Черный Властелин, следуя своей природе, умолчал о другом: всех шестерых он запомнил, и если представится возможность убрать падаль из миров так, чтобы и тень слуха о произошедшем не коснулась Марии, то сделает это с наслаждением.
Фалькор склонил голову, принимая доводы, и защищать собратьев не стал. Сейчас его сильнее всего, пусть сие и попахивало откровенным эгоизмом, волновал вопрос: как украсть медальон у одного из глав ордена и что делать с оставшейся волшебной водой из водопада.
— Крышку закрой плотнее, чтобы не пролить до нужного часа, — высокомерно усмехнулся Дей, довольный уже тем, что над местью белым ему почти не придется трудиться. Забавляло его и очевидное непонимание рыцарем происходящего. Сам же только что все сделал, а до сих пор в ум не взял, какая ценность угодила к нему в руки.
— Одной крохотной капли воды достало, чтобы снять путы с разума шестерых. Тебе надо лишь принести благословенную влагу к обители. Дальше все в воле Творца, или, как ты наверняка скажешь, Света, — проинструктировал белого глупца Черный Властелин.
— А медальон? — растерянно переспросил Фалькор, на всякий случай завинчивая крышечку еще плотнее. — Когда я должен доставить его?
— Не нужно, — к невероятнейшему облегчению рыцаря, отродясь не промышлявшего даже мелкими кражами, небрежно отмахнулся Дей. — Тот эликсир высшей ясности, которым обернулась принесенная вода, все сделает сам. Зэр откроет тебе путь, ступай. Заодно прихватите и этих, — подбородком указал на пленников мужчина. — В моих подвалах им не место, нечего марать достойные стены. Ступайте же, у меня дела.
И Черный Властелин исчез из казематов. Фалькор же уставился на спящих собратьев. Как и куда в одиночку тащить этих шестерых, он не представлял. Зэр ехидно усмехнулся. Дей в своем репертуаре: все к своей выгоде обернул, рыцаря оставил в долгах и в паутине сомнений.
— Груз, даже живой груз, легко доставить в зал порталов. А оттуда он отправится туда, куда ты пожелаешь. Главное, придумай куда, — снизошел до ЦУ дроу.
— Мм, — умно ответил Фалькор, пока не сообразивший, куда деть коллег. Переправить их на луг пред крепостью ордена — вопросов не оберешься, да и если заклятия Черного Властелина увидят на этой шестерке, как бы другие собратья сразу мечами не воспользовались, чтобы искоренить скверну оступившихся.
Так что вариант с лугом отпадал. По этим же причинам отпадала казарма. Оставалось единственное — его личная келья. Не королевские апартаменты, и кровать всего одна, узкая, зато на полу палас из шерсти горных памни, закрывающий каменные плиты. В казематах Черного Властелина такой роскоши нет.
Словом, шестерку незадачливых убийц Солнечной Девы Фалькор решил переправить к себе. Пусть уж Серо и его команда отсыпаются там. А когда очнутся, тогда и побеседовать можно будет, если еще будет кому беседовать.
Фалькор пока не представлял, что случится после открытия крышечки сосуда с тем, что Дейдриан назвал эликсиром высшей ясности. Черный хоть и был черным, но в этом точно не лгал и не играл словами.
Тряхнув льняными кудрями, рыцарь последовал за Зэром. Шестеро спящих, как и объяснил дроу, в зал перенеслись сами и легли ровным рядком у портальных колонн, в очередной раз на каменный пол.
— Портал откроется из Черной Цитадели в Оплот Света? — засомневался рыцарь.
— В Оплот Света, скорее всего, не открылся бы, — с совершенно очевидной иронией согласился черный рыцарь. — Но так-то речь про Истинный Свет идет, а ты к себе в орден собрался.
