«Жаль, что у меня нет оружия, — подумал он. — Чего-нибудь
тяжелого и скорострельного, как „Мак-10“. Тогда за двадцать секунд я сделал бы
мир намного чище. Намного чище».
Среди посетителей парка большинство составляли женщины,
однако мужчины попадались не настолько редко, чтобы Норман чувствовал себя
белой вороной. Он прокатился мимо киосков, раскланиваясь с теми, кто кивал ему,
мило улыбаясь тем, кто приветствовал его улыбкой. Заплатил за билетик «лотереи
удачи», записав свое имя на лепестке ромашки как Ричард Питерсон. В последний
момент ему показалось слишком надуманным имя Гамп — во всяком случае, здесь. Он
купил буклетик под названием «Женщины тоже имеют права на недвижимость» и
сказал лесбо-королеве в кабинке, что пошлет брошюру своей сестре Дженни,
живущей в Топеке. Лесбо-королева улыбнулась и пожелала ему хорошего дня. Норман
улыбнулся в ответ и пожелал ей того же. Он охватывал взглядом всю толпу,
выискивая в ней только одного человека — Роуз. Пока что ее не заметно, но
ничего страшного; день только начинается. Норман ощущал почти стопроцентную
уверенность в том, что она обязательно появится на полуденный ленч, а как
только он увидит ее собственными глазами, все будет хорошо, все будет хорошо,
несмотря ни на что, все будет хорошо. Верно, он обгадился возле билетной кассы,
ну и что? Его оплошность сошла ему с рук, и он больше не ошибется. Ни за что.
— Шикарный лимузин у вас, дружище, — приветливо заметила
молодая женщина в шортах леопардовой расцветки. Она вела за руку маленького
мальчика, Мальчишка держал стаканчик вишневого мороженого «Снежный конус» и,
похоже, стремился нанести розовый слой на физиономию. Норману он показался
полнейшим дебилом. —
И мысли неплохие.
Она протянула руку, предлагая Норману хлопнуть по ней, и он
задумался — всего лишь на миг, — представляя, с какой скоростью исчезла бы с ее
рожи эта идиотская ухмылка, говорящая: «Ах, как мне жаль таких бедных калек!»,
если бы он вместо того, чтобы дать ей пятерню, как она ожидала, откусил ей пару
пальцев. Она протягивала левую руку, и Норман не удивился, не увидев на ней
обручального кольца, хотя крысенок с размазанным по физиономии вишневым поносом
очень походил на нее.
«Потаскуха, — подумал он. — Глядя на тебя, я понимаю, что
случилось с миром. Что ж ты сделала, стерва? Попросила кого-то из своих
подружек осеменить тебя спермой индюка?»
Он улыбнулся и легонько хлопнул по ее ладони. — Спасибо. Вы
замечательно выглядите.
— У вас есть здесь друзья?
— Есть. Вы, например, — нашелся он. Она засмеялась,
польщенная.
— Спасибо. Но понимаете, что я хочу сказать.
— Тогда я в гордом одиночестве. Просто заглянул на огонек.
Если кому-то помешаю или же гулянье окажется закрытым мероприятием, всегда могу
убраться восвояси.
— Ну что вы, ни в коем случае! — воскликнула она, приходя в
ужас от одной только мысли об этом… как он и предполагал. — Оставайтесь.
Веселитесь с нами. Могу я угостить вас чем-нибудь? Я была бы рада. Не хотите
сахарной ваты? Или горячую сосиску, может быть?
— Нет, спасибо, — вежливо отказался Норман. — Некоторое
время назад я попал в аварию на мотоцикле, почему, собственно, и очутился в
этом замечательном транспортном средстве. — Сучка сочувствующе кивала головой;
при желании он заставил бы ее разрыдаться за три минуты, если не раньше. — С
тех пор я не замечаю за собой особого аппетита. — Он смущенно улыбнулся ей. —
Но жизнь по-прежнему мне нравится, честное слово.
Она засмеялась.
— Вы молодец. Желаю хорошо провести день.
Он кивнул.
— И вам того же вдвойне. Хорошего дня и тебе, сынок.
