-… иногда я приближалась к цели, иногда отдалялась настолько, что готова была сойти с ума от отчаянья. Но собиралась с силами и опять шла вперед, заодно пытаясь исправить то, что наворотил ваш обезумевший от больной любви предок. Женское и мужское не существуют отдельно. Баланс сил был грубо нарушен, и рано или поздно мир, как он есть, просто прекратил бы существовать. Судите сами: ужасные штормы в некогда тихом Искристом море, бесснежные зимы, сушь, нашествие вредителей, бешенство животных… Год от года все хуже и хуже. Сколько урожаев снимают крестьяне с полей? Едва ли один успевает вызреть! А раньше земля родила и два. Пустыни не наступали так яростно, а источники не исчезали едва пробившись.
Вильгельм не спорил. Как ни крути, а ведьма права. Австарии просто повезло с монархом, владеющим Даром подчинять себе ветра и облака. Остальные же страны страдали. То и дело случался голод, неурожаев стало больше, и даже в их стране земля истощалась и беднела.
- … Но ведьм не осталось. Некому было нести в мир силу и слово Проматери. С трудом и более чем после нескольких столетий мне удалось найти жалкие крохи от былого.
- Так ни разу не попытавшись родить самой, - закончил фразу Вильгельм.
Баронесса сухо рассмеялась.
- Вы так уверены? Я бесплодна, дорогой герцог. Сила Проматери ищет выход, но в таком количестве для одной нормальной ведьмы она губительна. Лишь проклятье связывает душу и это тело. Заставляет жить, но такая жизнь хуже смерти.
- И все же своего вы добились. При помощи чего? И кого?
Олфорд - или Юнона? - фыркнула в привычной своей манере.
- Милая Лориана обязательно родит ведьму, если сама захочет...
Лориана! Нет, невозможно. Только не эта смешливая и добродушная малышка, важно топавшая по всему замку за своей матерью и бедокурившая на кухне. Ее образ никак не вязался с предательством.
- ...Она и не предавала вас, герцог. А вот помочь очень даже хотела. И нет, вы не могли бы ее заметить. В былое время Лориана не могла считаться ведьмой – слишком скудны силы – почти ничего. Однако, если искать намеренно... Но вы бы не стали. Любое упоминание о родстве с Железным Герцогом раздражало вас еще ребенком. А девушка никогда не применяла своих умений, оставаясь незаметной. И горячо пыталась меня убедить, что ее господин «не то, что прошлый».
Союзница в рядах ведьм? Еще большая странность!
- Все это смахивает на бред, - покачал головой. – Слишком невозможно!
- Вся наша жизнь – череда невозможностей и случайностей, герцог. Лориана сразу рассказала мне о супруге де Грейстора. Милой и странной девушке. Я разобралась во всем раньше, чем появилась на балу.
- Вы все знали заранее! – не выдержала Ребекка. – Врали мне!
- Лишь самую малость, дорогая. И не только врала, но ещё использовала немного зелья, навевавшего беспокойство. Только чтобы ты согласилась поехать со мной. Твой муж сходил с ума от неизвестности и тем самым готовил для проклятья жертву, способную его насытить. Но кроме этого, моей целью было показать, как живут ведьмы и чего мир лишился. Это не считая защиты ребенка, разумеется. Сосредоточие силы Проматери берегло дитя. И все равно недостаточно, видимо, твой организм еще ослаблен, хотя я пыталась…
- Пытались угробить мою жену?! – сдавленно прорычал Вильгельм. – Она была не готова выносить дитя, а за это время я нашел бы способ!
- Не нашли, - обрубила ведьма. – И не пытайтесь уничтожить меня взглядом! Я прекрасно знаю, что говорю. Боль должна была быть искренней. Жгучей и ядовитой, как вытяжка из Корня Ведьмы. А если бы вы все знали… Пф-ф-ф! Загубили бы и жену, и себя. О, влюбленные! Вам хватает смелости на безумства, но никогда на попытку просто поговорить. Трусливые храбрецы! Этим я и воспользовалась. Капелька сил, чтобы сблизить двух упрямцев. Потом немного напугать вас, милая Ребекка, несколько туманных угроз дорогому герцогу – и готово! Да, я подвергала вас опасности. Но и сама платила не меньше!
Олфорд сдернула перчатку с руки, демонстрируя кисть руки.
Ребекка тихонько ахнула. И было от чего! Указательный палец ведьмы почернел до вида обугленной деревяшки, а от него густой сеткой разбегались темные жилы.
- Дар Проматери в такой концентрации, и артефакт созданный мужчиной слегка… конфликтуют, - улыбнулась так, словно ее не мучили дикие боли.
И может, от вида искалеченной руки, или выдержки ведьмы, но именно сейчас Вильгельм перестал сомневаться, что перед ним та самая ведьма.
- Что с вами?! – выдохнула Ребекка. – Как же… как так?
- Вам осталось в лучшем случае полгода, - констатировал Вильгельм.
- И это того стоило, - ведьма спрятала руку. – О нет, милая, ты не виновата, - предупреждающе качнула головой. – Любая бы потребовала клятву, чтобы обезопасить своего ребенка. Твои сомнения более чем оправданы, и, признаться, я очень боялась, что ты развернешься и уйдешь. Герцог, ваша жена действительно сомневалась и без капельки зелья не решилась на побег. А твой муж, - обратилась к взволнованной девушке, - он никогда бы не убил ребенка. Да, я встала между вами, но лишь во благо. И ведьм в том числе… Сколько вы сказали, герцог? Полгода… Хорошо.
- Да чего хорошего? Вы умираете! – растерянно прошептала девушка.
- Наконец-то умираю, милая. И рада этому. Я смертельно устала. А теперь, с вашего позволения, навещу своих воспитанниц. Думаю, вам есть о чем поговорить.
И, тяжело поднявшись с кресла, ведьма поковыляла к двери.
Тихий хлопок был подобен маленькому взрыву. Вильгельм повернулся к жене, чтобы встретить справедливые обвинения, но его любимая фея казалась совершенно растерянной.
- Я действительно очень хотела вернуться, - прошептала, виновато опуская глаза. – Просто… трусила. Ужасно трусила. Прости.
Глупая! Да он тысячу раз уже это сделал. Она жива, кошмар закончен. Но до сих пор встряхивает от ужаса, что все могло произойти иначе.
- Выходит, мы квиты, любимая. Я решил за нас двоих, что сумею справиться с проклятьем, вместо того, чтобы начать все с разговора. Хотя не могу сказать, что начало мне не понравилось.
Фея очаровательно покраснела.
- Мне сложно это представить, но я, к-хм, я не знаю, что бы делала, очутившись в такой ситуации.
***
Бекки опять замолкла и посмотрела на спящую дочь. Ее девочка!
О, как страшно было, когда вдруг начались схватки. Она боялась родить раньше срока, и все же это случилось. А все завертелось так быстро. Эта таверна, появление Вильгельма и сами роды… Воспоминания о них смазались одним кошмарным пятном, которое тускнело с каждым ударом сердца. Воспоминание о болезненных схватках, страхе за дочь и готовность принять свою судьбу мешались с облегчением, испытанным, стоило увидев взволнованного и готового ей помочь мужа. Вильгельм не собирался ни упрекать ее, ни выяснять отношения. И сейчас, кажется, тоже.
