Мужчины возвращались. Они были совсем близко. Эйприл подкралась к двери и тихонько заперла замок. Но секунду спустя, когда замок снова щёлкнул, девочка вспомнила, что у них есть ключи.
Дверь распахнулась.
Сначала мужчины казались растерянными, обнаружив Эйприл запертой в другой комнате – словно разум сыграл с ними злую шутку.
– Что ты… – начал один из них, но не договорил. Вместо этого мужчина бросился на неё. Эйприл пригнулась и проскользнула под его руками. Потом подобрала монтировку и бросила её изо всех сил. Та пролетела над головой одного из мужчин, с грохотом ударилась о спинку стула, и крупный мужчина ухмыльнулся.
– Мимо.
В памяти Эйприл промелькнуло воспоминание о другой ночи – другой битве.
– Так и задумано, – сказала она, когда охлаждённая жидким азотом цепь разлетелась на миллион осколков. В следующую секунду Джорджия Винтерборн фениксом взмыла со стула.
Концы цепи в её руках превратились в длинные смертоносные щупальца – они летали по комнате, кружились и хлестали мужчин, пока те не превратились в бессознательные окровавленные тела на полу.
– Идём. – Джорджия не была шокирована или удивлена, её дыхание даже не сбилось. – Надо отсюда выбираться.
– Нет! – Эйприл не понимала, о чём она говорит – и что делает, встав между дверью и женщиной с цепями. – Просто скажи… почему нам нужно бежать?
Джорджия посмотрела на неё так, словно вдруг осознала, что родила круглую дурочку.
– Потому, что если мы останемся здесь, меня похоронят в море.
– Нет, почему ты… Что такого я сделала, чтобы ты… – Эйприл обдумывала это на протяжении всей жизни, но теперь даже не могла сформулировать вопрос. В конце концов, ей и не пришлось.
– Ты думала, что я тебя бросила, – Джорджия выглядела так, словно эта мысль впервые пришла к ней в голову.
– Конечно, ты меня бросила! Только я не понимала почему. Но, знаешь, просто забудь. Это неважно. – Эйприл чувствовала себя глупой оттого, что спросила. Глупой оттого, что ей было не всё равно. Глупой во всех возможных смыслах.
Девочка подошла к двери и попыталась сдвинуть тяжёлую ногу одного из лежащих без сознания мужчин, когда услышала:
– Когда мне было пятнадцать лет, мой дядя Иверт нанял кого-то, чтобы взорвать семейную яхту.
– Я в курсе, – огрызнулась Эйприл.
– Когда я очнулась, у меня по всему телу были ожоги. Одну из ног я смогла согнуть только через несколько месяцев. Я ничего не помнила, кроме громкого звука и белой вспышки, а потом – пустота. Я не знала, сколько времени пролежала без сознания. Я не понимала, где нахожусь – только чувствовала холод. Постоянный сильный холод. Мне сказали, что моя семья погибла, а дома больше не безопасно, и что я осталась одна во всём мире. Я осталась совсем одна, – последние слова были произнесены едва различимым шёпотом.
– Где ты была? – спросила Эйприл. – Что это были за люди? Почему ты не пошла к Габриэлю? Как…
– Габриэль умер! Я осталась последней из Винтерборнов, и мне постоянно грозила бы опасность, если бы только я не… – Джорджия потрясла головой, словно ей было физически больно вспоминать. – Я попала в школу. В… Институт. Мне сказали, что… меня научат.
– Научат чему?
– Как защитить себя. Как отомстить Иверту. Как стать кем-то другим. Нужно идти, Эйприл. Нам некогда…
– Я ждала этого десять лет! – громко воскликнула Эйприл. – Он правда мой отец?
По лицу Джорджии было ясно, что она предпочла бы солгать.
– Да. Я не знала, кто они такие. Кто он такой. Я не знала…
– И кем они были?
– Людьми, которые установили бомбу, – ответила Джорджия, пожав плечами. – Очевидно, Иверт нанял лучших. Когда я всё выяснила, то сбежала. Понимаешь, они искали женщину с ребёнком. Они бы никогда не перестали искать женщину с ребёнком. Поэтому… мне показалось, что это лучший способ обеспечить твою безопасность. От Реджи. От Иверта. От Института. Весь мир охотился за Винтерборнами. Я тебя не бросала. Я тебя спрятала. Теперь ты понимаешь? – женщина нахмурилась и очень по-Винтерборновски зарычала: – А потом тебе вздумалось публично упасть с балкона.
Эйприл молчала.
Джорджия открыла дверь и прошептала:
– Держись рядом. Веди себя тихо. Не делай глупостей.
Но Эйприл не удержалась и всё-таки спросила:
– А что, если у меня получится только два из трёх?
29
Худшее. Воссоединение. В мире
Неважно, насколько роскошна яхта, – если тебе приходится красться по ней в компании женщины с цепями в руках, она будет казаться скорее тюрьмой, чем дворцом. Так думала Эйприл, пробираясь по коридорам, а потом шагая вверх по лестнице. Впереди был выход на палубу. Воздух становился влажным и холодным. И Эйприл больше всего на свете хотелось поскорее оказаться под открытым небом, на свежем воздухе. Свободной. Но Джорджия остановилась и посмотрела на девочку сверху вниз.
– Когда мы выйдем, будешь делать всё, что я скажу.
– Эм… ладно?
– Неважно, что именно я скажу. Ты делаешь это сразу же. Без споров. Без вопросов. Я говорю – ты выполняешь. Ты меня поняла?
Было слишком поздно вести себя по-матерински. Когда-то Эйприл могла бы обрадоваться такой заботе, но сейчас это было уже неважно. Девочка перестала ждать, скучать и искать маму много месяцев назад. Ведь все её надежды обычно оканчивались разочарованием.
– Эйприл! Пообещай мне, – сейчас Джорджия не походила на маму – скорее, на сестру Габриэля. А Винтерборнам удавалось вполне успешно спасать Эйприл.
– Да. Хорошо. Я обещаю.
– Пригнись. Двигайся быстро. Двигайся тихо.
– Двигаться куда? – спросила Эйприл, но слишком поздно; Джорджия уже выбежала за дверь и теперь летела по палубе как призрак.
В Эйприл не было и половины её грациозности. Огромные волны разбивались о корпус яхты, скользившей сквозь ледяную воду, которая, казалось, пыталась вытолкнуть судно обратно на берег.
Эйприл пошатывалась, спотыкалась и цеплялась за борт, стараясь двигаться так быстро и тихо, как только могла, вслед за фигурой, напоминавшей тень.
Глаза Эйприл только начали привыкать к темноте, когда Джорджия перегнулась через борт и жестом указала на спасательную лодку, висевшую снаружи.
– Поплывём на ней, – прошептала женщина. – Залезай.
Дело было не в обещании, которое вынуждало Эйприл не спорить. Просто она хотела поскорее убраться отсюда. Поэтому девочка без лишних разговоров перелезла через борт и спрыгнула в лодку.
– Идём, – сказала Эйприл Джорджии, но тут в темноте послышался тихий щелчок. Палубу залил свет, исходивший откуда-то сверху, и Эйприл прикрыла глаза рукой, едва не выпав из лодки. Голос, который раздался следом, был ей безошибочно знаком.
