Но прежде всего он будет наблюдать. Искать среди собравшихся
свою бродячую Роуз. С этим, слава Богу, проблем не возникнет, как только они
воспримут его в качестве части окружающего пейзажа; в искусстве наблюдения ему
нет равных. Заметив ее, он может покончить с делом прямо здесь, в Эттингере,
если захочет: дождется, пока ей понадобится отлучиться в сортир, догонит и
свернет шею, как цыпленку. Все завершится за считанные секунды, но вот в
этом-то и загвоздка. Он не хотел, чтобы все завершалось в считанные секунды.
Ему хотелось всласть насладиться процессом. Провести с Роуз милую неторопливую
беседу. Обсудить все ее поступки с тех пор, как она покинула дом с его
банковской карточкой в кармане. Получить, так сказать, полный отчет, от «а» до
«я». Он, например, спросит, что она ощущала, нажимая кнопки банковского
автомата, что почувствовала, когда наклонилась, чтобы забрать деньги, — деньги,
ради которых он вкалывал, которые он зарабатывал бессонными ночами, преследуя
подонков, готовых сделать что угодно и с кем угодно, если бы такие, как
инспектор Даниелс, не останавливали их. Он спросит свою женушку, как, черт
возьми, пришла ей в голову мысль, что от него можно скрыться? Как только ей
пришло в голову, что она способна спрятаться от него?
А потом, когда она выложит ему все, что ему захочется
узнать, настанет его черед говорить.
Правда, «говорить» в данном случае не самое подходящее слово
для описания того, что он собирается с ней сделать.
Итак, шаг первый — найти ее. Шаг второй — не спускать с нее
глаз, оставаясь при этом на безопасном расстоянии. Шаг третий — проследить за
Роуз, когда она наконец навеселится досыта и покинет гулянье… возможно, только
после концерта, но может, и раньше, если ему повезет. Как только они окажутся
за пределами парка, он выкинет к чертовой матери опостылевшую инвалидную
коляску. На ней останутся его отпечатки пальцев (кожаные мотоциклетные перчатки
сделали бы свое дело и добавили бы новый убедительный штрих к портрету Гампа
Питерсона, однако ему помешала нехватка времени, не говоря уже о «фирменных»
головных болях), ну да из-за отпечатков переживать не стоит. У Нормана возникло
предчувствие, что с настоящего момента меньше всего ему придется волноваться
из-за отпечатков пальцев.
Идеальным было бы выследить ее до самой двери дома, и Норман
полагал, что добьется желаемого. Когда Роуз сядет в автобус обязательно
автобус, потому что машины у нее нет, а на такси она не станет тратиться), он
поднимется следом. Если по пути от Эттингера до конуры, в которой она прячется,
Роуз случайно заметит его, он прикончит ее на месте, и плевать на последствия.
Если же все пройдет как надо, он последует за ней прямо в ее норку, а потом ее
ждут такие страдания, которых не испытывала ни одна живущая на земле женщина.
Норман в инвалидной коляске подкатил к будке с вывеской
«БИЛЕТЫ НА ВЕСЬ ДЕНЬ», увидел, что вход для взрослых стоит двенадцать долларов,
протянул деньги билетеру и двинулся в парк. Путь был свободен; в сравнительно
ранний час утра Эттингер еще не заполнили толпы посетителей. Ему следует вести
себя поосторожнее, чтобы не привлечь лишнего внимания. Но он справится. Ему…
— Эй! Эй, мужчина в коляске! Вернитесь!
Норман мгновенно остановился, намертво вцепившись в колеса
инвалидного кресла, невидящими глазами глядя на аттракцион «Корабль призраков»,
перед которым стоял гигантский робот в старинном одеянии морского капитана.
«Приготовься к ужасом, юнга!» — снова и снова повторял капитан механическим
голосом. Дья-вол! Вот вам, пожалуйста, не хотел привлекать лишнего внимания… и
именно это и сделал.
— Эй, лысый! Вы, в коляске!
