Но бык умолк. Если, конечно, вообще говорил. «И что ты
намерен предпринять теперь, Норми?» — этот голос был знаком. Голос горячо
любимого папаши. Приятный, как заноза в заднице, но ничего, терпеть можно. И не
пугающий. Другой же голос внушал страх. Даже если он рождался в его собственной
глотке, все равно внушал страх.
— Найти ее, — прошептал он. — Я собираюсь найти ее и
показать ей хэнки-пэнки. Во всяком случае, свою версию.
«Да, но каким образом? Как ты собираешься разыскать ее?»
Первое, что пришло ему в голову, — это их бордель на
Дарэм-авеню. Наверняка в какой-нибудь папке он обнаружит новый адрес Роуз, в
этом Норман не сомневался. Но вряд ли у него что-нибудь получится. Дом
представляет собой современную крепость. Чтобы проникнуть в него, требуется
карточка электронного ключа — по-видимому, очень похожая на его украденную
банковскую карточку — и, возможно, нужно знать набор цифр для выключения
сигнала тревоги.
И как поступить с людьми, которые там могут оказаться?
Конечно, он может перестрелять всех, кто попадется под руку, если дело дойдет
до этого, или прикончить тех, кто сунется, и распугать остальных. Служебный
револьвер лежит в сейфе гостиничного номера — одно из преимуществ автобусных
поездок — однако стрельба, как правило, самое глупое из всех возможных решений.
А вдруг ее адрес хранится в памяти компьютера? Скорее всего, так оно и есть,
сейчас все пользуются этими игрушками. Скорее всего, пока он будет возиться со
шлюхами, требуя сообщить ему пароль и название файла, прибудет полиция и
превратит его задницу в решето.
Затем на него снизошло прозрение — в памяти всплыл другой
голос, слабый и неотчетливый, как расплывающийся в сигаретном дыму силуэт:
«…жалко пропустить концерт, но если мне понадобится эта машина, я не смогу…»
Кому принадлежит этот голос, и чего не сможет его
обладатель?
Ответ пришел сам собой через мгновение. Голос принадлежал
блондинке. Блондинке с большими глазами и маленькой соблазнительной попкой.
Блондинке, которую зовут Пэм. Пэм работает в «Уайтстоуне», Пэм может знать, где
находится его бродячая Роуз, Пэм чего-то не может. Чего же она не может?
Впрочем, если призадуматься, если напялить на макушку шляпу охотника и
заставить чуть-чуть потрудиться мозг блестящего детектива, ответ, в общем-то,
не так уж и сложен, правда? Она вынуждена пропустить концерт, а из-за чего? Из-за
того, что не сможет уйти с работы. А поскольку концерт, который она пропускает,
состоится сегодня вечером, то вполне вероятно, что он застанет ее в отеле. И
даже если ее нет, то скоро она должна появиться. А если она знает, то уж он-то
заставит ее рассказать. Панки-роки с крашеными волосами не сказала, но только
потому, что у него не хватило времени, чтобы выколотить из нее нужные сведения.
В этот раз, однако, в его распоряжении будет все время мира. Уж он-то об этом
позаботится.
2
Напарник лейтенанта Хейла Джон Густафсон доставил Рози и
Герт Киншоу в третий полицейский участок на Лейкшор. Билл следовал за ними на
своем мотоцикле. Рози то и дело поворачивала голову, проверяя, не отстал ли он.
Герт обратила внимание на ее поведение, но оставила без комментариев.
Хейл представил Густафсона как «свою лучшую половину», но в
действительности Хейл являлся, как выразился бы Норман, альфа-псом; Рози
догадалась с первой же секунды, когда увидела их вместе. Она поняла
распределение ролей в паре по тому, как Густафсон смотрел на Хейла, как
проводил взглядом, когда тот занимал место на пассажирском сиденье неприметного
«каприса». Подобную картину ей тысячу раз доводилось наблюдать раньше в
собственном доме.
Они проехали мимо часов над входом в банк — тех же самых, на
которые незадолго до них смотрел Норман, — и Рози, вытянув шею, увидела цифры:
4:09. День растянулся, как жевательная резинка.
Она оглянулась через плечо, опасаясь, что Билл отстал или
затерялся, в глубине души уверенная, что именно так и должно случиться. Но он
по-прежнему следовал за ними. Билл улыбнулся ей, поднял руку и приветственно
помахал. Она помахала в ответ.
— По-моему, довольно милый молодой человек, — заметила Герт.
— Да, — согласилась Рози, однако ей не хотелось продолжать
разговор о Билле, особенно в присутствии двух полицейских, прислушивающихся с
передних сидений к каждому сказанному ими слову. — Тебе следовало остаться в
больнице. Пусть бы они посмотрели внимательно, не повредил ли он тебе
что-нибудь своим дурацким электрошокером.
— Черт возьми, для меня это даже полезно, — усмехнулась
Герт. Поверх разорвавшегося сарафана на ней был накинут больничный халат в
синюю и белую полоску. Я впервые чувствовала себя по-настоящему проснувшейся с
тех пор, как потеряла девственность в лагере юных баптистов в тысяча девятьсот
семьдесят четвертом году.
Рози попыталась изобразить ответную улыбку, но лишь жалобно
скривилась.
— Надо полагать, пикник на этом закончился? — спросила она.
Герт бросила на нее недоуменный взгляд.
— Что ты имеешь в виду?
Рози посмотрела на свои руки и не без удивления увидела, что
они сжаты в кулаки.
— Я имею в виду Нормана. Скунса на пикнике. Одного большого
вонючего б… скунса.
Она услышала слетевшее с собственных уст слово и не поверила
своим ушам: как она решилась произнести его, особенно на заднем сидении
полицейской машины, в которой два детектива. Еще сильнее Рози удивилась, когда
сжатая в кулак левая рука вдруг размахнулась и треснула по панели левой дверцы
чуть выше открывающей окно ручки.
Сидевший за рулем Густафсон заметно подпрыгнул. Хейл
оглянулся, повернув к ней бесстрастное лицо, затем снова посмотрел вперед.
Кажется, он что-то негромко сказал своему напарнику. Рози не расслышала;
впрочем, ей было плевать.
Герт взяла ее за мелко подрагивающую, сжатую в кулак руку и
принялась усердствовать над ней, как массажист над сведенной судорогой мышцей.
— Все в порядке, Рози, — успокаивала она рокочущим, как
двигатель грузовика на холостом ходу, голосом.
— Да нет же! — закричала Рози. — Какой там черт в порядке,
как ты можешь говорить? — В глазах защипало от слез, однако ей и на это было
наплевать. Впервые за взрослую жизнь она плакала не от унижения, стыда или
страха, а от злости. — Ну какого дьявола ему надо? Почему он не хочет оставить
меня в покое? Он избивает Синтию, он портит пикник… б… Норман! — Она снова
хотела было ударить по дверце, но Герт сжала ее кулак стальной хваткой. — Б…
скунс Норман!
Герт согласно кивала головой:
— Все верно, б… скунс Норман.
— Он как… родимое пятно! Чем сильнее его трешь, чтобы
избавиться от него, тем заметнее оно становится! Проклятый Норман! Долбаный,
вонючий, сумасшедший Норман! Я ненавижу его! Я ненавижу его!
