Вот он, пьющий жизнь, идет, стремается, прижимая свою живую добычу к груди, рыскает тревожным взглядом по сторонам, видит Степана и округляет глаза, но сделать уже ничего не успевает. Хлопок выстрела – и у Нового открывается третий глаз. Маленький, темный, во лбу, аккурат над переносицей.
– Сдохни, гад!
Упал. Степан подошел к нему и осторожно забрал из рук мертвеца мальчика, которого тот так и не выпустил.
– Ну, як ты, хлопчик? Эх, без свидомости… Що ж воны с тобой зробили? Слава богу, живой.
Гецко огляделся.
– Михайло! Михайло, ты тут? Якщо тут, хоть знак подай… Що, зовсим на нуле? Эх, ладно, подпитайся вид мене, тильки трохи – мени ще машину вести. Поспишай, нам ехати треба! Михайло! Михайло, хай тоби бис!!
* * *
– Останови машину, – приказал Фатум.
– Это еще зачем? – Сидевший за рулем Уиз даже не подумал тормозить. – Чем дальше мы отсюда уберемся, тем лучше.
Палач скрипнул зубами в ответ на такую наглость. Его так и подмывало шарахнуть по дерзкому подчиненному болевой волной, но, пока тот за рулем, об этом придется забыть.
– Затем, – процедил сквозь зубы лидер НМП, – что надо собрать уцелевших наших и отбить мальчишку.
– Это вряд ли, – покачал головой рыжий псионик. – Я на суицид не подписывался.
– Что?!
Ярость заставила Фатума забыть о здравом смысле, но он просто не успел ударить: пси-атака Уиза его опередила, и палач, уверенный в своей неуязвимости к способностям Измененных, с невыразимым изумлением и страхом почувствовал, как погасла почти уже рожденная болевая волна, а его буквально парализовало на пассажирском сиденье, полностью спеленав как на физическом, так и на ментальном уровне.
– Тихо-тихо, крутой парень, – ухмыльнулся Уиз, остановил машину в ближайшем «кармане» и повернулся к своему оцепеневшему бывшему боссу. – Наверное, думаешь, что с твоим палаческим иммунитетом? Да ничего с ним, только против меня он не канает. Вижу, хочешь что-то сказать, но, извини, пока нельзя. Заткнись и послушай. Думаешь, «прокачанный» псионик – это только более сильное воздействие на отживших? Ошибаешься. От меня защиты нет, кроме сувайворской, но это тоже ненадолго – я все-таки расту над собой. Нет, не бойся, убивать тебя я пока не буду – ты мне еще пригодишься. Но роли наши теперь поменялись, усек? Замечательно! А теперь… – Уиз полез в свою сумку и достал оттуда небольшую пластиковую коробочку со шприцем. – Что? Хочешь спросить, зачем это мне? Сейчас узнаешь. И не дергайся, пожалуйста, а то больно сделаю… Вот так, умница!
* * *
– Кто вы и куда мы едем? – Когда голос очнувшегося мальчика послышался с заднего сиденья, вздрогнули от неожиданности оба – и ведущий машину Степан, и пока не материальный, но хотя бы видимый «Стрельцов».
– Оклемался? – обрадовался «Михаил». – Отлично! Мы друзья, не бойся. Больше мы тебя в обиду не дадим.
– Друзья? – в голосе мальчика прозвучало сомнение, но тут же лицо его прояснилось. – Это вы меня услышали?
– Це я, – ответил Гецко. – Ты молодец, хлопчик, добре покликав.
– А монстры? Вы их убили?
– Почти всех, – кивнул «Стрельцов». – Двое удрали, но им нас уже не достать.
– А едем куда? – настойчиво спросил мальчик, сверля обоих тревожным взглядом.
– На север, в Белоярку, – ответил фантом. – Тебе надо кое с кем пообщаться, а мне – прийти в форму.
– Нет, – мальчик затряс головой. – Мне надо в другое место. К Зовущему.
– К кому?! – округлил глаза «Стрельцов».
Степан крякнул.
