Почему в апокалиптическом мире творились такие чудеса, девушка совершенно не понимала. Деревьев становилось все больше и больше, очень скоро среди домов высился молодой лес. Сияние его листьев, коры и плодов все ширилось, благословенный аромат дивной свежести давно уже одолел гнилостную мерзость умирающей плоти. Плоды, в изобилии усыпавшие деревья, срывались с ветвей и, подхваченные услужливыми ветрами, уносились прочь. Большей частью. Но и тех, что оставались, хватало, чтобы с небес шел нечастый сияющий не то дождь, не то град. Две стукнувшие в ладони и одна приземлившаяся на макушку «градинки» отозвались в теле Марии знакомой волной родного тепла. Отданное вернулось сторицей, чтобы остаться навсегда, став частью красно-золотого сияния ключа.
А вокруг продолжало твориться невероятное: зомби, атакованные градом мелких плодов, изменялись. Мутировали? Или нет, слово это не подходило совершенно. Скорее, они превращались из гнусных подобий людей в сияющих длинноволосых прекрасных созданий с яркими глазами и острыми ушами. Они становились эльфами. А город лесом.
— Ничего не понимаю, — снова растерянно ляпнула Маша.
Чудесные метаморфозы совершенно выбили обыкновенно невозмутимую девушку из колеи. «Почему? Как?» — обратилась она к тому самому средоточию внутри себя, которое обзывало ее «правилом», «правилом» и гармонизатором, и ответ наконец пришел.
Машу волею ключа швырнуло в мир, подошедший к порогу гибели всех прежних устоев. Той самой грани, когда законы минувшего уже не действуют, а иных законов не существует. Что ожидало такой мир? Конец, страшный конец. Но плоды из волшебного эльфийского леса стали той самой каплей, что оказалась тяжелее гири общего бремени. Толика магии, привнесенная в мир, совершенно лишенный волшебства, качнула весы совсем в другую сторону. То, что было обречено стать пустотой, получило шанс заполниться новым содержимым. И главную роль сыграло как раз то, что это самое новое ничуть не походило на старое, изжившее себя.
Мир обрел шанс на перерождение. Избитая истина: Истинный Свет родится лишь во мраке. А что может быть более беспросветной тьмой, чем закат мира? Зерна восходят, лишь попав в темноту почвы. Так и волшебные плоды с семенами проросли в гибнущем мире, изменив все и вся вокруг. Пустоты и конца больше не существовало, лишь новое начало.
Трескался асфальт под корнями крепнущих деревьев-исполинов с сияющей корой, прорастала трава, оседали, погружаясь, как в болото, здания каменных джунглей, чтобы оставить лишь чистый лес и новых созданий, населяющих его, лишенных памяти о минувшей беде. Возможно, где-то в подсознании новых остроухих красавцев и останется инстинктивный ужас перед всем, что не является лесом, страх, как напоминание о свершившейся катастрофе, но сейчас тонко-прекрасные создания бродили среди девственного леса, и их дивные голоса звучали, как песнь творения.
Крыша высотки под ногами Маши дрогнула, непрозрачно намекая, что и этому зданию пришла пора уйти в небытие. В недрах дома заскрипело и заскрежетало.
«Пора», — согласилась с разливающимся в ней сиянием ключа девушка и шагнула с крыши к себе, на дорогу к дому. Пожалуй, теперь уже вечерняя тренировка в бассейне не казалась Марии лишней нагрузкой. После визита к зомби очень хотелось поплавать и банально подышать хлоркой. Нет, аромат дивных эльфийских деревьев перебил мерзкую вонь, но где-то в глубине носоглотки еще царапались остатки зловоний. А запах родной хлорки — самый лучший для борьбы со всякой дрянью, против него никакие деревья, чье благоухание больше смахивает на духи, не тянут!
