– Всё хорошо. Ты в безопасности, Джорджия.
– Как ты её назвала? – спросила Эйприл.
– Джорджия. Это её имя. Я видела его на старых фотографиях.
Мать Эйприл звали Джорджия. Джорджия Винтерборн. Сестра Габриэля.
– Где она пропадала? – сейчас Эйприл даже не думала о десяти годах, проведённых сиротой. Она злилась не на это. – Габриэлю было десять лет, и он думал, что вся его семья умерла. Это было двадцать лет назад! Где она была всё это время? Почему не возвращалась? И как вообще выжила, в конце концов? – И только тогда Эйприл подняла взгляд на Вайолет. – Что, если она не очнётся?
Но Вайолет просто пожала плечами, словно этот вопрос был самым лёгким в мире.
– Конечно, очнётся. С ней всё будет в порядке. Ты не потеряешь маму, Эйприл.
– Я знаю, – Эйприл натянуто улыбнулась. Она не стала высказывать вслух свои настоящие мысли: нельзя потерять то, чего у тебя никогда не было.
* * *
– Эйприл!
Девочка не узнала этот голос, но, вскочив на кровати, она вспомнила.
Она не на своей кровати в доме Винтерборнов. Иззи не придёт, чтобы позвать их на уроки. Смиттерс не поджарит бекон на кухне. А Габриэль, возможно, больше никогда на неё не зарычит.
Эйприл уставилась на узкий луч лунного света, проникавший через щель между тяжёлыми шторами, и подождала, когда глаза привыкнут к темноте. А затем посмотрела на женщину, которая заворочалась на кровати и сказала:
– Прости меня. Мне так жаль.
Женщина выглядела маленькой и хрупкой. Её руки были связаны, а над губой блестели капельки пота.
– Прости меня, – повторила она дрожащим голосом.
– За что? – Эйприл села на диване и стала разглядывать женщину.
Та отвернулась.
– За ожидание, – сказала она, а затем продолжила голосом, который словно принадлежал другому человеку: – Тебе больше не придётся ждать, синичка.
Смех, который прозвучал после этих слов, был воплощением зла.
– Не слушай её.
Эйприл вздрогнула от звука этого голоса – слишком близкого, слишком низкого, и когда девочка попыталась вскочить на ноги…
– Ай! – воскликнул кто-то, и она поняла, что голос принадлежал Тиму, который лежал на полу возле дивана, накрывшись пледом, с маленькой подушечкой под головой.
– Что ты тут делаешь? Иди в кровать.
Тим повернулся, чтобы лучше её видеть.
– Я в кровати.
– Иди в настоящую кровать.
Тим попытался взбить подушку, но та всё равно была слишком маленькой и плоской.
– Я не оставлю тебя с ней наедине.
Эйприл было лень даже закатить глаза.
– Она связана. К тому же, если она действительно моя… ну, ты знаешь… и если бы она хотела мне навредить, то сделала бы это, когда мне было два года.
– Как знаешь, – Тим закрыл глаза и подтянул плед. – Тогда это ты не бросаешь меня с ней наедине. Спасибо. Мне уже спокойнее. А теперь давай спать.
Но Эйприл уже уснула.
* * *
– Эйприл! Где ты?
На этот раз, услышав голос, девочка сразу его узнала. Она, не теряя ни секунды, откинула одеяло, которым кто-то укрыл её ночью, соскочила с дивана (перепрыгнув через Тима), выбежала из сумрачной комнаты и бросилась вниз по лестнице.
– Габриэль! – кричала она. – Я знала, что ты вернёшься…
Но, добравшись до кабинета с мониторами, девочка остановилась в дверном проёме и замолчала.
– Сэйди! – кричал Габриэль. – Кто-нибудь может мне объяснить, откуда в библиотеке летучие мыши? Нет! Не заходите сюда! Не хватало ещё, чтобы кто-то из вас подцепил бешенство.
Эйприл вспомнила про летучих мышей. Это было через неделю после отъезда Смиттерса. Кто-то оставил открытой дверь на веранду. Пятеро детей столпились в коридоре и несколько часов слушали вопли и проклятия Габриэля. Он разбил две вазы, опрокинул полку с греческими трагедиями, но в конце концов смог прогнать летучих мышей из библиотеки.
Тогда они только слушали. Но теперь Эйприл могла ещё и видеть всё, что происходило – Габриэль на мониторах бегал и подпрыгивал, гоняясь за мышами с метлой. Это было бы смешно, если бы не было так невероятно грустно.
– Габриэль? – раздался с мониторов голос Вайолет. – Тебя к телефону какая-то женщина!
– Я немного занят, Ви! Скажи ей подождать.
– Но…
– Я потом ей позвоню! – снова закричал Габриэль.
Эйприл вздохнула.
– Он всё-таки не вернулся.
Девочка почувствовала себя глупой. Ведь она знала лучше других, что люди не возвращаются. А если и возвращаются, то не просто так.
– Ох, прости! – Сэйди заметила Эйприл и потянулась к панели управления, убавляя звук. – Я не хотела тебя будить, просто…
– Она записывала нас?
– Ага, – сказала Сэйди. Это немного жутко, но… – девочка пожала плечами. – Я скучаю по нему.
Габриэль на экране отбросил метлу и достал меч, а Эйприл опустилась в кресло рядом с Сэйди и продолжила смотреть.
– Когда начинаются эти записи?
– Через неделю или две после ареста Иверта. Помнишь, Габриэль послал кого-то запереть этот дом? Съёмка началась через пару дней после этого.
– Значит, она знала, что мини-особняк пустует, – сказала Эйприл.
– Ага. Но это, вообще-то, был не секрет.
– Эй, – Тим медленно вошёл в комнату. Он говорил тихо, а его волосы торчали во все стороны. – День летучих мышей, да?
– Ага, – Сэйди хихикнула, и Эйприл не могла её упрекнуть. История на экране казалась далёкой, словно из другого времени – другой жизни.
– Эй, Сэй, – сказал Тим через некоторое время, – если она делала записи, значит, здесь должны быть видео с той ночи?
– Ага, – Сэйди пролистнула несколько файлов и включила запись, где одетый во всё чёрное Габриэль уходил на костюмированный праздник. Несколько минут спустя за ним последовали Колин, Тим и Эйприл.
Сэйди прибавила скорость воспроизведения, и на экране появились Сэйди и Вайолет, идущие по своим делам. Тут свет неожиданно погас. Камера перестала передавать картинку.
– Наверное, тогда и отключилось электричество, – предположил Тим.
Эйприл ожидала, что дальше их ждёт несколько часов помех. Но секунду спустя изображение на экранах снова появилось. Но по-другому.
– Ого! – Сэйди широко распахнула глаза. Эйприл в первый раз слышала такое восхищение в голосе подруги, и это было весьма пугающе. – У неё есть даже резервные батареи и ночной режим!
Дом Винтерборнов в чёрно-белом цвете выглядел иначе – сумрачно и жутко. Как особняк, полный призраков и тайн.