— Спасибо, — буркнул ублюдок с перепачканными розовой пеной
щеками, враждебно глядя на Нормана. На мгновение Нормана охватила настоящая
паника, ему показалось, что мальчонка смотрит на него и видит в человеке с
бритым черепом и в кожаной куртке — Гампе Питерсоне истинного Дэниелса. Он
повторил про себя, что страдает парковой разновидностью паранойи, не более и не
менее — в конце концов, он пробрался на территорию противника, а при таких
обстоятельствах параноидальные симптомы вполне объяснимы, — но все же быстро
покатил прочь.
Он предполагал, что почувствует себя лучше, как только
удалится от мальчишки с враждебным взглядом, но этого не произошло. Короткий
всплеск оптимизма — уступил место нервной неуверенности. До полуденного ленча
оставалось совсем немного, люди рассядутся за столы минут через пятнадцать, не
позже, а Роуз до сих пор не видно. Кое-кто из женщин все еще гуляет по парку,
возможно, она с ними, но ему это казалось маловероятным. Его жена не из тех,
кто питает страсть к аттракционам.
«Да, в этом ты прав, ей никогда не нравились аттракционы… но
может быть, она изменилась», — прошептал внутренний голос. Он хотел было
продолжить, однако Норман усилием воли заставил его умолкнуть. Не нужна ему эта
чушь, не нужны никакие подсказки, хотя он знал: в Роуз наверняка что-то
изменилось, иначе она по-прежнему находилась бы дома, гладила его рубашки по
средам, выходила за покупками в положенное время, и того, что сейчас
происходит, попросту не было бы. Мысль о том, что она осмелилась покинуть дом,
бросить его, сбежать, захватив с собой кредитную карточку, снова завладела его
сознанием, набросившись на мозг, как голодная собака на кость, и он едва не
взвыл от бессильной ярости. Норман опять запаниковал, ему стало трудно дышать,
словно тяжелый груз опустился на грудь.
«Держи себя в руках, — приказал он себе. — Ты не должен
нервничать. Представь, что ты в засаде, что выполняешь работу, которой
занимался тысячу раз. Если сможешь заставить себя относиться к происходящему именно
так, все будет в порядке. Знаешь, что я тебе скажу, Норми? Забудь, что ты ищешь
Роуз; забудь о ней до тех пор, пока не увидишь ее».
Он попытался. Ему помогло то, что события развивались в
полном соответствии с продуманным сценарием: Гампа Питерсона принимали за
привычную и не стоящую внимания часть пейзажа. Две телки в
футболках-безрукавках, открывающих их чересчур развитые бицепсы, заставили его
поиграть с ними в фрисби, пожилая матрона с копной седых волос на макушке и
уродливо вздувшимися варикозными венами принесла ему фруктовый йогурт, потому
что, по ее словам, решила, что ему жарко и неловко в этой коляске. «Гамп»
поблагодарил ее и сказал, что ему действительно немного жарко. «Но тебе не
жарко, красавица, — подумал он, когда седая женщина зашагала прочь. — Ты
холодная, как сосулька. Неудивительно, что тебя тянет к лесбиянкам — ты не
завлечешь мужика в постель даже под страхом смерти». Однако йогурт оказался на
удивление вкусным — холодным, — и он проглотил его с жадностью.
Очень важно не задерживаться на одном месте слишком долго.
Он переехал к площадке для игры в подковку, где двое кретинов с нарушенной
координацией движения играли в паре против таких же никудышних женщин. Норману
подумалось, что игра может продолжаться до самого заката. Он прокатился мимо
импровизированной кухни под брезентом, где повара снимали с решетки гриля
первые горячие гамбургеры и раскладывали по сервировочным тарелкам картофельный
салат. В конце концов Норман выехал на центральную аллею и направился к
аттракционам. Он катился, опустив голову, бросая короткие взгляды на женщин,
которые сходились к столам в предвкушении ленча, толкая перед собой коляски с детьми,
зажимая под мышкой вшивые призы, выигранные на каком-нибудь конкурсе. Роуз
среди них не было. Похоже, ее нет нигде.