– Сдаеться, я знаю…
«Михаил» бросил на него вопросительный взгляд и тут же понял. И это ему здорово не понравилось.
– Прости, но…
– Вы не понимаете! – перебил мальчик. – Мне очень надо! Тут недалеко! – Он махнул рукой куда-то влево и назад, и даже голос его при этом изменился, стал каким-то… особенным.
«Стрельцов» прищурился.
– Это ты сейчас способности сирены применил? Зря – на нас такие штуки не действуют.
Плечи мальчика поникли, и видно было, что он только отчаянным усилием воли сдерживает просящиеся наружу слезы.
– Пожалуйста! Мне правда надо! Скорее!
Степан снова крякнул.
– Але ж хлопчик прав. Це дуже важно, и не тильки йому.
Фантом повернулся к нему.
– Ты что-то видел?
Гецко молча кивнул.
– Вот же ж… – начал «Стрельцов», но вовремя проглотил последнее слово: ребенок в машине все-таки. – Мне надо подумать, – мрачно произнес он. – Очень хорошо подумать.
Глава 11. Полковник и Измененные
Екатеринбург
Когда полковнику Гнедому сообщили, что его хочет видеть представитель Белоярской Зоны, он сразу напрягся. Полковник считал, что ему здорово не повезло быть начальником уральского отделения АПБР, по сути – приграничного, потому что к югу от Екатеринбурга располагалась дикая и опасная Таганайская Зона, а к востоку – более-менее вменяемая Белоярская, с которой, единственной в России, можно было иметь дело на дипломатическом уровне. Вот только нормальные дипломаты боялись Зоны как огня, будь она хоть трижды вменяемая, а Гнедой в свое время получил от министра обороны вполне себе однозначное указание, хотя и данное в неформальной обстановке: «Да пойми, Михалыч, ты ж АПБР, давно в этой каше варишься и к тому же сидишь совсем рядом с Белоярским Обломком, тебе и карты в руки. Знаю, что ты ни разу не дипломат, прокачай навыки, значит. Ты не сомневайся, мы тебя всячески поддержим, но, как ни крути, ложиться на эту амбразуру тебе!»
Короче, как в классике, – «предложение, от которого невозможно отказаться». Директор АПБР умыл руки, с ним тоже, видимо, поговорили. Вот и приходилось полковнику Гнедому вертеться как ужу на сковородке между двух огней – руководством страны и жутковатым Посвященным Белоярского Обломка – все равно что с другой цивилизацией. Ответственность, прямо скажем, не по должности и не по зарплате. Но когда только заикнулся об этом директору АПБР, тот скучным голосом сказал, чтобы полковник бросил дурака валять и не мечтал свалить в отставку – никто ее, эту отставку, не примет. Так что пусть делает, что сказано, выбора нет.
А потом к двум огням добавился третий – Таганайский Обломок. И вот тут стало совсем солоно, и полковнику Гнедому пришлось коренным образом пересмотреть свое понимание слова «проблемы». Вот там уж никакой дипломатии – жуть, которая перла с Таганая, была злом в чистом виде и страшной угрозой. Гнедой запросил санкции руководства на применение тяжелых становых боеприпасов для консервации Таганайской Зоны, но, к своему великому удивлению, услышал категорическое «нет». Тогда полковник рискнул через голову директора АПБР обратиться к министру обороны, раз уж тот взялся непосредственно раздавать ему указания. Но ответ был тот же, а стоило Гнедому упомянуть про безопасность государства, как он получил резкую отповедь: «Михалыч, думаешь, у нас тут совсем идиоты сидят? Все мы понимаем и знаем. Еще и побольше твоего. Приказ ясен? Сиди и не рыпайся, занимайся своим делом. С Белоярскими поаккуратнее, а Таганай… блокируй пока, чтобы дрянь эта оттуда не расползалась. Людей я тебе подкину и с техникой помогу. Но чтоб никакой самодеятельности, понял?!» Гнедому только и осталось, что ответить: «Так точно!» и развернуться на каблуках.
