- Госпожа, тут новый парк открылся, - вдруг подала голос Лора. – Заедем, а? Говорят там страсть как красиво! И даже есть цветочный лабиринт.
Цветочный лабиринт? Интересно…
- Давай заедем!
Через пять минут карета уже сворачивала в сторону от намеченного маршрута.
И действительно – парк оказался на диво хорош. Даже не скажешь, что вокруг город – Ребекке мерещилось, что она гуляет по лесу или очень запущенному саду. Узенькие мощеные дорожки петляли между деревьями и нарочно небрежными клумбами, ветви и лозы переплетались над головой узорчатым кружевом, а в маленьких прудиках журчали фонтаны.
Иногда попадались зеленые беседки для отдыха. Людей почти не было - в это время дня мужчины и женщины занимались насущными хлопотами, а прогулки оставляли на вечер.
Почти все.
- Милая моя, вот это сюрприз!
Радостный голос прозвучал щебетом райских птиц. Бекки не могла не улыбнуться.
- Баронесса Олфорд!
Женщина отдыхала в беседке среди цветов, подушек и чайничков разной пузатости. Ее яркая и весьма экзотическая одежда как нельзя лучше вписывалась в окружающий интерьер. Сюда бы еще кальян и двух слуг с опахалами.
- Не составишь компанию? – широко обвела пустовавшие сидушки-лежанки. – Истинно, я скоро засну тут в одиночестве.
Бекки с радостью приняла приглашение.
- А мы пока прогуляемся, - улыбнулась Лора и, подцепив растерявшуюся Хельгу под локоток, скрылась из виду.
- Умная девочка, - проворковала баронесса. – Чаю? – это уже ей. – Бери вон тот, с драконом на крышке. М-м-м. Из самого Каитая. Дивный вкус.
Бекки послушно взялась за ручку глиняного заварника. Странно. Баронесса одна, а приготовлено на двоих. Может, она ждала гостей, но те не пришли? В фарфоровую чашку плеснул золотистого цвета напиток. Какой странный запах, будто слегка восточные специи… Точно! Так же пахло от Вильгельма, когда они…
Бекки залпом осушила кружку, чтобы хоть немного скрыть смущение. Нежно травяной привкус солнечным шариком прокатился по языку и упал на дно желудка. Вкусно!
- Пирожное? – щедрым жестом баронесс сдернула с одного из блюд хрустевшую белизной салфетку.
В глубокой чаше лежали корзиночки из медового теста, наполненные масляным кремом. И от одного вида желудок скрутился в тугой узел. Тошнота хлынула под горло, да такая, что перед глазами потемнело.
- Оп, - крышечка опустилась обратно. – Выпей чай.
Негнущимися пальцами Бекки схватилась за чашку, и первый же глоток привел в чувство.
- О, Создатель, - прошептала, утирая выступивший пот.
- Создатель тут нипричем, милая, - прищурилась баронесса. – Поздравляю, Праматерь одарила тебя беременностью.
- Бер… Что?!
Если бы не сидела, Бекки точно рухнула бы на пол. Быть не может! Или… или может? Неделю назад закончились женские дни… Но они были такими скудными!
- Беременностью, - терпеливо повторила баронесса. – От близости, знаешь ли, бывают дети, если не применять специальных средств.
- Каких средств? – совсем запуталась Бекки. – Я беременна?!
Ладонь легла на живот. Неужели там их с Вильгельмом… Стоп. Что значит – средств?
- Тех, которые де Грейстор подливает в каждый твой утренний чай, милая. Вильгельм не хочет детей.
И если секунду назад Бекки думала, что на небесах от счастья, то в один миг оказалась размазана по земле. А ее палач сидел напротив, растеряв все былое добродушие, и смотрела так… По спине пробежался озноб.
- Но я же… Я беременна! Не было никаких средств!
- Были. Просто они не всегда действуют. Тем более в руках мужчин. Зелья – удел женщин. И только они способны превратить травы в орудие для достижения целей. А если женщина - ведьма, то еще лучше.
Реальность окончательно превратилась в подобие иллюзии. Ведьм больше не существует! Их выжгли огнем и вырезали мечом! Женский Дар исчез, рождались только одаренные мальчики, но никогда девочки!
А баронесса потянулась к живой изгороди и отломила сухую веточку. Бекки и моргнуть не успела, как та шевельнулась в руках женщины и вдруг покрылась зелеными листьями и бутонами, из которых брызнули цветы.
- Вы... вы…
Нет! Ей мерещится! Это… это все чай! В чай что-то подсыпали! Ведьм не существует!
- О, какие глаза, милая. Существуем, но нас очень мало. Благодаря стараниям Железного Герцога и других.
Бекки затравленно оглянулась сторону выхода. Надо бежать. Так или иначе, но теперь она – одна из рода де Грейсторов, и носит дитя! Ведьма не может не хотеть ее смерти!
- Если сбежишь, пострадает ребенок, - пригвоздила ее к месту баронесса. – Твой муж обязательно избавится от него.
- Вильгельм не станет! – слова вырвались едва слышным писком.
А под сердцем дрожало сомнение в оправе из острых, как терновник, вопросов. Все было странно. И жутко!
- Станет, милая. Спасая тебя, он скорее пожертвует не рожденным ребенком, чем любимой женщиной. Послушай, Ребекка. Проклятье де Грейсторов – это не слухи. Его род действительно платит за грехи далекого предка тем, что в каждом третьем поколении женщина, родившая первенца, обращается в статую. Тебя никогда не интересовало, почему верхняя оранжерея закрыта, а твой муж еще ни разу не заговорил о детях? Вместо этого он пропадает в королевской библиотеке, но не для работы или чем герцог там отговорился. Де Грейстор решил найти способ снять проклятье. Но не сможет, конечно, и скоро это поймет…
По коже волнами бежал озноб. А глаза баронессы вместо серых стали вдруг изумрудно-зелеными и русые пряди обзавелись едва заметной рыжиной. Ведьма! Поверить невозможно!
- … поймет, и захочет уберечь тебя. Потому что эгоист. И дети для мужчин совсем не то, что для женщин. Отцы охотно избавляются или забывают о ненужных отпрысках, в то время как мать станет драться до конца.
- Вильгельм не такой!
О, Создатель, звучало-то как жалко! И ведьма рассмеялась, словно услышала милую глупость.
- Такой! Все они такие! Мерзавцы, утверждавшие свою власть силой. О, Ребекка, сколько они замучили безвинных! Сколько взяли силой, унизили, растоптали, смешали с грязью просто потому, что могли. И твой обожаемый муж женился на смертельно больной дурнушке не ради наследства, а для того, чтобы расчистить путь своей любовнице к брачным браслетам. Он собирался принести тебя в жертву, но вот незадача – сам попался в ловушку…
Каждое слово било наотмашь. Бекки хотелось бежать, но она не могла пошевелиться. И не могла возразить. Молчала, раздавленная ужасными откровениями.
- … Влюбился, да. Но его любовь – камень на шею. Знаешь, почему? Ему нужна ты, а не ребенок. Он говорил, что любит тебя? О, наверняка нет! Только укладывал в койку снова и снова - слишком привык думать о собственном удовлетворении! Поэтому я здесь. И предлагаю выбор, который тебе не дали.
