Я отвела глаза. Наверное, джем из незатейливого цветочка получается вкусным. Но пневмонию с его помощью не победить!
– Что-то она долго колготки снимает, – удивилась Краузе.
И тут у меня зазвонил телефон.
– Лампа, это Алина, – произнесла репетитор. – Не обижайтесь, пожалуйста, спасибо за ваше желание избавить меня от пигментных пятен, но они уже бледнеют. Я уехала!
– Куда? – не поняла я. – Вы же пошли в туалет…
– Нет, нет, я уже в метро спускаюсь, – перебила меня Алина.
Я поставила телефон на громкую связь, и наш диалог стал слышен Розе Леопольдовне.
– Вы очень милые. Обе. Хотели мне помочь. Но я боюсь потерять рожу, – неслось из айфона.
– Э… э… э… – только и сумела произнести я.
– Рожа-то гадкая, – закричала Краузе, – от такой дряни каждая избавиться хочет.
– Вы правы, не очень-то она приятная, – согласилась Алина, – мне самой никогда не нравилась. Но я к ней привыкла.
– От рожи лучше избавиться, – надрывалась няня, – не надо бояться. Это совсем не больно. Одна минута, и прощай, рожа.
– А что вместо нее останется? – вдруг спросила Алина.
– Чистая, розовая, гладкая, свеженькая, как у младенца кожа, – возвестила Краузе.
– Одна кожа? – уточнила Алина.
– Конечно, а что еще надо? – удивилась Роза Леопольдовна.
– Просто кожа? – повторила Алина. – Больше ничего?
– Поняла, – обрадовалась я, – вас волнует, что останется от рожи?
– Да, да! Именно так.
– Она исчезнет навсегда, – заявила Краузе, – была уродливая, красная рожа. Все, кто ее видел, от вас шарахались.
– Ой, – всхлипнула преподавательница немецкого.
– И нет ее! – отрезала Краузе. – Осталась просто прекрасная кожа!
– А как кушать? – дрожащим голосом прошептала Алина.
– Что? – не поняла я.
– Еду, – объяснила Алина, – вкусную. Чай пить. Конфетку съесть. Кусочек рыбки. Картошку.
Мы с Краузе переглянулись.
– Ваша рожа как-то связана с питанием? – предположила я. – У меня есть подруга, у которой рожа появляется после салата из огурцов.
– Значит, она может вернуться? – почему-то обрадовалась Алина.
– К сожалению, да, – вздохнула я. – У Светы она появляется в момент сильного волнения.
– А глаза? С ними как? Нос? И волосы, они же останутся? Только рожа исчезает? Но как мне работать и жить без лица?
– Без лица? – повторила я и растерялась. – Вы о чем?
– Что вы имеете в виду? – деловито осведомилась Краузе. – Юридическое или физлицо?
– Личико мое, то, что сейчас на голове, – ответила Алина. – Если рожа пропадает, чем я буду есть, смотреть, нюхать, слушать?
И в ту же секунду до меня дошло, о чем говорит репетитор.
– Алина! – закричала я. – Алина! Все в порядке! Рожа – это не рожа, в смысле, не лицо!
Ответа не последовало.
– В метро спустилась, наверное, в поезд села, – предположила Краузе и расхохоталась. – Она решила, что исчезнет лицо?!
– Похоже, да, – кивнула я, – наверное, она не знает о существовании болезни под названием рожа.
– О ней каждый человек слышал, – хмыкнула Роза Леопольдовна.
– Считается, что все взрослые люди еще в школе выучили таблицу умножения, – пробормотала я, – но мне не удалось ее зазубрить. Алина не врач. У Макса в офисе когда-то работала секретарша, у нее была рожа на ноге. Я только после знакомства с ней узнала про этот недуг.
– Моя соседка по лестничной клетке ею страдала, – сказала Краузе. – Когда что-то тебе известно, ты полагаешь, что другие тоже владеют информацией. Ужас! Она подумала, что пяткопрессур отнимет у нее лицо? Сейчас напишу ей на ватсапп, что этого просто не может быть! Ну, кто может в такое поверить?
– Алина, – ответила я.
– У нас нет клиента, – расстроилась Краузе. – Лампочка! Давайте вы встанете на чудесный прибор, а я сниму, как резко улучшается ваше состояние здоровья. Только эсэмэску Алине отправлю.
Роза Леопольдовна начала стучать пальцем по экрану телефона.
– Лучше наоборот, – предложила я, – у меня хорошо получается снимать видео.
– У Алины заработала связь, – обрадовалась Краузе, – сообщение пришло. «Ой, вот я глупая! Простите!»
– Чем вы занимаетесь? – спросил Макс, заглядывая в комнату.
– Ой, что мы вам расскажем, – захихикала няня, – только сначала я за Кисой сбегаю. Она у Лены на втором этаже, они для Барби мебель мастерят. Конструктор такой есть!
Глава двадцать шестая
– Пошли в столовую, – предложил Макс, – я не один, а с Константином Львовичем.
Я удивилась. Вульф создавал свою фирму с нуля, без чьей-либо помощи. Детективное агентство, которое нынче занимает два многоэтажных здания, начиналось с крохотной комнатки, где Макс сидел в одиночестве. Мы тогда еще не были знакомы, о всех трудностях, с которыми столкнулся супруг, я знаю по его рассказам. Правда, Вульф в основном любит вспоминать только забавные случаи из своей практики. Ну, например, как к нему с просьбой найти свою трехлетнюю доченьку пришла первая клиентка. Ребенок, по ее словам, пропал во время прогулки, на девочке был розовый комбинезон, ботинки и шапочка. Вульф сразу сказал, что за поиски малышки он взяться не может, матери нужно обратиться в полицию, там есть специалисты, которые занимаются пропавшими детьми. У начинающего сыщика был всего один сотрудник, он сам, и никаких технических средств. Даже отследить звонок по телефону Вульф тогда не мог. Детективное бюро открылось всего пару дней назад.
– В полиции мне отказали, – зарыдала тетенька, – и в больших частных агентствах тоже! В «Поможем всем» мне посоветовали: «Найдите сыщика-одиночку, возможно, он согласится. Мы такими делами не занимаемся».
Макс изумился:
– Вы уверены, что правильно поняли тех, с кем беседовали?
– Конечно, – всхлипнула посетительница, – сначала они такими серьезными делались, просили фото, смотрели на него, смеялись, как припадочные, и отказывали в помощи.
– Покажите снимок, – попросил Макс.
Тетушка вынула из сумки альбом и открыла его.
– Вот! Посмотрите! Она красавица, умница! Доченька моя!
Вульф взглянул на первую страницу и понял, почему все, к кому дама обращалась до него, смеялись. Он увидел беленькую болонку в розовом платье. Первым желанием Макса было сказать клиентке: «Простите, поиск псов не мой профиль». Но он посмотрел на заплаканную хозяйку, перелистал альбом, понял, что болонка бесконечно любима дамой, и… нашел псинку. Где? В пяти шагах от дома, в ларьке с сосисками. Болонку держали на диете, кормили по часам, боялись за ее здоровье. А она, проходя мимо ларька с хот-догами, всегда жалобно скулила и в один прекрасный день ухитрилась расстегнуть ошейник и удрать.
