Маше, впрочем, на это было откровенно наплевать. Главное — хорошо сделанная работа, а уж все внешние эффекты и сплетни вокруг — мелочи.
Ночью же снова пришел сон, который не совсем сон или частью не сон. Маша в который уже раз за последние дни видела набивший оскомину черный замок, залы с черными плитами и очередного типа в черном. Этот был повыше и пошире в плечах, чем тощее недоразумение, на которое бросались демоны, черный плащ не болтался на нем, как на вешалке, а скорее живописно колыхался, подобно текучей воде черной реки.
Но он стоял у той самой геометрической фигуры в том самом зале. Только свечи по углам не горели. Линии чертежа отсвечивали едва заметным багрянцем. Тип в живописно-черном обошел фигуру по периметру, шагнул внутрь и осмотрел пустую плошку посередине. Ту, где прежде лежали камешки, которые швырнул через барьер «медведь» с кисточками.
Качнув головой, главный герой сна стянул с головы капюшон. Тряхнул черно-белыми, будто монохромный тигр, волосами и нахмурил черные брови. Губы искривились в задумчивой усмешке.
Полосатый простер над плошкой руку с длинными, как у женщины, острыми ногтями. Кстати, на них был темный лак, вроде и черный, но почему-то с алыми искрами в глубине. Под ладонью заклубилась серая дымка, закрутилась и выплюнула три нити-дымка.
Следуя по этим дымкам, мужчина в черном плаще сделал несколько шагов и, нагнувшись, поднял с пола знакомые Маше камушки. Подкинул их на ладони, каким-то усталым жестом потер переносицу, крылья тонкого носа едва заметно раздулись. Кажется, полосатый тип нюхал камни. Закончив их обнюхивать, он сунул находку в карман плаща и стремительным шагом покинул зал.
Вопреки предположению невольной наблюдательницы, мужчина не перешел в другой черно-клеточный зал, тот, что с троном, а стал быстро подниматься по ступеням крутой лестницы. Сазонова вспомнила свое недавнее восхождение в спальню к спящей принцессе дроу и против воли восхитилась тому, с какой легкостью незнакомец преодолевал пролет за пролетом. Ни участившегося дыхания, ни сбившегося плаща, скрепленного черно-серебряной фибулой с каким-то причудливым узором, ни капельки испарины… Ничего! Шаг мужчины был легок и стремителен, будто он не взлетал по ступеням, а скользил по паркету.
Наконец восхождение окончилось перед небольшой дверкой. Стукнув для проформы по полотну костяшками пальцев, полосатый тип вошел в комнату, не дожидаясь ответа — приглашения или разрешения.
Разгоняя рукой клубы не то тумана, не то дыма от нескольких курильниц, он приблизился к столу, за которым сидела старушка, очень похожая на учительницу-пенсионерку в черном платье неопределенного фасона, вязаной серой кофте и накинутом поверх одежды черном платке с кистями. Гладкая прическа, пучок волос на затылке, цепкий взгляд, серьезно поджатые губы и папироса-самокрутка в уголке рта. Только эта цигарка и занятие у старушки были странными для учительницы: она смотрела в черный, скорее всего сделанный из какого-то минерала, шар на подставке. Маша даже удивилась. Вроде бы гадателям шары полагались хрустальные и прозрачные. Якобы там эти шарлатаны видели события прошлого, настоящего и будущего.
Старушка, заслышав шаги гостя, отвлеклась от шара и нацепила на нос очки, висевшие на груди. Мужчина молча выложил перед ней камешки.
Одна рука бабушки легла на гадательный шар, вторая накрыла подношение и вгляделась в черные глубины. Гость не присел, так и остался стоять подле хозяйки комнаты. Прошла секунда-другая, и благообразная старушка начала хохотать, выронив в пепельницу, полную окурков, почти целую папироску. Из милой бабушки — строгой учительницы она сразу превратилась в натуральную ведьму.
— Что ты видишь? — потребовал ответа низкий глубокий голос.
Мужчину, похоже, ничуть не проняла истерика гадальщицы.
— Твой ко… — начала, все еще хохоча, старая ведьма, но договорить не успела.
Нет, нет, тип в черном плаще ничего с ней не сделал, это Машу вырвал из сна банальный телефонный звонок. Подскочив над кроватью, девушка ринулась к трубке. Все-таки ночью звонить можно лишь по очень важным поводам. Вдруг что-то случилось с семьей или с кем-то из однокурсников?
Трубка будто сама слетела с телефона и прижалась к ушку Маши одновременно с произнесенным ее хриплым от сна голосом:
— Алло!
Но вместо живой речи Сазонова услышала механическое:
— Приглашаем вас посетить удивительное место. Вкусная еда, живая музыка…
Не дослушав тупой рекламы, транслируемой в записи, Маша вернула трубку и выдернула шнур из аппарата. По опыту общения с такого рода деятелями девушка знала: одного звонка им, как правило, оказывается недостаточно. Будут трезвонить еще, а потому, если хочется спать, телефон лучше отключить. В конце концов, есть мобильный. Если она понадобится родным, то дозвонятся, пусть трель мобильного и будет звучать еще более пронзительно, чем звонок стационарного телефона.
Плюхнувшись назад в кровать, Маша закрыла глаза, почему-то жалея, что не получится досмотреть сон про черный замок. Вроде и фэнтези никогда не увлекалась, а чем-то ее зацепили эти ночные видения.
Глава 14
УДИВИТЕЛЬНЫЕ СНЫ И СТРАННЫЕ ВСТРЕЧИ
Зудящего желания переместиться по явленному во сне адресу с мечом в руке для борьбы с чем-нибудь или кем-нибудь тотально-черного цвета, как подобает Витькиным паладинам, Маша не испытывала.
Может, ей тест на профориентацию попался бракованный, а может, потому, что ничего противозаконного в ее «фильме» не показывали. Никаких мучений, убийств, пыток ни в чем не повинных людей и нелюдей. Тот на троне сидел и никого не трогал, они сами ползали внизу добровольно и с песней.
А что другой мелкий тип в черном плаще демонов тиранил, так ему за это уже нагорело от самих демонов. И почему-то у Сазоновой имелась в этом твердая уверенность, нагорело смертельно, когда нескольким травмирующим предупреждениям настойчивый глупец не внял. Ну тут уж идеально подходили сакраментальное «сам виноват» и «такая профессия». Переживать из-за незнакомого демонолога Маша не собиралась. У нее все-таки имелась совесть, а не психоз.
И сон ее снова был спокоен, а настроение безмятежно до тех пор, пока Мария с зубной щеткой не шагнула из ванной прямо на умилительно декоративный лужок в розово-зелено-фиолетовую полоску, окруженный обычными невысокими дубочками стандартного окраса: ствол коричнево-серый, листва темно-зеленая. Только в середине лужка цвета галлюцинации рос невообразимо полосатый, здоровенный, ростом в две трети местных дубков, гриб, и был он в ту же умопомрачительную радугу, как грива чудо-пони из детского мультика. Под грибом с очевидно отломанным куском в одной руке валялась беспамятная или спящая девочка вполне приличного вида. Будь они на земле, Маша сказала бы, что ей лет десять-двенадцать. Одета девочка была в нечто опрятно-официальное, напоминающее школьную форму. И прическа — аккуратный хвост волос с заколкой-пышным бантом — тоже смотрелась вполне прилично, и черные туфельки с бантиками. Неприличной была только радужная слюна, пузырящаяся на губах девочки.
