Медленно, будто в другую реальность попала, подхожу к тому самому окну.
Провожу пальцами по стеклу, чувствуя, как под рукой пульсируют те самые звезды.
Такие же, как и тогда. Только теперь все иначе.
И я даже не знаю, имею ли право в эту ночь быть здесь. Быть может, это в последний раз я их отсюда вижу.
А ведь они поселились у меня внутри. В сердце, эти звезды. Там они пульсируют. Так глубоко, что только Влад единственный способен их расслышать. Если еще способен…
— Где же ты… — шепчу на стекло, наблюдая за тем, как тает мое дыхание под свечением неба. — Где же ты, черт тебя побери! И… Есть ли ты до сих пор? Или все, что было теперь останется лишь осколком воспоминаний?
Время замирает, как и тогда.
Я снова будто растворяюсь в этом сумасшедшем небе. Которое казалось нашим. На двоих. Только теперь не трепет ожидания в моем пульсе. Тревога.
Готова ли я смириться, если он скажет мне «прощай»? Готова ли увидеть, как его губы, что шептали мне совсем другое, что так лихорадочно и жарко целовали, горячим вдохом зарывались в мои волосы, скажут мне это жестокое слово?
Я не знаю.
Только внутри все замерзает в лед. С каждой минутой, что растягивается на целую вечность.
Решаю осмотреться. Понять, как он тут живет, чем.
Улыбаюсь, замечая беспорядок на стеллажах, сваленные бумаги, документы.
Провожу пальцем по кожаному дивану. Кажется, он все еще хранит тепло и его кожи. И его запах.
Зажмуриваюсь, жадно вдыхая. Хочу напиться, надышаться им в этой тишине. В странной тишине, которая станет мостом, возможно, разделит все на «до» и «после». Но пока… Пока последняя точка еще не поставлена. И окончательное слово не произнесено. И мне уже не хочется, чтоб Влад вернулся поскорее. Мне хочется побыть еще немного в этой тишине. На этом мосту. Потому что дальше я, вполне возможно, слечу в пропасть. В ту, что для меня самая страшная. В которой больше не будет нас.
Медленно, почти на цыпочках, как будто могу громким звуком потревожить эту тишину внутри, прохожу к его столу.
И почти падаю. Ноги подкашиваются сами. Перестают держать.
Прямо на нем разбросано разорванное черное белье!
А я… Я могу только опираться на гладкую поверхность и ловить распахнутым ртом воздух. Который вдруг стал обжигающим. Таким, что от него все взрывается внутри. Легкие будто выжигает.
Нет ничего. Даже слез. Звука не способна выдать.
Внутри — крик, но я только беззвучно шевелю губами.
И этот крик раскалывает, разбивает колотящееся сердце на части. На миллион частей, рваных острых осколков, что режут снова и снова, с каждым разом сильнее.
Искры перед глазами.
До побеления пальцев впиваюсь в стол.
Вот она, пропасть. Мой Млечный путь, на котором могла бы еще немного постоять, рухнул в один миг.
А чего я, собственно, хотела?
Узнать правду?
Вот она, правда. Красноречиво лежит прямо перед глазами обрывками чужого белья.
Лучше всех слов говорит мне все, что я хотела узнать про Влада Северова.
Обманываться, придумывая себе, что в его апартаменты мог кто-то войти без его ведома, просто нелепо. Ждать? Но мне больше не нужны слова. Все и так предельно ясно.
Не знаю. Не помню, как оторвалась, отшатнулась от стола, чувствуя, как весь мир вместе с огромными звездами вертится перед глазами.
Руки жжет. Ведь прямо на этом столе он…
Нет! Я запрещаю себе представлять! Запрещаю в голове возникать этим картинкам!
Только все равно как наяву слышу его жадное, страстное дыхание. Его хриплый бархатный голос, сумасшедший стон… И его руки, что обжигают кожу каждым прикосновением… Что заставляют взлетать на самую вершину небес…
Как в дурмане выхожу из его апартаментов.
Лица девушки, Василия, расплываются перед глазами, сливаются в одно размытое пятно.
Меня что-то спрашивают о самочувствии, но я губами пошевелить не способна.
Только киваю головой, и то не уверена, что это так.
— Домой, — еле выдавливаю из себя, оказываясь уже в машине.
И снова острая боль простреливает насквозь. От ног до самого затылка.
Это уже не мой дом. Даже странно, что я там так надолго задержалась.
Влад просто забыл о моем существовании?
Глава 34
Или теперь просто держит меня там, как с самого начала, в качестве опасной свидетельницы, которую нужно держать при себе и не дать возможности сболтнуть лишнего?
Скорее, второе. И, значит, так будет продолжаться до тех пор, пока он не решит, что эта информация больше не причинит ему вреда.
А будет ли такое время?
Светает.
Небо бледнеет, пока машина несется по городу. А, может, еле движется. Не разберу. Перед глазами все то лихорадочно крутится, то просто замирает.
Гаснут звезды. И внутри меня тоже что-то гаснет. Даже сердце, кажется, замедляется. То ударяет, — глухо, до боли, пронзая ребра, то словно не движется совсем…
Василий остается во дворе, а я прикладываю все силы, чтобы открыть дверь, — сейчас она кажется мне невероятно тяжелой. Непосильно.
Устало бросаю на тумбочку у входа сумочку и ключи.
И вздрагиваю, слыша громкий женский стон.
Кажется, у меня уже галлюцинации.
Я запретила воображению подбрасывать мне картины, в которых Влад страстно занимается сексом с другой, но слух издевается, подбрасывая мне эти образы через звуки.
— Какая ты слааадкая, — током бьет, когда слышу бархатный чуть хриплый голос. — Сладкая милая девочка. Еще шампанского?
Выстрел пробки. Шипение напитка. Звон бокалов.
Я сошла с ума? Окончательно и бесповоротно?
Мне кажется, что все это происходит не со мной.
Или я действительно сплю.
Разве способен Влад поступить со мной вот так? После всего, что было?
Ведь все его слова, каждое из них — они шли из самого сердца!
Я не обманываюсь. Я знаю. О таком врать невозможно!
Это чувствуется. В пульсации вен. В глазах, в которых было неизмеримо больше, чем в тех словах, что он мне говорил, шептал в самые губы, которые до сих пор горят на них!
Но нет.
Это не бредовый сон. Не галлюцинации в лихорадке!
Замечаю в глубоком кресле гостиной маленькую женскую сумочку.
Дверь той самой комнаты, что по соседству с моей, в которую когда-то уходил от меня Влад, чуть приоткрыта.
