Я беру еще два тома, один двадцатипятилетней давности, другой — за год до этого, и несу их обратно к столу.
— Вот вам цитата: Как и все в Бартлби, я потрясена и опечалена недавним открытием в Бейнберри Холл. Мои глубочайшие соболезнования семье Петры Дитмер.
Пока Брайан записывает это себе в блокнот, я открываю том того года, когда моя семья сбежала из Бейнберри Холл. Статью о нашем побеге найти не трудно — она сияет на первой полосе 17 июля того года.
ПРИЗРАКИ В БЕЙНБЕРРИ ХОЛЛ
Страшась за свои жизни, новые владельцы
бежали из старинного поместья.
История, с которой началось все.
Конечно, я ее уже видела. Сканы этой статьи есть по всему интернету. Этот бульварный заголовок и фотография Бейнберри Холл — очень похожая на ту, что сейчас находится на первой полосе «Газетт» — сохранятся навеки.
Как и имя того человека, кто это написал.
— Мой звездный час, — говорит Брайан Принс, когда заглядывает за мое плечо, чтобы посмотреть на свое творение.
— И погибель моей семьи, — отвечаю я.
Я читаю эту статью, наверное, уже в сотый раз, гадая, какой была бы моя жизнь, если бы она никогда не была написана. Детство у меня было бы поспокойнее, уж это точно. Я не была бы изгоем. Меня бы не дразнили и не мучили. Никаких чокнутых готов, пытающихся подружиться со мной, потому что они ошибочно принимали меня за свою.
Может, я бы стала писательницей, как и хотел папа. Если бы не было статьи, то не было бы и Книги, что и отвратило меня от этой профессии в первую очередь.
И, может быть, мои родители остались бы счастливы в браке, наша семья была бы целой, а мои каникулы и лето не состояли в том, чтобы с тяжелым сердцем перемещаться из одного дома в другой.
Но статья существует. И до самой смерти я буду связана с папой и с тем, что, по его словам, произошло в Бейнберри Холл.
Я делаю паузу на одной из его цитат, записанных Брайаном.
«Люди будут смеяться, — сказал он. — Люди назовут нас чокнутыми. Но я уверен, в этом доме есть что-то — что-то сверхъестественное — что желает нашей смерти».
Читая это, я невольно вспоминаю свой разговор с доктором Вебер. Она была уверена, что я говорила правду. Что я верю в то, что вижу в этом доме.
Что-то вас преследовало.
Я захлопываю том, не желая больше смотреть на эту статью, хотя, наверное, могу зачитать ее наизусть.
Я хватаю вторую книгу, которую сняла с полки. Предыдущий год.
Опять же, нетрудно найти нужную мне статью. Я тоже знаю точную дату. И первое, что я вижу — это заголовок, жестокий в своей простоте.
УБИЙСТВО-САМОУБИЙСТВО
В БЕЙНБЕРРИ ХОЛЛ
Ниже помещена фотография всей семьи Карвер — та фотография, которую я тысячу раз гуглила, будучи подростком. Только на этот раз меня поразило, насколько Карверы похожи на мою семью. Просто слегка изменить лица, и я могу увидеть фотографию меня с родителями во время нашего пребывания в Бейнберри Холл.
Настоящий шок наступает тогда, когда я вижу имя автора статьи.
Брайан Принс.
Две семьи с двумя совершенно разными жизнями в Бейнберри Холл. И Брайан писал о них обоих.
Я поворачиваюсь к журналисту, все еще стоящему позади меня. Интервью вот-вот возобновится. Только теперь вопросы буду задавать я.
10 июля
День 15
Джесс бросила спиритическую доску в мусорное ведро, картинно запихивая ее все глубже в мусор. Сверху она кидает остатки нашего завтрака — овсяную кашу, омлет и крошки тостов, соскобленные с тарелок.
— Хватит с этим, Юэн, — сказала она. — Больше никаких разговоров о привидениях. Больше никаких разговоров с привидениями. Хватит притворяться, что всему этому нет логического объяснения.
— Но ты не можешь отрицать того, что происходит, — сказал я.
— Происходит то, что наша дочь теперь боится каждую минуту в этом доме.
С этим я не могу спорить. Мы провели большую часть ночи, утешая Мэгги, которая отказывалась возвращаться в свою комнату. В перерывах между рыданиями и приступами паники она сказала, что спала, когда двери шкафа распахнулись. Затем мистер Тень вышел, сел на край кровати и сказал ей, что она скоро умрет.
Эта история никогда не менялась, сколько бы раз она ее ни рассказывала.
Моя реакция была забеспокоиться еще сильнее, чем когда-либо. Я был уверен, что в нашем доме обитает некая призрачная сущность, и опасался за безопасность нашей дочери.
У Джесс была другая реакция: отрицание.
— Ты не можешь продолжать развлекать себя мыслью, что все это реально, — сказала она, готовясь к рабочему дню почти без сна. — Пока ты не прекратишь, Мэгги так и будет думать, что мистер Тень существует.
— Но прошлым вечером…
— Наше воображение сыграло злую шутку! — закричала Джесс, ее голос эхом отдавался от стен кухни.
— Воображение не могло двигать ту штуку по доске.
— Это все мы, Юэн. А если точнее — ты. Я же не идиотка. Я знаю, в чем прикол спиритических досок. Надо незаметно двигать и убедительно врать. Все, что было написано на той доске, было именно тем, что ты и хотел видеть.
Джесс ошибалась на этот счет. Я ничего этого не хотел. Но это все равно происходило. Например, как только ей и Мэгги удалось заснуть, свернувшись калачиком в нашей кровати, я не спал и прислушивался. Сначала в коридоре раздался знакомый звук.
Тук-тук-тук.
За ним последовал отрывок музыки из кабинета наверху.
«Тебе шестнадцать, но почти…»
Потом песню прервал звук, который звучал каждый раз в 04:54.
Бум.
Эти звуки были реальными. Они происходили. Мне лишь нужны были ответы на то, что происходило и как это остановить.
— Нельзя это игнорировать, — сказал я. — У нас нет выбора.
Джесс сердито отхлебнула кофе и посмотрела на кружку, зажатую в кулаке.
— Выбор есть всегда, — сказала она. — Например, я могу выбрать проигнорировать свое желание швырнуть эту кружку тебе в голову. Это будет разумным решением. Это сохранит мир и предотвратит большой беспорядок, который один из нас должен будет убрать. Вот так я и хочу справиться с этой ситуацией. Но то, что ты продолжаешь думать, что в этом доме водятся призраки, выглядит вот так.
Без предупреждения она в отчаянии швырнула кружку. Она пролетела через комнату, оставляя за собой следы кофе, прежде чем взорваться у стены.