Люди оборачивались на него. Одна посетительница, толстая
черномазая сучка в красном сарафане, выглядела, ничуть не умнее, чем продавец с
заячьей губой в магазине «Базовый лагерь». И еще она показалась Норману смутно
знакомой, однако он отмахнулся от ощущения, полагая, что это следствие сильного
напряжения, — ведь он никого в городе не знает. Женщина отвернулась и зашагала
дальше, прижимая дамскую сумочку размером с хороший чемодан, но чересчур много
людей продолжало на него пялиться. У Нормана неожиданно взмокло в паху.
— Эй, мужчина в коляске, вернитесь! Вы дали мне слишком
много!
Смысл сказанного дошел до него не сразу — как будто кто-то
произнес фразу на иностранном языке. Затем он понял, в чем дело, и чувство
огромного облегчения — к которому примешивалась досада из-за допущенной
оплошности — окатило его волной с головы до ног. Ну конечно, он заплатил
кассиру слишком много, забыв, что теперь он — не взрослый мужик, а Инвалид,
достойный жалости.
Развернувшись, Норман покатил назад к будке. Кассир, молодой
парень, которому не помешало бы сбросить половину веса, высунулся из окошка, и
на его физиономии было написано такое же отвращение, какое Норман испытывал к
самому себе. Парень протягивал пятидолларовую бумажку.
— Семь баксов для инвалидов, вы что, читать не умеете? — Он
постучал кулаком с зажатой в нем бумажкой по объявлению на будке, а затем сунул
деньги под нос Норману.
Норман на миг представил, как запускает пятерню в левый глаз
жирного идиота, вырывает его и сует в один из многочисленных карманов на куртке
кассира.
— Извините, — жалко промямлил он.
— В следующий раз будьте внимательнее, — бросил толстяк,
скрываясь в будке.
Норман развернулся и снова покатил в глубь парка, чувствуя,
как грохочет сердце. Он с таким старанием трудился над созданием своего
персонажа… составил простой, но хороший план… однако с самого начала совершил
не просто глупость, а невероятную глупость. Что с ним случилось?
Он не знал, однако с этого момента и впредь ему придется
проявлять большую осторожность.
— Я могу, — пробормотал он едва слышно. — Я могу, черт
возьми!
— Приготовься к ужасам, юнга! — завопил на него робот,
замахиваясь трубкой размером с унитаз, когда он проезжал мимо. — Приготовься к
ужасам, юнга! Приготовься к ужасам, юнга!
— Как скажешь, кэп, — буркнул Норман, продолжая толкать
колеса. Он подъехал к развилке, откуда, судя по указателям, — шли дорожки на
пирс, центральную аллею и в зону для пикников. Рядом со стрелкой, указывающей
на зону для пикников, висело объявление: «ГОСТИ И ДРУЗЬЯ „ДОЧЕРЕЙ И СЕСТЕР“ —
ЛЕНЧ В ПОЛДЕНЬ, ОБЕД В ШЕСТЬ, КОНЦЕРТ В ВОСЕМЬ. ВЕСЕЛИТЕСЬ! ОТДЫХАЙТЕ!»
«Ладно-ладно», — подумал Норман и повернул облепленную
наклейками коляску на ведущую в зону для пикников бетонную дорожку, по обеим
сторонам которой тянулись грядки цветов. В действительности Эттингер
представлял собой большой и ухоженный парк. Здесь имелись игровые площадки для
детей, уставших от аттракционов или боящихся их. Здесь посетителей встречали
кусты, подстриженные в форме животных, как в Диснейленде, здесь можно было
поиграть в подковки или софтбол, и повсюду стояли столики для пикников. Впереди
Норман увидел натянутый на столбы брезент, под которым суетились повара в белых
халатах, готовя шашлык. За импровизированной палаткой выстроился ряд киосков,
установленных, как он понял, специально для сегодняшнего празднества— в одном
можно будет купить пару лоскутков пикейной ткани с ручной вышивкой, в другом
приобрести майки (многие с мудрыми изречениями вроде тех, что украшали
инвалидную коляску «Гампа») и подобрать себе брошюрку по вкусу… особенно если
вознамерились бросить мужа и присоединиться к своим сестрам-лесбиянкам и хотите
узнать, как лучше это сделать.