Так что в бассейне сегодня Маша не только выкладывалась на все сто на дорожке, но и дышала любимым ароматом, убивающим микробов, с небывалым наслаждением! А когда девчонки из секции начали громко возмущаться в сушилке тем, что хлоркой сегодня несет особенно сильно, Сазонова промолчала. Лишь подумала о том, как заговорили бы пловчихи, случись им здешним воздухом подышать после смрада разложения.
Плавание дало хорошую нагрузку тренированному телу, а хлорка, кажется, вычистила не только прочно забившую нос вонь, но и какой-то неприятный налет, оставшийся от посещения погибающего мира. Нет, его возрождение-изменение Маша приняла и поняла, но возродился все-таки мир, а люди, его населявшие, — нет. То, кем и чем они стали, тоже было прекрасно, изумительно и здорово, но людьми они уже не были. К тому же, в этом девушка была абсолютно уверена, как в том, что дважды два — четыре в десятичной системе счисления, памяти о своей человеческой сути новые создания не сохранили. Они начинали жизнь с чистого листа. Так было правильно, но все равно грустно.
Зато бассейн вымыл из головы всякую дурь, настроив Сазонову на рабочий лад. В частности, на размышления о том, что надо повторить и подучить к надвигающейся неизбежно, как сход лавины, сессии. Учила-то Маша все и всегда, но находились всякие хитрые штуки, в которых ей приходилось разбираться, буквально беря измором.
Глава 8
СПАСТИ НЕЛЬЗЯ УБИТЬ
(ПРАВИЛА РАССТАНОВКИ ЗНАКОВ)
Вот как раз об этом девушка думала, когда входила в подъезд родного дома, а потому не сразу среагировала на красно-золотую вспышку и то, что она вошла вовсе не в подъезд, а в какую-то темную подворотню, провонявшую мочой и фекалиями.
«Да что ж это за день-то такой сегодня! — в сердцах ругнулась про себя Маша, чувствительная к неприятным запахам. Лучше бы меня убить пытались, чем эту дрянь нюхать».
Что ж, мечтам свойственно сбываться, особенно самым идиотским! Не успел нос Сазоновой адаптироваться к вони, а голова сообразить, зачем и почему она оказалась там, где оказалась, как в небе затанцевали отблески факельного огня, послышался собачий лай и гневный гул людских голосов, из которых удалось вычленить обрывки слов: «Разыщем тварь! Кол ему в сердце! Ату его! След!»
«Кого-то ищут и хотят убить», — уяснила Маша главное, но решить, стоит ли ей выходить к поисковому отряду, пока ее саму не нашли и не убили случайно вместо какой-то твари только потому, что она прячется, не успела. Шею сжала в стальных ледяных тисках чья-то когтистая рука или лапа.
— Только пискни — раздавлю горло, — спокойно предупредил на ухо равнодушный голос.
«Кажется, я первой нашла того, кого ищут», — запоздало сообразила девушка и осталась стоять неподвижно и молчаливо. Вызвать меч в положении «хват на горле» она бы точно не успела, прежде ей окончательно перекрыли бы кислород.
Поисковый отряд прошел мимо. Нет, в вонючую подворотню люди с факелами и собаками завернули, тщательно осветили все углы, но почему-то ни Маши, ни ее когтистого соседа не увидели и не учуяли. Хотя очень может быть, что не учуяли лишь потому, что сами пахли так, будто, как в диком средневековье, купались два раза в жизни — при рождении на крестинах и после смерти методом обмывания трупа. А вот когтистый сосед по подворотне, прижавший Машину спину к своей груди, не вонял. От него почему-то едва уловимо пахло свечным воском и железом.
Шум, брань и лай затихли вдали, и удушающий захват на горле, едва не раздавивший гортань девушки, разжался под зловещее предупреждение: «Ни звука». Маша чуть отступила, потирая шею, на которой наверняка останутся синяки, и, старательно дыша, развернулась к соседу по вонючему схрону.
