Территория, где вскоре образовалось княжество Айдын, по-видимому, с 1282 года и до начала XIV века подверглась нападениям с юга со стороны Ментеше и его вассалов. Об основателе династии Мухаммеде ибн Айдыне, который первоначально был вассалом гермиян, ничего не известно до 700 (1300) года. При его внуке Умур-беке династия молниеносно достигла подлинного величия, что стало результатом отчасти его собственных действий в качестве гази, отчасти положения дел в Византии. Что же касается династий княжеств Сарухан и Карасы, обосновавшихся дальше на север, то им не суждено было просуществовать долго, и о них почти ничего не известно, кроме того, что в начале века они действительно были. Княжество Османов, в то время образовавшееся вблизи Сегюта, позже стало ядром Османской империи, но на тот момент оно ничем не выделялось среди других и зачастую более сильных соседей. Здесь нет необходимости обсуждать легенды, в которых делаются попытки обнаружить в этих предшественниках османских султанов признаки их будущего величия.
Безусловно, географическое положение предоставляло туркменам особенно широкое поле для экспансии на запад, но интересно отметить, что те, кто жили на границе Трабзона (Трапезунда), в тот же самый период действовали точно так же. Примерно в 1290 году «турки из Халдии»
[25], которые пятьдесят лет назад образовали автономное сообщество, обитавшее в горах вдоль бывшей восточной границы Трапезундской империи. Через несколько лет грузинская летопись упоминает победы над огромными полчищами турков в районах Байбурта и Испира. Примерно в четвертом десятилетии XIV века она сообщает даже о победе над правителем «Рума» Орханом; имя, очевидно, подправлено более поздним летописцем, автором сохранившейся версии хроники, чтобы обозначать хорошо известного османского князя, что совершенно нереально. Однако, как и в других эпизодах, за этим может скрываться участие грузинских войск, как монгольских вассалов, в экспедициях в Малую Азию (но была ли хоть одна экспедиция, достигшая этого региона?), или, что более вероятно, это может указывать на существование какого-то другого Орхана на территории более близкой к Грузии. Наконец, аль-Умари перечисляет несколько мелких княжеств вблизи Трабзона (Трапезунда) и тех, что находились между ним и княжеством Кастамону, расположение которых трудно указать точно, но существование которых нельзя отрицать. В особенности это относится к Кавийе, которой управлял Мурад ад-Дин Хамза и через которую торговцы шли в Самсун и Туганджик. Позже они, должно быть, вошли в состав княжества Кастамону или Эретна, где поначалу тоже находилось множество отдельных мелких княжеств. Княжество Кавийя могло находиться к востоку от княжества Османов.
Обстоятельства, при которых возникло княжество Кастамону, определить трудно, поскольку из-за его удаленности от политически важных центров в летописях ему уделялось мало внимания. Генеалогия его вождя Музаффар ад-Дина Явлук-Арслана, действовавшего в 1291 году, называет его сыном Хусам ад-Дина Алп-Ерюка (?), который сам был сыном Чупана (Чобана) – беклербека и, возможно, наместника этой провинции, участвовавшего в знаменитом крымском походе Кей-Кубада. Ибн Биби подтверждает, что он правил землями, которые в свое время контролировали его отец и дед. Музаффар ад-Дин стал преемником своего отца до 1280 года и умер во время волнений 1292 года. Известно, что у него был сын Хусам ад-Дин (или Низар ад-Дин) Махмуд, который, вероятно, так и не стал правителем. Музаффар ад-Дину посвящен известный труд по астрологии Кутб ад-Дина Ширази и исторический трактат о религиозных сектах, а Махмуду – собрание административных текстов, и это означает, что они были людьми, гордившимися своей культурой и действительно пользовавшимися авторитетом. Тем не менее нет сомнения, что в 1256 году Кастамону находился в зависимости от беклербека Тавташа, деятельность которого в основном касалась Коньи. В 1258 году провинцию занял Баба Туграи, который возложил на нее необходимость оплачивать расходы, связанные с исполнением им обязанностей визиря. По этой причине Тадж ад-Дин Мутазз в какой-то момент захватил ее в качестве гарантии выплаты по долгам Туграи. В 671 (1271) году провинцией правил сын перване Муин ад-Дина, сын которого, в свою очередь, снова захватил ее и правил там в 1295–1299 годах. В 1271 году Османджик, расположенный в той же провинции, очевидно, находился под сельджукско-монгольским контролем, поскольку именно там в заключении какое-то время сидел визирь Фахр ад-Дин Али. Вероятно, следует согласиться с тем, что Хусам ад-Дин Алп-Ерюк, Музаффар ад-Дин Явлук-Арслан и Хусам ад-Дин Махмуд правили Кастамону совсем короткий период времени, последовавший за падением перване, и, вероятно, принадлежали к семейству, которое осуществляло управление этим регионом более традиционным и стабильным способом, но обладало более ограниченной властью. Мы уже отметили, какую роль они сыграли в мятежах Масуда II и Сиявуша. Известно также, что в 1280 году атака византийцев на Синоп была отбита туркменами из этого региона. Из этого не следует, что это сделали вожди туркменов, напротив, туркменские вожди сами восстали против Сиявуша. Следовательно, напрашивается вывод, что на самом деле это было не то семейство, которое в XIV веке основало княжество, просуществовавшее длительное время. Семейство, которое последовало за ними, известное как Джандариды (или Исфандияриды), получило свое название от некого Джандара, который, согласно более поздним источникам, сначала обосновался в Афлани к западу от Кастамону и который будто бы отобрал Кастамону и Синоп у их тогдашних правителей. Однако Синоп оставался независимым по меньшей мере до 1324 года, а Аксарайи пишет, что сын Джандара Сулейман-паша уже был хозяином Кастамону в 1314 году, когда он платил дань ильхану Абу Саиду. Греческие авторы, похоже, знали о нем еще в 1300 году, и в текстах не упоминается его отец (надпись, которую относят примерно к 1289 г.). Более того, именно с Сулейман-пашой встречался Ибн Баттута, тогда как незадолго до времени аль-Умари Сулейман-пашу сменил его сын Ибрахим. Однако аль-Умари постоянно называет его землю «страной Сулейман-паши» и делает это так настойчиво, что, должно быть, именно он обладал реальной властью. В любом случае, если Джандариды представляли собой туркменов, отличных от Чобанидов и других туркменов, было бы резонно ожидать в хрониках сведений о действиях этих туркменов в провинции Кастамону во второй половине XIII века. Аксарайи определенно не ассоциирует правителей Кастамону с туркменами племени удж (uj), о присутствии которых во многих других местах он упоминает совершенно недвусмысленно. Единственными подходящими туркменами в этом регионе, о которых есть упоминание в 1260 году, являются люди «сына Курмы», но о них, как и об их возможных связях с более поздними династиями, ничего не известно.
Изучение княжества Кастамону еще более усложняется тем, что византийские историки пишут о могучем правителе этого региона по имени Амор(ой), который, однако, больше нигде не появляется. В этих записях нет достаточных сведений, чтобы можно было с точностью определить, идет ли речь о тех, кто теперь известен под именем Чобанидов или Джандаридов, или о неверно названном княжестве, позже упоминавшемся аль-Умари и Кийа Мазандарани как расположенное в Гирдеболу, то есть между Кастамону и Османами. Здесь у нас нет возможности вдаваться во все детали дискуссии, но ее результат в любом случае не меняет картины, данной ранее.
