Мне хочется расплакаться, даже приоткрываю рот. Что он тут делает?
Блондин заходит в комнату с корзиной из которой выглядывает бутылка шампанского. Он переоделся и на его лице играет озорная улыбка. Стоит лицом ко мне, смотрит на меняю, и земля уходит из-под ног.
— Вл. Что дел тут? — мне так трудно выдавить из себя даже слово, не сразу понимаю что нужно обозначить присутствие Демида за его спиной, которого он не видит.
Резин изменился в лице, его перекосило и он весь ощерился. Руки сжаты в кулаки, готовые отработать поварёнка.
— Я решил не дать тебе заскучать и депрессовать в этот вечер. Составить компанию.
Ну все, картина маслом. Невинные слова, которые можно истолковать по-разному воспринимаются Демидом буквально, наиболее пошло.
— Как мило.
Влад подскакивает и оборачивается к нему. Шокированный и не понимающий, что происходит, смотрит на него, потом на меня, пытаясь разобраться. Хотя какое его дело?
— Что он тут делает? — выдаёт он, и мне хочется застонать. Обхватываю себя руками, потираю ладонью лицо.
Я неудачница.
— Влад, слушай… — в этой ситуации мне хочется договорить с Демидом, услышать его, потому что он собирался извиниться и может быть он пришёл ко мне с миром.
Резин не дает мне договорить, встаёт резко и воинственно, демонстрируя своё спортивное телосложение, по нему видно, что он не печёт булочки и не запекает баранину в клюквенном соусе.
— Я тут занят Марусей. — он специально ставит акцент на ласкательной форме моего имени. — И мы планируем до утра жестко трахаться без остановки, боюсь, что ты тут будешь лишний, но за хавчик спасибо, премией возмещу.
Он забирает у него корзинку не напрягаясь, потому что ошарашенный Влад стоит, приросший к полу и не издаёт и звука, не понимает происходящего.
Демид смотрит на меня и его зеленые глаза больше не такие добрые как до этого, в них горит ненависть ко мне.
— Я все объясню, это недоразумение. — мне бы хотелось донести до него, что я удивлена не меньше появлению блондина, лишь бы услышал. Влад оборачивается ко мне и нежно говорит:
— Марусь, не нужно, я все понимаю, просто пошли со мной. Я помогу собрать тебе деньги. Пошли его нахуй, он на голову больной.
Чувствую себя героиней постановки, где за кадром постоянно смеются. Я вроде пытаюсь выкрутить из ситуации, сказать что-нибудь толковое, но делаю ситуацию только хуже. Уже и рот боюсь открыть. Обижать Влада мне не хочется.
— Просто нам нужно поговорить. Демид здесь для того, чтобы из… решить нашу ситуацию.
Маша, ты дура! Ибонесса! Тебя лечить нужно. Закровой свой рот!
Я замолкаю и не придумываю ничего лучше как закрыть лицо руками. Кажется, что все просто, но на самом деле — атас!
— Твоё время вышло, крендель! — Демид хватает Влада и тащит его к выходу, выкидывая из номера. Он задерживается там на несколько минут, я слышу только шорох и невнятные фразы обрывками.
Не могу сдвинуться, меня кроет лавина. Я задыхаюсь.
Как в детстве, когда у меня отобрали все мои вещи, последние напоминания о моей семье и моем доме, о моей беззаботной жизни. Я тогда тоже не плакала, просто стояла прикрывая лицо руками и просила дать мне сил.
Меня трясёт, как тряпичную куклу на ветру.
Я слышу тяжелые шаги, вижу сквозь пальцы Демида, разъярённого и уже точно не готового говорить, а тем более извиняться. Все, чего он сейчас хочет — жестко поиметь меня, наказывая, напомнить мне кто я.
Лучше бежать за Владом, возможно у меня есть еще шанс скрыться от него.
Резин больно отрывает мои руки от лица и смотрит на меня.
— Ненавижу тебя, ведьма. — шипит он, отпуская руки. И уходит быстрее, чем я успеваю понять — у него осталась ко мне не только ненависть.
Образовавшаяся тишина давит на меня, вокруг все становится блеклым и пустым, бессмысленным. Хочется плакать, рыдать взахлёб. Оседаю на кровать, пытаясь справиться с эмоциями, обхватившими меня.
Определись, чего ты хочешь? Ты как собака на сене!
Раздаётся тихий стук и неуверенные шаги, я поднимаю голову и вскакиваю, сердце начинает биться чаще.
В коридоре показывается Влад с опухшим глазом и виноватым лицом, прислоняется к стенке и пытается улыбнуться:
— Прости, Марусь. Наверное, похож на идиота, но ничего не могу с собой поделать! Тянет меня к тебе, понимаешь? Не объяснимо и сильно, я не прошу руки и сердца и прочей хрени, просто мне больно смотреть, что он с тобой делает, как ты меняешься при нем!
Сердце замирает и пропускает пару ударов, облизываю губы и чувствую разочарование. До последнего надеялась, что это вернулся Демид, хочет договорить, услышать мою правду. Но, наверное, это показывает многое. Влад вернулся несмотря ни на что.
Слезы начинают течь с удвоенной силой по щекам к подбородку, к груди. Вытираю тыльной стороной руки щеки, заставляя себя успокоиться. После аварии нервы мои стали хрупкие, преследуют панические атаки.
— Спасибо, Влад! — искренне говорю я. — Я совсем не готова сейчас к отношениям, никаким. Даже не знаю, что мне делать дальше.
— У меня друг есть в ФСБ, может пробить твоего бывшего и постараться узнать, как он так быстро находит тебя и преследует беззаконно!
— Я не желаю ему зла. — говорю и понимаю, что это правда. Нам возможно стоит поговорить с ним, рассказать свою правду. — Ты можешь узнать, где он остановился?
Чувствую себя немного глупо стоя перед дверью номера Демида. Не могу переступить через себя и постучать. На ресепшене сказали, что он в номере. Делаю усилие… стучу…
Резин выбрал самую дорогую гостиницу, номер, люкс. Был ли он раньше таким же беззаботным мажором, властелином мира? Он всегда был немного надменным и уверенным, но не был неадекватным.
Никто не открывает мне, может быть спит?
Стучу еще раз, на этот раз громче и увереннее.
Раздаётся щелчок и дверь открывается, на пороге стоит Нина, голая, прикрываясь только большой белой подушкой. Она смотрит на меня с высока, как на насекомое. Чувствую только унижение. Как же глупо я выгляжу.
Она поднимает бровь саркастично, обозначая что тут уже занято, не издаёт ни звука.
— Кто там? — голос Демида там вдалеке, такой знакомый и чужой, режит меня без ножа.
— Ошиблись. — спокойно отвечает она и захлопывает передо мной дверь. Я так и остаюсь стоять перед дверью, растерянная. Нина визжит и охает где-то там. Уверена, что это представление предназначается мне.
Коридор кажется невыносимо длинным, нескончаемым, а ноги слишком ватными, чтобы передвигаться по нему быстро. Я передвигаясь, удерживаясь за стенку, чтобы не упасть и не потерять сознание. Чувствую себя глупо.
