В лицо пахнул свежий ветерок, и щеки расцеловали солнечные лучи. Взгляд пробежался знакомому месту. Да, яблоня уже цвела, осыпанная белоснежными лепестками. А под ней качели. Отец ставил их сам, для мамы. Мачеха об этом не знала, иначе бы сломала в первый же день замужества. Непонятно, почему отец не рассказал – со временем по ее указке он делал вообще все, но вот… Значит, любовь к матери была сильнее.
Бекки провела ладонью по сиденью, стряхивая белую нежность на землю. А под сердцем опять шевельнулась тоска. Теперь ее некому подтолкнуть. Ну что ж, она и сама справится. Иногда Альберт тоже уставал ее раскачивать и придумывал предлог, чтобы уйти. Бекки чуть нахмурились. Глупое воспоминание. Они были детьми.
Качели чуть слышно скрипели на каждое покачивание. Давно не смазывали… Да и кому этим заняться? Слуг осталось всего двое – остальных мачеха распустила.
Ветер тихо ронял на платье лепестки. Бекки упиралась носочком в землю, а пальцы медленно гладили отшлифованную мастером и временем древесину.
Как же все поменялось…
- Подвиньтесь, леди.
***
- Создатель!
Фею чуть не сдуло в противоположный конец сада. Подпрыгнув, Ребекка вскочила на ноги и сжала кулачки. А Вильгельму на секунду показалось, что на него бросится разъярённая фурия.
- Я польщен, - хмыкнул в ответ. - Могли бы не вставать, тут место для двоих, - нагло устроился на качелях.
Девушка мило приоткрыла ротик. Смотрела на него во все глаза, а на личике ни следа былой тоски. Вот и отлично! Вешать нос и предаваться тягостным воспоминаниям не к лицу юной леди. Ребекка выглядела так же печально, как хрупкая фея в его мастерской. Он не смог пройти мимо. Захотелось немного встряхнуть. Вдохнуть жизнь, пусть не Даром, но словами. И, кажется, получилось.
- Вы… вы что, и качели любите?!
Вильгельм только плечами пожал:
- Последний раз качался… не помню. Наверное, был ребенком. Садитесь, - похлопал рядом, – не трусьте.
Девушка фыркнула и тут же устроилась на противоположном конце сиденья.
- Ой! – схватилась за бортик, когда он оттолкнулся от земли.
- Понимаю, это слишком. Вы привыкли к сонным покачиваниям…
- А вот и нет! Я почти до веток доставала!
Вильгельм мысленно хмыкнул. Добиться своей цели оказалось на удивление просто. Ребекка совершенно не умела кокетничать и бросалась в словесную атаку, как храбрая мышка. И будь он проклят, но такая открытость лучше утомительной беседы, когда истинная суть прячется за ворохом словесных покрывал. Терпеть не мог их снимать!
- А перед этим пару раз улетели в кусты.
- Один только!
Все-таки он хохотнул. Забавная. Искренняя в своих порывах и свежая, как дыхание весны. Девушка тоже улыбнулась. Немного робко, но и этого хватило, чтобы в сине-золотых глазах исчезли последние крупинки грусти.
- Вы шутите, герцог.
- Отнюдь. Теперь я знаю страшную тайну – вы валялись в кустах.
Фея смешно запыхтела и надулась:
- А вы воровали яблоки!
- О, да! И не жалею ни об одном. Они были такие вкусные…
Девушка не выдержала и тоже фыркнула, улыбаясь уже по-настоящему – открыто и нежно. А у него пальцы кольнуло от желания прикоснуться к этой улыбке. Попробовать ее на вкус - наверняка она слаще самого изысканного вина…
Проклятье! Нет. Нельзя забывать о своих изначальных планах!
Ветер шевельнул ветки, и на их головы рухнул каскад белых лепестков. Нежный запах яблони дразнил обаяние, а девушка перед ним – ощущения, которые лучше бы засунуть поглубже, или избавиться совсем.
Слишком долго не навещал Лидию. Надо исправить это по возвращении домой. Но, вопреки ожиданию, эта мысль не принесла былого предвкушения. Вот демон!
А Ребекка чуть нахмурила брови, словно сумела его понять.
- Я больше не чувствую себя дома.
Сказала, как водой холодной окатила. К чему эти откровения? Он, черт возьми, хотел просто немного приободрить, но не ввязываться в душещипательный разговор. Надо бы завершить беседу и просто уйти, но Вильгельм не пошевелился.
- Это просто замок, домом его делают близкие люди. Я бы легко избавился от своего, несмотря на «вековую» историю.
Демон бы ее побрал.
Ребекка заинтересованно склонила голову. Белоснежные лепестки украшали такие же светлые локоны, а щеки нежно розовели. Пришлось встряхнуть себя за шкирку и отвести взгляд.
- А почему не избавились?
- Хорошее расположение. Под землей проходят энергетические нити, помогающие направить и поддержать Дар. Мастерская находится как раз на их перекрестье.
Девушка молчала и, казалось, что-то обдумывала. А он рассматривал скромный, но аккуратный сад и высокие стены замка. Он меньше размерами, чем гнездо де Грейсторов. Компактней и не такой древний. Приятный… Наверняка раньше тут жили добрые хозяева. А он никогда не питал приязни к родным землям. И тяготился своим наследием – памятью о тысячах загубленных жизней. Но сам же стал на одну ступень с предками, когда вошел в покои новобрачной.
Укол сожаления показался особенно острым. Надо будет увеличить время пребывания с девушкой. Ребекка должна скорее все забыть и снова радоваться жизни.
- А здесь? – прервал мысли робкий щебет. – В смысле, здесь есть эти линии?
Что за странный вопрос? Впрочем, почему бы не проверить...
Соскочив с качелей, он прошелся по саду, выискивая подходящий камешек. Фея наблюдала за ним с напряженным интересом. Ждет представления? Это вряд ли. Не те материалы, но проверить хватит.
А вот то, что нужно. Вильгельм поднял темный кусочек кремня и вернулся обратно к девушке. Ребекка сама посторонилась, давая ему место.
Вильгельм сел и, устроив камень по центру ладони, направил свои силы в бедное хранилище.
Кремень вспыхнул ярко и быстро, как уголек, и рассыпался искрами. А вдоль позвоночника прошлась волна отката. И впиталась в землю. Хм, интересно…
- Что ж, я не знаю, были ли в вашем роду наделенные Даром, но место хорошее. Пожалуй, тут можно ставить мастерскую.
Ребекка улыбнулась. И на мгновение ему показалось, что она рада каким-то совершенно своим мыслям. Что за чертовщина?
Но продолжить разговор не успел – в проходе замка возник слуга.
- Господин! Сюда просится, к-хм, бывшая служанка. Хельга. Молит повидать госпожу.
***
- Голубушка моя, зайка беленькая! А как похорошела, выправилась! Глаз не отвести! Ох, красавица…
Теплые и такие родные руки гладили по волосам, а Бекки позорно шмыгала носом и лишь крепче стискивала причитавшую Хельгу. Знакомый с детства запах сдобной булочки и ромашки кружил голову до счастливых слез.
