Чтобы привести мысли в порядок, она часто занималась рисованием. К тому же она ни разу не рисовала мужчин… Кроме портретов, разумеется, но сейчас перед ней такой великолепный образец...
Словно почувствовав внимание к себе, Вильгельм повернулся на живот и одеяло окончательно сползло. А Бекки вдруг показалось, что нежная ткань превращается в душное облако. О, Создатель… Надо скорее отвернуться. Не смотреть на то, что, к-хм, ниже поясницы. Но Бекки смотрела. Изучала с тщанием и страстью, запоминая каждый изгиб. Хотя она вряд ли будет рисовать это на своих картинах…
В руках сам собой очутился блокнот и ручка. Чистый лист нашелся за одну секунду, а на вторую перо уже вовсю гуляло по бумаге. Покрывало надо сделать мягче, пышнее… Красивые складки, такой тонкий и нежный хлопок ничем не хуже шелка. Тут заштриховать, здесь подчеркнуть…А теперь самое приятное – набросок мужской фигуры. Какие линии! Какая прекрасная, нет - совершенная спина! Ах, почему у нее нет угля из коры белого дуба? Только он сможет передать твердость и четкость проработанных мышц.
Механическое перо металось по бумаге. Она еще никогда не работала так быстро, и рисунок оживал, приобретая объем и тени.
Особенно хорошо получался изгиб поясницы и еще то, что ниже… Хм… Но закончить ей не дали.
- Леди, что я вижу… вы меня используете?!
***
Девочка ойкнула и выронила перо. А потом попыталась удрать. Чуть не скатилась с кровати, но Вильгельм вовремя перехватил шуструю малышку. Дернул на себя и рывком очутился сверху, захватывая тонкие руки и прижимая их над головой феи.
Взгляд пробежался по высокой груди и плавным изгибам фигуры. М-м-м, какой роскошный вид! Еле взгляд оторвал.
- Что вы скажете в свое оправдание, леди?
Голос звучал строго и серьезно. Фея так и вспыхнула.
- Я ничего не делала, - пробормотала, спотыкаясь на каждой букве.
Маленькая сладкая врушка… Вильгельм прищурился, с удовольствием обдумывая, как и в какой позе накажет обманщицу. Девочка занервничала сильнее.
- Никто не запрещал рисовать! – пошла в атаку.
Да, у нежной феи имелись острые ноготки… Которые вчера так приятно царапали спину. Жажда обладания вспыхнула с утроенной силой, и Вильгельм чуть прижался к фее, давая ощутить свои намеренья.
Девушка подавилась вздохом. Густая синь глаз потемнела почти до черноты, ярче обозначая золотые крапинки и жилки.
- Пустите, - прошипела чуть слышно. – Мне надо в уборную.
- Отличная мысль, - кивнул Вильгельм.
Скатился в сторону, но вместо того, чтобы дать девушке свободу, подхватил на руки. Ребекка что-то пискнула, пытаясь удержать сползавшее покрывало, но Вильгельм одним движением отбросил ткань в сторону, оставляя их двоих без ничего.
Девушка сжалась, пряча лицо на его плече.
- Так нельзя! – запротестовала тихо и неуверенно, пытаясь прикрыть грудь.
- Не больше, чем рисовать спящего мужчину, - хмыкнул, продолжая дразнить красавицу. – Леди, после такого вы обязаны на мне жениться… - и, взглянув на валявшийся рядом набросок, добавил. – А я очень даже ничего.
Ребекка громко фыркнула. Взглянула на него, все еще смущенная, но уже заинтересованная и не такая напряженная.
- Вы шутите…
- Только не с тобой, - ответил серьезно.
И робкая улыбка прошлась по сердцу волной щемящей нежности. В его руках блестело глазами настоящее сокровище, и, видит Создатель, никто не сможет его забрать. Даже это чертово проклятье.
Вильгельм направился в ванную комнату. Все потом, сейчас только он и Ребекка. Пусть привыкает к мысли, что и сколько нужно ее мужу по утрам.
- Ого!
Искренний вздох восхищение был щедрее витиеватой похвалы.
Да, его купальня больше напоминала маленький бассейн. Пришлось основательно поработать и придумать несколько новых механизмов, но результат того стоил. Вместительная овальная чаша сама наполнялась водой, которая бежала по латунным трубкам, спрятанным в фигурках рыб. Всегда чиста, теплая, она скатывалась вниз по широким ступеням, на которых можно отдохнуть. Стены и пол украшала лазурно-золотая мозаика, похожая на блики волн в свете южного солнца, а на одной из стен мягко сиял витраж, создавая видимость нежного морского утра.
Фея зачарованно рассматривала убранство ванной комнаты, а он, пользуясь моментом, занёс девушку в купель. Наверняка фея весьма удивилась бы, узнав, что из женщин тут бывала разве что прислуга, и то для уборки.
Вода тихо плеснула под ее новый вздох. Вильгельм присел на одну из ступеней, но так, чтобы оказаться по пояс в воде.
- Я думала, что помоюсь сама, - опять забеспокоилась фея, но Вильгельм лишь хохотнул.
- И лишить меня удовольствия похвастать ванной?
Девушка недоверчиво улыбнулась, понимая его шутку.
- Тут красиво, но не настолько, чтобы лишиться сознания.
А вот это уже вызов! В несколько движений он развернул жену так, чтобы стройные ножки очутились по обе стороны от его бедер.
Девочка мило попыталась отпрянуть, однако удержать ее не составило труда. И будь он проклят, но искреннее смущение оказалось пикантной приправой к близости. В его жене таилась чувственность, но пока она была слишком неопытна, чтобы вести себя уверенно. И это ему чертовски нравилось.
- Не могу сказать того же, когда любуюсь тобой… - мягко, но настойчиво потянул вниз ладонь, прикрывавшую грудь. – Моя фея.
Девушка чуть закусила губы. Спрятала взгляд под веером ресниц, но Вильгельм успел разглядеть жаркий блеск ответной страсти. А как сладко она стонет. Чертовски хочется услышать снова.
- А как же… хвастаться ванной? – вздохнула фея, когда он потянул девушку к себе. – Вильгельм-м-м…
Его имя превратилось в стон, и он сам чуть не застонал.
- Гордыню оставим на потом, - пробормотал, думая уже совершенно о другом. – Займёмся другими грехами…
И, поймав губами приоткрытые для него губы, начал то, о чем думал все утро.
***
Если бы у Бекки спросили, на что похож рай, то вряд ли бы она вспомнила о прекрасных садах и лугах. Нет. Скорее, на ум бы пришла ароматная пена и чуткие пальцы, легло массировавшие затылок и шею.
И ещё вкусный запах мужского тела, мерный стук сердца и невозможная лёгкость во всем теле. Шею чуть-чуть щипало - кажется, Вильгельм укусил, но в тот момент Бекки захлебывалась стонами наслаждения. А потом снова.
Наверное, это сон. Невозможно, чтобы с мужчиной было так хорошо. Но ведь было. А внутри медленно тлели угольки чувственного голода, который утих, но не исчез совсем.
Хотелось прижиматься к мужу. Любоваться контрастом их кожи - светлой и смуглой, чувствовать осторожные прикосновения и поцелуи. Вспоминать как незаметно, но неотвратимо нежность перетекает в страсть. Наверняка синяков на бедрах прибавилось, но она не отказалась бы от новых пятен…
