Она только мельком задумалась о том, что понимает язык всех созданий, с которыми ей приходится общаться в иных мирах, как родной. Но тут же успокоилась, списав странность на свойства внедренного в нее ключа. Как там в любимых историях Лешки, фанатеющего от знаменитой поттерианы: «Это магия, мисс Грейнджер». Так и здесь: «Это ключ, госпожа Сазонова». Поставив мысленно галочку в разделе решенного вопроса, Маша успокоилась совершенно.
Пусть где-то там стоял погруженный в беспросветный мрак черный замок и некто наимогущественнейший, разъяренный отключением энергии в разгар важного эксперимента, нес по кочкам нерадивых слуг — Маше то было неведомо. О чем мы не знаем, то нас не тревожит. Как-то так.
Чихать ей на зловещего типа в черно-красном одеянии, восседающего на высоком стуле. И на многочисленных созданий, порой весьма экзотического вида, которые, лепеча жалкие оправдания, расстилались перед ним на черном полу в черную клетку (оттенков черного на свете, а уж тем паче в темноте, существует превеликое множество).
Маша спала, и точка. Даже если во сне она видела странное, крепкую психику и совесть девушки ничего не тревожило. Фильм показывают, ну и пусть показывают. Вот когда и если настанет пора с этим разбираться, тогда и поволнуемся, если надо. А пока спать!
Глава 10
ХОЛОДНЫЕ БЕРЕГА
«Славься, предусмотрительность!» — об этом Сазонова подумала в первую очередь, когда в предрассветных сумерках спустила ноги с кровати, чтобы нашарить тапочки для посещения комнатки задумчивости.
Оказалась Маша вовсе не там, а сидящей на ледяном валуне в некой каменистой, очень скудно травянистой местности близ неких пузырящихся луж, побулькивающих и смрадных. Чуть дальше и левее, за более крупными камнями, даже курился не то дымок, не то парок, не то негустой туман. Правее с грохотом, претендующим на звание водопада, несла свои воды небольшая порожистая речушка. Воды ее взбивались в белую пену. Серые облака бежали высоко в небе рваными полосами.
«Гейзеры, горячие источники», — констатировала Маша, которой вопреки собственному заявлению со словом «горячие» стало едва ли не холоднее, чем в том странном подвале странного дома. Нет, все-таки холоднее, потому что в подвале не было пронизывающего до костей ветра, а здесь он имелся в достатке, вдобавок еще и дул не куда-нибудь в одну сторону, а, кажется, во все разом.
С ветром Маша сделать ничего не могла, зато залезла в рюкзачок и вытащила оттуда мешочек с любимыми кроссовками. Носки были скатаны в комочки и засунуты в обувь. Так что уже через минутку девушка была обута. И жалела только о том, что заодно с кроссовками не сунула в рюкзачок ветровку. Хотя от такого ветра одежда не спасла бы. Разве только длинная куртка на синтепоне? Но ее в рюкзачок точно не запихать, а таскать кроме рюкзака еще и пакет с вещами — ну проще тогда грузовик с прицепом сразу у дома ставить. Нет, не сахарная она, закаленная, так что не простудится!
Тряхнув головой, Маша соскочила с валуна и отправилась исследовать местность в попытках обнаружить причину своей телепортации. Кроме шума реки вблизи ничего слышно не было, но стоило отойти сколько-нибудь дальше, и условия изменились. Крики птиц вдалеке, бульканье лопающихся пузырей в лужах, какое-то мычание вперемешку со всхлипами. Последние два набора звуков никак не могли относиться к природным.
