«Черт, почему же мне никто про крылья-то не рассказал?» — почувствовал я запоздалое волнение.
Наверняка ведь просто забыли — Ребекка скорее всего положилась на Радагаста, а тот вероятно думал, что я с крыльями обращаться умею. Но, стараясь на этом не зацикливаться, я почти сразу задышал ровно, успокаиваясь и нагоняя энергию в доспех духа.
Колесница вдруг заложила крутой вираж и полого начала опускаться вниз — так, чтобы исключить возможность попадания наших групп в другие зоны.
— Готовность десять секунд!
— Давай-давай, парень, погнали, покажи класс! — закричали позади мои жизнерадостные спутники, пока я, прищурившись от встречного ветра, рассчитывал траекторию полета к белоснежному Капитолию.
Глава 28. Капитолийский холм
— Джеронимо-о! — услышал я за спиной громкие крики в тот момент, когда прыгнул вниз. Кричали атланты из других команд — выпрыгивавшие сразу после того, как только было разрешено десантироваться.
Воздух засвистел в ушах, наваливаясь плотной тяжестью, и тело повело в сторону — сложно было удерживаться прямо в вертикальном полете. Я немного расправил руки с раскрытыми ладонями и сразу почувствовал, как улучшилась управляемость — если до этого я неумолимо разворачивался, готовясь закувыркаться, то сейчас полетел практически ровно и прямо.
Поверхность земли приближалась, и я понял, что к Капитолию близко не попадаю — падал чуть правее, где в настоящем Вашингтоне находилась Библиотека Конгресса, а сейчас раскинулся зеленый густой пихтовый парк, пересеченный ровными окружностями дорожек, среди которых белели античные статуи. Впереди передо мною метеорами падали сразу три команды: две красных — британцы и китайцы, а также плотная серая группа Обсидиана, которая даже в пике сохраняла плотную дисциплину строя.
Хотя бы минимальное управление крыльями точно бы не помешало, подумал я в тот момент, когда крылья неожиданно полно расправились и меня остановил рывок, сравнимый с силой раскрывшегося парашюта. Мимо с удивленными воплями пролетели Принс и Фред — тот, вращая белками глаз и обнажив в крике белоснежные зубы, был явно поражен моей неожиданной остановкой. И в этот момент меня что-то удалило в спину — так сильно, что закувыркавшись в воздухе, я полетел в сторону словно футбольный мяч после удара. Перед глазами мелькнула королевская синь формы Сапфира — это один из австрийцев врезался в меня после неожиданной остановки.
Я уже падал спиной вперед и, недолго думая, запустил с двух рук файерболами. Что удивительно, попал в одного из австрийцев, расправившего крылья и неторопливо планирующего. На меня атакованный кадет в синей униформе не смотрел — отвлекся на падающего соратника, который, смешно разбросав руки и ноги, летел в сторону после нашего столкновения. Извернувшись в воздухе, я не стал наблюдать, чем закончится встреча огненных шаров с кадетом Сапфира и проверять, выдержит ли его доспех духа мою атаку. Вновь попытавшись направить падение, я едва пошевелил пальцами — крылья были невероятно чувствительны и отзывались даже на малейшее движение.
Земля и белоснежный купол Капитолия неумолимо приближались — по мере падения все быстрее, словно увеличиваясь на глазах. Я вдруг понял, что лечу прямо к широкой парадной лестнице, на которой находились приземлившиеся британцы. Двое из них уже обратили на меня внимание, и навстречу уже густо полетели атакующие заклинания — не причинивший особо вреда веер даже не стрел, а ледяных осколков. Их было много, но в меня попало всего две или три — я даже не почувствовал касания через доспех духа.
Словно прыгнувший с трамплина лыжник я начал работать руками. Очень осторожно, потому что одно неверное движение — и расправившиеся крылья меня вновь остановят, сделав легкой мишенью. Не очень удачное движение, резкий рывок — и я вдруг понял, что прямо передо мной купол Капитолия, опоясанный анфиладой высоких стрельчатых окон. В одно из них я и попытался залететь, отчаянно взмахнув руками.
Но не преуспел — перед самым столкновением с куполом на скорости больше двухсот километров в час время остановило свой бег, замедлившись, как это всегда бывает со мной в моменты смертельной опасности. Выставив вперед согнутые в локтях руки, закрывая от удара голову, я видел, как прогибается кровля, ощущая, как постепенно сжимает плотной тяжестью удара каждую клеточку моего тела. Загоняя энергию в доспех духа, направляя ее в формирующийся перед руками щит, я боролся с наваливающимся давлением.
Пробив кровлю, наблюдая как медленно-медленно гнутся от моего удара чугунные ребра перекрытий, я залетел внутрь. Время вернулось к привычному бегу, и я тут же врезался во второй, внутренний купол, через отверстие в котором снизу, создавая эффект высокого неба, посетителям была видна фреска со становлением Джорджа Вашингтона богом. Кстати, вышел из купола я как раз рядом с первым американским президентом — который в окружении двух богинь в застывшем вечностью мгновением собирался подниматься на небо, откуда я только что пришел.
От удара во второй купол перед глазами потемнело, брызнула кровь — и вниз, срубив установленные по периметру свода ограждения, я рухнул уже в полубессознательном состоянии. Сверху падали куски облицовки и чугунные балки — во время моей неожиданной встречи с куполом британцы активно пытались пулять заклинаниями. В меня не попали, зато многократно пробили купол, еще сильнее расширив появившуюся дыру.
Подо мною что-то мягко хрустнуло — как оказалось, упал я на одного из китайцев, запомнившегося при посадке раздраженного великана. Сам я — находясь в полубеспамятстве, ничего сделать не успел, но с моей левой руки вдруг сорвалась призрачная змея, обвиваясь вокруг практически сразу хрустнувшей шеи послужившего мне амортизационной подушкой китайца.
Пытаясь сморгнуть оглушение и понимая, что разлеживаться нельзя, я попытался встать. Тело не слушалось, ноги не повиновались — такое ощущение, что внутренности были пропущены через блендер. Цепляясь руками за мраморный пол, я попробовал ползти — среди падающих сверху камней. Совсем рядом от меня стояла статуя Зевса, на котором были вполне настоящие доспехи, а в руке молниеносное копье, вдоль стен расположились младшие боги, также в доспехах и с многочисленными артефактами — и этой экипировкой можно было невозбранно пользоваться. Но я сейчас до них даже доковылять бы не смог.
Боковые двери зала вдруг распахнулись, и в дымке пыли появились три серых фигуры тевтонов, тут же отшатнувшихся от рванувшихся к ним файерболов — запущенных появившимися в Ротонде с другой стороны британцами.
— Черт, — выдохнул я и полностью не поднявшись на ноги, почти на четвереньках, то и дело цепляясь руками за мраморный пол, из последних сил устремился к центру зала Ротонды. Здесь, как и в первоначальной версии Капитолия, в полу было широкое круглое отверстие, через которое проглядывал горящий этажом ниже — в крипте — огонь Весты. На который я в последнем рывке — из положения полулежа, проломив невысокое ограждение, и приземлился, инстинктивно вскрикнув от страха. Но огонь не нес никакой боли — наоборот, упав на пламя, я вдруг почувствовал, как наполняюсь невероятной энергией.
