— Вот как. А я надеялся показать вам город.
— Месье… — Она помолчала, подбирая слова. — Простите мою дерзость, но меня не интересуют романтические отношения. Даже если бы род ваших занятий не был бы преградой, я…
— Нет, это вы простите меня, — перебил он ее, — если я вас обидел. Да, я хотел бы встретиться с вами еще раз и снова вызвать на ваших губах улыбку, как сегодня в саду. Такая прелестная леди, как вы, не должна грустить. И если даже вы не позволите мне ничего лишнего, я не буду настаивать, не буду пытаться вас поцеловать или доставить себе наслаждение каким-либо другим способом. Мне просто было бы приятно пригласить вас пообедать со мной.
На мгновение Ниема потеряла бдительность (ее сбила с толку фраза «доставить себе наслаждение») и невольно улыбнулась.
— Ага! Одна цель уже достигнута. — Он коснулся пальцем ее улыбающихся губ. — У вас очень милая улыбка. Прошу вас, скажите «да». Слухи о моей ужасной репутации несколько преувеличены.
Она внимательно вглядывалась ему в лицо, как бы пытаясь угадать, правду ли он говорит. Наконец неуверенно промолвила:
— Я ни с кем не встречалась, с тех пор как мой муж… — Она умолкла и отвернулась.
— Я знаю, что вы вдова, — сказал он. — Да, я расспрашивал о вас. Примите мои соболезнования. Сколько лет прошло с тех пор?
«Пять лет». Эти слова эхом отозвались в ее сердце. На этот раз печаль в ее глазах была непритворной. Пять долгих лет.
— Два года, — с трудом вымолвила она. — Считается, что это достаточный срок, чтобы забыть о потере, но… я не могу забыть.
Он помрачнел и серьезно промолвил:
— Мне кажется, у сердца свой календарь. Не позволяйте никому, даже мне, торопить себя. Даю вам слово, что я не связываю с этим обедом никаких надежд. Мы просто посидим в компании друг друга и ничего больше. Или, может быть, вы предпочитаете ленч?
Ниема изобразила нерешительность и кротко согласилась:
— Да, ленч выглядит…
— Более безопасно? — подсказал он.
— Более обыденно. И меньше похож на романтическое свидание.
Он усмехнулся:
— Понятно. Итак, мадам Джемисон, вы не желаете пообедать со мной? Тогда соглашайтесь на ленч.
Она улыбнулась:
— Я не против.
Вернувшись к себе домой, Ронсар позвонил на виллу. Кара тут же сняла трубку, хотя было уже поздно — около часа ночи.
— Поищи-ка в компьютере кое-какую информацию, — сказал он. — Я хочу получить сведения о некоей Ниеме Джемисон из Нью-Гемпшира. Она вдова и друг семьи американского посла. Сейчас она у них в гостях.
— Как пишется ее имя?
Ронсар вспомнил рассказ Ниемы о том, как мать придумала ей имя, заменив гласные в имени Наоми.
— Н-и-е-м-а, — произнес он и добавил:
— Ей около тридцати или чуть за тридцать. Черные волосы и глаза.
— Записала. Когда вы желаете получить сведения?
— Утром.
— Постараюсь успеть.
Ронсар положил трубку и стал медленно расхаживать по роскошной спальне. Давненько женщинам не удавалось так заинтриговать его, но это не значит, что он потерял бдительность. Если Ниема Джемисон не та, за кого себя выдает, он скоро это узнает. А если все сложится удачно, ему предстоит увлекательная охота. Соблазнить можно практически любую женщину, и вряд ли эта незнакомка чем-то отличается от других.
Он уже забыл, как приятно быть преследователем. Когда она согласилась на ленч, он готов был торжествовать. Теперь он посмеивался над собой: такая незначительная победа, а он чувствует себя по меньшей мере завоевателем. Он еще увидит на губах вдовушки улыбку удовлетворения.
Она была верна памяти своего мужа целых два года. В его среде постоянство было редкостью. Он невольно проникся к ней уважением и завидовал ее любви. Ему не пришлось испытать ничего подобного. Да, он любил Мариетт, обожал Лауру, а вот романтическая, возвышенная любовь… нет, такой любви он не знал. Страсть — да. Похоть. Обладание. Но не любовь. Похоже, он вообще не способен любить и глубокие чувства ему не свойственны. А может быть, он просто слишком подозрителен и осторожен, чтобы позволить себе быть уязвимым.
Даже ради такой женщины, как Ниема Джемисон.
Глава 15
Телефон на прикроватной тумбочке зазвонил в шесть утра и разбудил Ниему. Она перевернулась на бок, схватила трубку и сонно промямлила:
— Алло.
В трубке послышался сдавленный смешок.
— Ты, как всегда, в боевой готовности.
Джон. Звук его голоса моментально согнал с нее остатки сна. Она поудобнее улеглась на подушках.
— Мы, светские бабочки, любим поспать.
— А твое порхание заметили?
— Ну конечно, — ответила она, сладко зевнув. — Не прошло и минуты.
— Я же тебе говорил. Мы просто амебы.
— Надеюсь, эта линия не прослушивается, — встревожилась она.
— За это отвечает наше агентство. Все телефонные линии посольства надежны, и я звоню тебе с проверенного телефона. Расскажи мне о вчерашнем вечере.
«Откуда он знает, что вчера вечером я встретилась с Ронсаром?»— в панике подумала Ниема.
— Ты что, следишь за мной? Но как? Где ты?
— Да, я слежу за тобой, — спокойно ответил он. — Неужели ты думаешь, что я брошу тебя на произвол судьбы? Я рядом и приду на выручку в любой момент.
И это все, что он намерен ей сообщить? Что ж, этого вполне достаточно. Только теперь, вновь услышав его голос, она поняла, как сильно соскучилась по нему и по их былым пикировкам. Когда он рядом, ей приходится все время быть начеку, поскольку он может появиться в любую секунду. Вдруг она выйдет из ванны полураздетая и столкнется с ним лицом к лицу? А что…
Она откинулась на подушки, не закончив крамольную мысль, и вместо этого принялась подробно описывать ему события на приеме:
— Он последовал за мной во внутренний дворик и представился мне, а затем пригласил танцевать. Во время танца он предложил пообедать с ним. Я отказалась. Завтра мы договорились встретиться на ленче в «Ле кафе Марли». Ты знаешь, где оно находится?
— Это в Лувре, в крыле Ришелье. Туда все ходят людей посмотреть и себя показать.
— А я-то думала, что согласиться на ленч более благоразумно, чем на обед.
— Только не в «Кафе Марли». А почему ты так стремишься быть благоразумной?
— Потому что по нашей версии я принадлежу к светскому кругу и знакома с супругой посла, и мне надлежит соблюдать осторожность и не показываться на людях в компании торговца оружием.
— Ронсар в центре внимания самых влиятельных персон в Париже, — сухо заметил Джон.