Сазонова сориентировалась и зашагала к источнику подозрительных шумов. Это был круг камней с побуревшими подтеками. В центре высился самый большой стоячий камень еще более интенсивно-бурого оттенка. К камню оказались прикручены толстыми веревками два почти голых — убогое рванье, прикрывающее срамные места, не в счет — человека. Худющие подростки. Паренек и девушка с торчащими клоками соломенно-желтыми волосами. Яркий цвет шевелюр пробивался даже сквозь грязь. Синяков и ссадин на телах было более чем достаточно. И вряд ли они приобретались естественным путем в процессе игр, случайных падений и всего того, из-за чего случаются бытовые детские травмы. Ребят, кажется, били, но не настолько сильно, чтобы прибить, скорее, просто чувствительно помяли. Пришедшую девушку они заметили, но глазели на нее не как на спасительницу, а с настороженной обреченностью.
«Что мне делать с этими Прометеями местного разлива? Не ждать же, пока прилетит орел?» — озадачилась Маша, нахмурила брови и, аккуратно срезав вызванным мечом кляпы, спросила у причин своей озадаченности:
— Вас развязать?
— Нет смысла, незнакомка, — всхлипнула ничуть не обрадованная появлением Сазоновой девушка. — Даже если мы попробуем бежать, нас отыщут. Если выпал жребий стать избранниками Орлага, то дороги назад нет. Это судьба.
— Вот только почему-то выпал он нам, сиротам, а не сынку дора или старосты, — зло выплюнул подросток, яростно сверкнув синими очами. — Меня развяжи, дева с мечом, я лучше в реку брошусь, чем здесь на жертвенный камень лягу. Что толку от этих смертей, если холод с каждым годом лишь сильнее, а тепла все меньше. Солнечный Орлаг отвернулся от племени, и ничья кровь, сколько ее ни лей, не вернет его милости.
— Ольф, — жалобно пискнула девушка в ответ на явно крамольные слова собрата по несчастью.
— Давайте я вас обоих развяжу, а уж вы сами решите, пойти куда или тут остаться. Хотя бы нормально поговорим и постараемся найти какой-нибудь выход, — решила за обоих ребят Маша и прошлась кончиком меча по веревкам. Легонько-легонько, чтобы не порезать кожу. Пока новые знакомые соображали, что и как, достала из рюкзака йодовый карандаш и расписала их «под хохлому», пройдясь по всем синякам и ссадинам. Лечить сильнее, волшебным светом, который таился в ней, не стала: вдруг ребятам надо выглядеть потрепанными.
Что удивительно, от холода подростки не дрожали, наверное, жизнь закалила их почище всяких оздоровительных методик Машиного мира, а вот голодными точно были. Увы, кроме пары протеиновых батончиков, в рюкзаке не нашлось ничего, но и это было принято с благодарностью.
Чуть перекусив и напившись из ближайшего ручья, не воняющего сероводородом, парочка принялась уже более основательно знакомить Машу с реальным положением дел. Почему подростки ей поверили и доверились, почему вообще не стали выпытывать ничего о чужачке, Сазонова понятия не имела, наверное, таково одно из свойств ключа.
Итак, жили-были в долинах гейзеров кочующие племена скотоводов. С земледелием на такой скудной почве не очень-то и размахнешься. Люди не то чтобы процветали, но жили вполне мирно, а когда приходили в эти края суровые зимы, все удалялись в пещеры, где в стылый сезон куда теплее, чем снаружи. Там, в пещерах, даже камень всегда чуть теплый. Народ молился богу солнца Орлагу, дарующему им в сезон ненастья часть своего сберегаемого за благодатное время тепла.
Но что-то случилось с пещерами или с богом, а может, и с тем и с другим. Год от года в теплых прежде скалах становилось все холоднее, да настолько, что шанс пережить неблагоприятный сезон выпадал далеко не всем.
Тут-то и началось скверное. Измученные невзгодами люди с подачи шаманов, жрецов, или как еще обозвать религиозную прослойку общества — Маша затруднилась с определением короче, служители культа решили, что всему виной гнев бога и надо его искупить. Задабривали поначалу подношениями из украшений, крови животных, всякими песнями и плясками, а когда и это не помогло, перешли к человеческим жертвам.
