Она не ожидала, что женщина остановится. И развернётся. И снова улыбнётся Эйприл своей неискренней улыбкой.
– О, похоже, я могу найти его сама, – сказала мисс Питтс и толкнула кухонную дверь. Та распахнулась, открывая комнату, которая мало чем напоминала кухню, покинутую Эйприл всего пару минут назад.
«Сэйдимат» номер двадцать, похоже, всё-таки вышел из-под контроля. Миксер быстро работал. Слишком быстро. По кухне, как шрапнель, летали брызги теста. В воздух взметнулось облако муки, и Эйприл закашлялась, оказавшись внутри.
Бекон на плите брызгал салом. Вайолет бегала кругами в новом сарафане, который был ей велик по меньшей мере на пять размеров. Весь пол покрывали кусочки испорченного торта, под потолком клубился дым, и запах на кухне ясно говорил, что завтрак закончился ужасно, ужасно неправильно.
А затем полетели яйца.
Габриэль кричал на Сэйди, Сэйди кричала на Колина, а Тим крикнул:
– Вайолет! – и оттащил её с пути шального яйца, которое летело прямо ей в голову.
Благодаря быстрой реакции Тима оно разминулось с Вайолет и полетело дальше. В пункт своего конечного назначения. Как маленькая белая ракета, прямо в…
Шмяк!
Габриэль, наконец, дотянулся до розетки и вытащил вилку «Сэйдимата». Тим отключил плиту, и бекон на ней перестал гореть.
Но кусочки скорлупы уже запутались у женщины в волосах.
Яркий яичный желток сползал ей на глаза.
Все, застыв, смотрели на неё, а Вайолет произнесла:
– Надо добавить яйца в список покупок.
3
Инспекция
Эйприл считала, что теоретически всё могло быть и хуже.
Всё-таки здесь не случился настоящий пожар – всего лишь незначительный взрыв торта, который даже не вышел за пределы духовки. Конечно, все до единого обитатели дома Винтерборнов (возможно, за исключением Эйприл) выглядели так, словно устроили сражение едой. И еда победила. Но никто не истекал кровью. Если не учитывать руку Габриэля, никто даже не пострадал.
Секунду все просто стояли на кухне, наполнявшейся прохладным свежим воздухом с ароматом жжёной муки, ожидая, пока что-нибудь ещё перевернётся или полетит, сломается или загорится. Тем временем дым рассеялся, и Эйприл наконец-то представился случай сказать:
– Габ… эм… мистер Винтерборн. У нас гость. Это мисс Питтс.
– Эйприл…
– Она из службы защиты детей, – многозначительно добавила девочка. Она даже подмигнула. Но в целом Эйприл оставалось только молиться, чтобы Габриэль понял её намёк.
Тот открыл рот, но для чего – чтобы выругаться или зарычать, – Эйприл узнать так и не удалось, потому что в этот самый момент от потолка решила отклеиться оладья и рухнула женщине на голову.
– Как не вовремя, – пробормотал Колин, но в остальном на кухне было совершенно тихо – все стояли, не шевелясь.
– Мистер Винтерборн, – тон женщины был ледяным, а слова – резкими, но Габриэль не стал ждать, пока она договорит.
– Мистером Винтерборном был мой дядя, мадам. Если вы не слышали, он сейчас в тюрьме. Но я здесь. Зовите меня Габриэлем.
Габриэль Винтерборн был довольно молодым. И довольно красивым. И, посмотрим правде в глаза, достаточно богатым, чтобы очаровать всех вокруг. Но, хотя Габриэль научился почти успешно притворяться идеальным аристократом, очарование до сих пор давалось ему плохо.
Женщина снова скривилась и медленно произнесла:
– Мистер Винтерборн, меня зовут Глэдис Питтс. Я новый агент по вашему делу.
Это была бы самая ужасная в мире фраза, если бы Габриэль не сделал ещё хуже, повернувшись к детям и спросив:
– У нас что, был старый агент?
Колин прищурился и бросил на Габриэля взгляд, намекающий, что тот всё портит. Габриэль повернулся обратно к женщине.
– То есть, да. Рад познакомиться с вами, мисс Питтс. Добро пожаловать в дом Винтерборнов. Могу я предложить вам чашечку кофе?
– Кофе кончился, – напомнила Вайолет.
– Или чая, – добавил Габриэль.
– Чай тоже…
– Чем могу быть полезен, мисс Питтс? – продолжил Габриэль, словно зачитывая строки пьесы, в которой он совершенно не хотел участвовать.
– Мистер Винтерборн! – снова заговорила женщина. – Обычно я не занимаюсь подобными делами лично, но учитывая вашу… скажем так… репутацию, и… – она замолчала, оглядывая яйца, муку, бекон и тесто для оладий, медленно стекающее по стенам и капающее с потолка, – особенные обстоятельства…
– Вы это слышали? – Колин лукаво улыбнулся. – Мы особенные.
Женщину это не впечатлило.
– Боюсь, я вынуждена взять вашу ситуацию под свой личный контроль. И, должна сказать, если вы так готовитесь к инспекции…
– Инспекции? – хором спросили все обитатели дома Винтерборнов, но женщина их, похоже, даже не услышала.
– За двадцать три года я впервые работаю с опекуном, который не удосужился прочесть одно-единственное письмо…
– А что, было письмо? – спросил Габриэль, и как раз в этот момент массивная стопка бумаг покачнулась и наконец упала, рассыпавшись по полу.
Тем временем женщина взяла свой карандашик и начала писать на планшете:
– Чистота домашней обстановки, – она огляделась, поджала губы и сделала пометку. – Соответствие питания потребностям детей, – она развернулась и обошла остальную часть кухни, открыв большой (но почти пустой) холодильник, и сделала новую пометку, которую Эйприл не видела, но которая звучала довольно осуждающе. (Если, конечно, звук карандаша, делающего пометки, мог звучать осуждающе.)
Казалось, хуже быть уже не могло, но тут мисс Питтс подошла к Вайолет в её платье, сшитом на подростка – поверх другого платья, которое Тим порезал ножом.
– Бытовые потребности детей…
– Это всё я виновата! – наконец воскликнула Сэйди. – Я сделала эти «Сэйдиматы»! Меня зовут Сэйди, – добавила она услужливо. – Я делаю «Сэйдиматы». Они никогда не работают так, как задумано. Просто, знаете, «Сэйдимат» номер девятнадцать получился довольно хорошо, и мне казалась, что я в ударе, и…
Карандашик. Планшет. «Качество присмотра за детьми».
Отмечено.
– Это всё ради науки, – чуть не расплакалась Сэйди, но женщине было всё равно.
– Это было домашнее задание? – спросила она.
– Ну, нет, но…
– Я так и думала. Потому что вы, очевидно, не учитесь.
Сэйди ахнула.
– Конечно, я учусь! – Эйприл впервые слышала, чтобы голос подруги звучал так оскорблённо.
– Тогда почему вы сейчас не на уроках? В… – женщина взглянула на часы, – десять сорок пять, в будний день?
