданно грязно выругался Приск – я моментально перевел взгляд на командира группы, но губы его не шевелились – получается, я в первый раз прочитал чужие мысли.
— Тихо! — рявкнул Приск, пресекая поднимающийся ропот и неуверенные обсуждения. – Давайте, давайте, на выход все!
Толпясь в проходах, оступаясь на заваленном мусором полу, кадеты торопливо направились к дверям, организовав затор. Я замер на некоторое время, осматривая всех тех, вместе с кем предстоит девять часов продержаться против многочисленного — и самое главное, -- значительно более умелого противника.
Приск выскочил на улицу одним из первых: в тот момент, когда я протиснулся в покосивший проем, щерящийся щепками перебитого косяка дверной коробки, он уже подбежал к обрушившемуся сараю.
Здание, в котором мы оказались, стояло посреди выжженной пустоши – справа виднелся мертвый лес, вдоль которого тянулась ведущая к Белой Церкви дорога. Живой растительности не было никакой – под ногами то и дело хрустела высушенная ломкая трава.
Между тем Приск, оторвав несколько прыснувших трухой досок рядом с покосившимися воротами сложившегося сарая, заглянул внутрь. Я подошел ближе – внутри были нагромождены штабели самых разных ящиков, в основном зеленых. В углу, накрытые брезентом и заваленные каркасом досок рухнувшей крыши, стояли два пулемета – «Максим» и «Гочкисс» на массивном станке.
– Быстрей, быстрей, достаем все! – раскидывая трухлявые доски и отбрасывая в сторону выцветшую крошащуюся черепицу, кричал Приск, подгоняя остальных. Алекс с Леонасом первыми бросились активно помогать ему, и вскоре все три десятка человек суетились рядом с разрушенным сараем – понимая, что от скорости действий сейчас зависит абсолютно все. Кто-то разбирал завалы, кто-то организованно выносил ящики, а кто-то их вскрывал, доставая проложенные соломой винтовки и цинки с патронами. С громкими воплями из сарая вывалились Дровосек с Санчесом, вынося массивный станок с «Гочкиссом», едва при этом не упав.
Видя, что работа наладилась, Приск отошел в сторону, махнув мне и Клеопатре.
– Гера! – окликнул он беловолосого, и парень торопливо подбежал – даже, впервые на моей памяти, не оговорившись, что он Геральт. Лера подошла чуть позже – лоб девушки усеивали бисеринки пота, белые перчатки были уже черными от грязи, а парадная форма вся смялась от работы. Видневшаяся в распахнутом кителе майка девушки, насквозь мокрая от пота, была коричневой от пыли, которая клубилась под ногами, забивая нос и глаза. Остальные выглядели не лучше – я и сам уже был насквозь мокрым, а порванные при разборке сарая белые перчатки давно выкинул.
Приск между тем расстелил на пыльной выжженной земле карту, прижав края несколькими булыжниками.
– Вода! – вдруг раздался крик из сарая, и сквозь покосившийся проем выбежал Леонас, нагруженный матерчатыми портупеями с поясами, к которым были приторочены анахроничные подсумки – и, что самое главное, на каждом в чехле висела фляжка.
