– Я Габриэль.
– Ну, разумеется! – мужчина дружески похлопал Габриэля по руке. – Я так рад, что смог с вами познакомиться. Прекрасная выдалась ночь. И что у вас за костюм! – воскликнул он. – Боже мой. Если бы я не знал, то подумал бы, что вы настоящий Страж. Где вы его достали?
– Ох, понимаете… в доме Винтерборнов полно старых сокровищ. Оказалось, мои предки много поколений играли в переодевания.
Реджи, ничего не ответив, зашагал прочь.
– Ладно. Идём домой. – Эйприл почувствовала, что Тим отошёл от перил в тени балкона, но девочка не решалась сдвинуться с места. Ей хотелось ещё понаблюдать за Габриэлем. Возможно, ему была нужна помощь Эйприл. Возможно, ему была нужна помощь их всех. Десять долгих лет только две вещи заставляли его идти вперёд: желание остановить Иверта и жажда быть рядом с Иззи, и теперь он потерял обе свои цели – возможно, навсегда. Сейчас Габриэль выглядел так же, как Эйприл, когда Колин снова и снова раскручивал её на учительском стуле, и девочка понятия не имела, как остановить вращающийся мир.
– Эйприл?
– С ним всё будет хорошо?
– Конечно, будет, – сказал Тим. – Он же Габриэль. Ему можно бродить по ночам. В отличие от нас, поэтому нам лучше…
Вдруг музыканты внизу перестали играть. Свет погас. И темноту прорезал луч прожектора, направленный на сцену.
– Дамы и господа, – мужчина в эффектных очках и ярко-розовом смокинге взял микрофон, и его голос прогремел по всему залу. – Благодарю вас всех за то, что пришли и помогли нам собрать средства на обновление – и значительное улучшение – музея.
– Идём, – прошептал Тим, но не успела Эйприл сдвинуться с места, как услышала шум в темноте.
Раздался звон лифта, затем грохот. Шёпот. Кто-то включил рацию, и хриплый голос произнёс:
– Я на третьем этаже, проверяю сигнал тревоги. Похоже, кто-то прошёл через аварийный выход.
Сердце Эйприл забилось чаще и одновременно чуть не остановилось совсем, когда девочка услышала ответ через помехи:
– Хорошо. Взгляни по-быстрому. Скорее всего, это был официант, но мы всё равно должны проверить.
– Понял, – сказал первый охранник.
Внизу всё ещё вещал мужчина в розовом смокинге:
– Этой ночью нас посетил особенный гость. Интересно, сможет ли он сказать нам пару слов? Всё же фонд Винтерборнов – наш платиновый спонсор. Друзья, поприветствуем аплодисментами Габриэля Винтерборна!
А Габриэль… Габриэль стоял с таким видом, словно раздумывал, не стоит ли ему поджечь это место. Снова.
– Ну же, не стесняйтесь, мистер Винтерборн. Поднимайтесь на сцену.
Кто-то подтолкнул Габриэля к лучу прожектора. Тот выглядел так, словно собирался сражаться – или бежать – но в итоге он всё же оказался на всеобщем обозрении с микрофоном в руке.
Сначала толпа молчала. Все знали Габриэля Винтерборна. В детстве он был богатым и знаменитым мальчиком, любимым и популярным. Но затем мальчик сбежал, и никто пока не понимал, как относиться к мужчине, который вернулся.
Вежливые аплодисменты стихли, и повисла неловкая тишина. Через какое-то время Габриэль сказал:
– Здравствуйте.
А шаги охранника наверху становились всё громче, и Эйприл потянула за край какой-то дорогой ткани, свисавшей с потолка до самого пола и прикреплённой краем к широкой колонне, прячась.
Когда шаги раздались совсем рядом, Эйприл чуть отодвинула ткань и взглянула на мужчину. Тот осмотрел аварийный выход и накрепко запер дверь. Теперь дети не могли уйти тем же путём, но им всё равно нужно было выбираться! Эйприл отпустила ткань, прислонилась к колонне и задумалась.
На этаже с другой стороны колонны было темно и пусто. Там должны быть и другие двери. Другие лестницы. Если только они с Тимом смогут попасть на другую сторону… если только…
И тут у девочки возникла идея. (Что было хорошо.) Но это была одна их идей в духе Эйприл. (Которые обычно заканчивались плохо.) Хотя девочку это не остановило.
– Что ты делаешь? – прошептал Тим, когда Эйприл перебросила ногу через перила.
– Мы можем попасть на другую сторону. Нужно только обогнуть колонну.
– Эйприл!
– Никто и не заметит, – сказала девочка. – Сейчас темно. Просто переберёмся через колонну, залезем обратно на балкон и сможем уйти с другой стороны. Пойдём.
– Эйприл! – Тим схватил её за рукав, но девочка уже вылезла за ограждение. Ей нужно было только дотянуться… Ей нужно было только ухватиться… Ей нужно было только обогнуть колонну и взобраться обратно на балкон…
Но в этот момент руки Эйприл начали скользить.
– Спасибо, что пришли. Я… эм… Габриэль. Габриэль Винтерборн.
Габриэль внизу отчаянно пытался подобрать слова, а Эйприл наверху отчаянно пыталась удержаться. Её туфля запуталась в красивой струящейся ткани, и, когда девочка попыталась поставить ногу между опорами перил, та соскользнула. Эйприл ухватилась за расшитую ткань, как за спасательный круг, и в какой-то момент просто повисла на ней.
– Эйприл! – Тим перегнулся через перила, но до Эйприл было уже не дотянуться.
Толпа ахнула и начала кричать и шептаться, когда ткань отцепилась от колонны и Эйприл вместе с ней полетела через зал, как худший в истории Тарзан, опрокинув цветочные вазы на пути и сбив стоявшую на постаменте в центре зала ледяную скульптуру. А затем она качнулась в обратном направлении.
– Ловите её! – закричал кто-то, но ткань затрещала и надорвалась, и Эйприл больше не летела. Она падала.
Гости закричали и бросились врассыпную. Эйприл ожидала удара о твёрдый пол, но его так и не последовало. Вместо этого Эйприл обнаружила себя в чьих-то сильных руках. (Что было хорошо.) Но затем она посмотрела наверх и встретилась с пылающими гневом глазами Габриэля. (Что было плохо.)
Снова раздались крики и вздохи, но Габриэль стоял, не шевелясь, и смотрел сверху вниз на девочку, тело которой пострадало далеко не так сильно, как её гордость.
– А это Эйприл, – сказал Габриэль остальным гостям так, словно это всё объясняло.
7
Второй Страж
Эйприл знала, что расстояние между музеем и пристанью просто не могло стать вдвое длиннее с тех пор, как троица детей пустилась в своё маленькое приключение. Но ощущалось совсем иначе.
– Ты, – Габриэль указал на Эйприл, – плывёшь со мной. Тим, вы с Колином сядете на второй катер. Не отставайте и не творите глупостей.
Габриэль встал у панели управления. Убрал шляпу. Снял маску. Скатал плащ в комок и сунул его в какой-то отсек, став почти тем же Габриэлем, которого знала Эйприл. Катер помчался вперёд, по тёмной и блестящей, как чернила, воде.
– Я уже говорила, что мне жаль?