И Фалькор снова проглотил оскорбление, потому что проклятый черный в очередной раз был прав — рыцарский орден, осквернивший себя вмешательством в разум адептов, белым именоваться не может. Вернее, назваться-то можно как угодно, но истине сие более соответствовать не будет. И горько стало рыцарю от сомнений, а был ли он когда по-настоящему белым? Что ж, над этим можно поразмыслить позже, а сейчас надо закончить с очищением. Хоть и непонятно, зачем вся эта затея Черному Властелину. Не в его же интересах возвращение Света!
Рыцарь не утерпел и озвучил вопрос.
— Не в его, — снова охотно согласился проклятый Зэр, многозначительно побарабанив пальцами по колонне портала. — Но кто тебе сказал, что Свет к вам снизойдет сразу после того, как исчезнет скверна? Его, как и Истинную Тьму, еще надо заслужить. Действуй уже!
Помня инструкции по предыдущему перемещению, белый рыцарь не стал играть в тупицу. Сосредоточился на цели — крепости Белого ордена. Название теперь казалось ему издевкой. Сомневался он и в самом ордене, и в своих деяниях, совершенных во имя Света. Слишком много в перечне его подвигов накопилось смертей. Теперь Фалькор мучился вопросом: а были ли все эти жертвы во имя Жизни и Света, а не во имя чуждых высоким идеалам интриг и амбиций? Хотя бы большая их часть? Мучился и ответа не находил, как не находил себе оправдания, ибо воистину являлся белым рыцарем.
И вот белый рыцарь встал на потертый палас в своей комнате, рядом практически штабелем — все-таки комната у Фалькора была весьма скромных размеров — улеглись шестеро спящих под чарами Черного Властелина. Дроу за ним не последовал, остался в черном замке.
Рыцарь все еще сжимал в руке мягкую бутыль с чудодейственной влагой из водопада, получившей благословение Высших Сил. Фалькор приблизился к окну и касанием пальцев распахнул тяжелые створки. В цитадели в рассветный час царствовала тишина. Спали все, даже стражи на постах, лишь высоко-высоко в летнем голубом небе парила хищная птица и время от времени издавала крик: «Чиль! Чиль!» И утренний свет заливал все вокруг, кутая нежным чистым сиянием.
Там, наверху, действительно было ясно и чисто, так, как казалось, в отличие от белой крепости — пристанища Белого ордена. Это несоответствие, внутренняя грязь коробили душу рыцаря, рождая желание очищения. И в ответ на невысказанную вслух, но горячую просьбу встряхнулась, как живая, вода в бутыли. Фалькор поспешил надежнее сжать емкость и отвинтить крышку. Из-под нее брызнула радуга. Мельчайшие сияющие капельки повисли в воздухе лишь на долю секунды и ринулись во все стороны разом: вправо, влево, вверх, вниз, сквозь любые препятствия. Живительный, неумолимый, исцеляющий и разящий СВЕТ. Не однообразно белый, но яркий и настоящий.
Искры живой радуги брызнули во все стороны с невероятной быстротой и, пожалуй, целеустремленностью, будто каждая из крошечных светящихся брызг видела перед собой цель. Это было столь прекрасно, что на миг-другой рыцарь залюбовался, позабыв обо всех своих опасениях и горечи. Таково действие истинно светлой магии.
Спустя несколько блаженно-тихих прекрасных минут в Обители условного Света начался безусловный дурдом: ор, стоны, скрежет зубовный и хаос. Это спеленатым черным заклятием сна пленникам лорда Дейдриана повезло пережить процедуру в беспамятстве, а все, пребывающие в стенах обители, впрочем, как отчетливо понял Фалькор в эту секунду, вообще все члены Белого ордена, где бы они сейчас ни находились, одномоментно лишились туманной сети, спутывающей сознание, и познали истину горького пробуждения. И это было больно, пусть и было правильно. Свет отнюдь не всегда милосердие, чаще он ослепительная высшая ясность, режущая принудительно распахнутые очи.
