– Прошу тебя, не делай так больше, – ограничилась графиня фразой, закрывая произошедшее – но сказано это было так, что в ее голосе явно послышался металл.
Извиняясь, я кивнул и прислушался к себе. Состояние было удивительно бодрое –ничего не болело, слабость и усталость исчезли. Донимало только то, что раны под повязками дико чесались. До такой степени, что хотелось сорвать бинты и просто соскребать кожу вместе с подживающей коростой. Когда начал тереть прямо через повязки, Ребекка сделала мне замечание – прозрачно намекнув, что я не животное какое-то, чтобы потакать мелким неудобствам и не иметь силы воли перетерпеть. Было обидно услышать подобное, но пробовать чесаться я перестал.
Ребекка же, позвонив кому-то, попросила бригаду медиков прийти на перевязку пораньше. С их появлением нас с графиней ожидал сюрприз. Несколько озадаченная бригада – из-за того, что перевязка не потребовалась – удалилась, едва сняв бинты, а мы с Ребеккой уселись рядом. Она смотрела на меня, а я на зеркало, откуда взирало удивительно знакомое лицо.
Давно себя не видел. В новых мирах зеркала не распространены – поэтому осматриваешь себя чаще через окно интерфейса. Здесь же я сам начал избегать отражений.
И сейчас, вглядываясь в чуть осунувшееся лицо, испытывал смешанные чувства. Вся правая сторона была покрыта яркими красными пятнами – хотя кожа выглядела абсолютно здоровой. Отсутствовали как старые шрамы от пуль Тарасова, так и следы операции – все исчезло, как не бывало.
Два разных глаза – родной черный, почти коричневый, и изумрудно зеленый смотрелись на лице странно. Но мне теперь с этим жить – привыкну. Надо только тренироваться поворачивать голову вместе со взглядом – чтобы не так сильно было заметно, что глаз искусственный.
На спине и шее шрамы остались – широкие белые полосы, вокруг которых густо багровели пятна, идентичные тем, что были на лице. Когда порывался почесаться, был остановлен взглядом Ребекки. Мысленно согласившись с графиней, оторвался в ванной комнате под душем – скребя зудящие места так, что, казалось вот-вот сдеру кожу.
Обсуждать мое удивительное восстановление с Ребеккой мы не стали – я лишь кратко рассказал о ночном эксперименте за завтраком. Переодевшись, направились на выход – Ребекка намекнула, что сейчас нам предстоит важная встреча.
У дверей апартаментов нас уже ожидал Мартин в строгом костюме – вооруженный, судя по всему, и провожатый из числа работников исследовательского центра. Проехавшись по обширной территории на гольф-каре, оказались рядом с интересным корпусом – его конструкция из стали и зеркального стекла напоминала погруженный на три четверти в землю глобус.
Пройдя через едва скошенные назад автоматические двери, оказались в просторном зале, озаренном утренними солнечными лучами, блики которых играли на белоснежных интерьерах. В самом центре зала располагалась поразительная мраморная скульптура, напоминающая шедевры Рафаэля Монти. Но, в отличие от творений старого мастера, эта композиция дышала современностью – в моменте единения был изображен ширококрылый ангел в классическом костюме, поймавший падающую, закутанную в полупрозрачную вуаль весталку или богиню. Рифлеными подошвами высоких армейский ботинок ангела сминался автомобиль в ореоле замерших осколков стекла, а приоткрывшая в испуге губы девушка широко открыла глаза, глядя на своего спасителя. Камень был настолько гениально обработан, что казалось, фигуры вот-вот оживут – и застывшая в кратком миге композиция ворвется в реальность.
Словно завороженный, я подошел ближе, разглядывая шедевр, и только услышав рядом стук каблучков, обернулся. Чтобы встретиться взглядом со знакомой грациозной девушкой. Гордо поднятая голова, высокий рост, тонкая и хрупкая фигурка, удивительно длинные ноги – даже униформа практически идентична той, в которой она была, когда мы впервые встретились в Транснаполисе.
Разглядывая невероятно юное и тонкое лицо, я понял, что она, как и Ребекка, по чертам и контурам фигуры не отличается от своего отражения в новых мирах – вот только здесь она была не ярко выраженной синеокой блондинкой, а шатенкой с зелеными глазами.
– Эжен, – негромко произнесла Адель, подходя ближе, и с загадочной полуулыбкой протянула мне руку. За ее спиной маячили двое в бело-золотой униформе сотрудников исследовательского центра, неуловимо напоминающей смесь нарядов мастеров Транснаполиса и военной формы нашей реальности. Адель же была в костюме, идентичном кадетскому – только более легком, подчеркивающем ее красоту.
Когда я, как и во время последней нашей встречи на Арене, едва коснулся губами кончиков пальцев протянутой руки, почувствовал откровенное неудовольствие ее сопровождающих. Значительно усилившееся, когда девушка порхнула ближе и по-дружески расцеловала меня.
– Очень рада, что с тобой все в порядке, – улыбнулась мне Адель.
– У тебя появился герб? – глядя на красный щит с белой лилией над ее левой грудью, поинтересовался я.
Она взмахнула длинными ресницами, а после весело и заразительно рассмеялась – покачав головой так, что длинные ровные пряди хлестнули по лицу.
– Это герб города Лилль. Время для появления собственного еще не пришло, – отсмеявшись, широко улыбнулась Адель. После ее фразы недовольство спутников, направленное, впрочем, не на девушку, а на меня, перешло все мысленные границы.
– Ребекка говорила, ты серьезно пострадал. Я рада, что так быстро пришел в себя, – легко провела пальчиками по моей щеке Адель и повернулась к графине. Обнялись они так, словно были хорошими подругами, а то и вовсе родственницами – юная француженка так радостно прижалась к моей спутнице, что я утвердился в неожиданной догадке.
– Все готово? – отстранилась от Адели Ребекка.
Юная француженка кивнула и, развернувшись на каблучках, направилась через зал. Бросив еще один взгляд на гениальную скульптуру, холодный камень которой буквально дышал жизнью, я в сопровождении Ребекки двинулся следом.
Белоснежные интерьеры огромного, освещенного солнечными лучами зала напоминали футуристические декорации. Работающие в удивительном здании сотрудники практически все были одеты в униформу Диаманта – что вызвало во мне воспоминания о Транснаполисе. Вот только гербов, как у Адель, не было практически ни у кого.
На большом и тихом скоростном лифте мы спустились на минус седьмой этаж – мое подозрение, что три четверти сферического сверху здания погружены в землю, оказалось верным. Здесь, внизу, обстановка напоминала космический корабль – блестящая нержавеющая сталь стен, сенсорные двери, голубоватая подсветка многочисленных экранов в мелькающих отсеках – по-другому помещения, мимо которых мы проходили, и не назвать.
Первую дверь по отпечатку пальца и сетчатке глаза открыл один из сопровождающих, следующую таким же образом второй. В небольшом зале, где мы оказались, собралась достаточно внушительная группа научных работников. Несмотря на унифицированную форму без знаков отличий, ошибиться было невозможно – очень уж характерно они выглядели и вели себя.
Стоило нам появится в зале, как Ребекку и Адель попросили отойти в сторону от основной группы. Подбежавший к девушкам ученый что-то импульсивно объяснял им на французском, активно жестикулируя. Вскоре Ребекка его прервала и обернулась ко мне. Я почувствовал, что графиня серьезно обеспокоена – несмотря на ее обычный бесстрастный и невозмутимый вид.
